Слушая их воспоминания и наблюдая, как кто-то мнет салфетку в руках, прикрывает глаза или не может выдохнуть, а кто-то опускает голову, закусив губу, я искренне сочувствую:
– Мне жаль, что вам пришлось переживать такой сложный опыт. Вы были ребенком, и у вас не было выбора, к сожалению.
С момента рождения у малыша есть потребности, о которых он заявляет, издавая звуки и сигнализируя движениями тела. Его потребности угадывают родители и удовлетворяют их, делая выбор за него. Чем старше ребенок, тем больше у него развивается функций, чтобы учиться выбирать самостоятельно. Сначала игрушки, которые становятся любимыми, мультик, книжку, мороженое, которое впервые выбрал сам. Потом изрядно потрепанный фаворит Зайка с отгрызенным ухом отправляется пылиться под кровать, не выдержав конкуренцию с Васей. «Мама, папа, это мой лучший друг!» – малыш знакомит родителей с конопатым пареньком, которого привел домой. Он выбрал человека себе по душе.
Ребенок может выбирать не все, но многое: еду, вещи, друзей, игры, спортивную секцию. Родители влияют на его выбор – ограничивают, разрешают, запрещают, одобряют, помогают, мотивируют или отмахиваются: «Ай-й-й, делай что хочешь!». Это моменты воспитания.
В матрице детско-родительских отношений есть место, где ребенок будто обездвижен, лишен права на свои предпочтения. Здесь родители не в силах помочь ему с выбором, потому что не способны контролировать собственные паттерны поведения. Взрослые сами скованы неосознанностью своих проявлений: они подвержены стрессам, страхам, психологическим травмам, комплексам, установкам, которые им когда-то внушили. Родителей может захлестывать боль психологических травм, от которой хочется отчаянно защищаться, не замечая, что под раздачу попадают дети.
Родителями становятся обычные люди, которые не рождаются с несуществующим «геном идеальности».
Ребенок не выбирает, он вынужден подстраиваться под:
мамину депрессию, обидчивость, эмоциональность;
отцовскую угрюмость;
папину экономность, привитую ему в многодетной семье;
рудименты прадедовского воспитания, под которые до сих пор пытаются «причесывать» младшее поколение;
папины комплексы, которые внедрил в него одноклассник, дразнивший его «девчонкой»;
бабушкин послевоенный страх, который передается по наследству в виде неспособности заботиться о себе: «Отдыхать нельзя, надо все время работать».
Как ребенок подстраивается под свой «невыбор»? Ценой сложных переживаний, которые он еще не умеет различать и называть: разочарования, растерянности, бессилия, страха, тревоги, одиночества, ощущения своей ненужности, чувства неполноценности, воспаленной потребности в принятии и любви, которая будет тревожить всю жизнь.
Ребенок вырастает, а детские неосознаваемые чувства обрастают психологическими защитами, которые не только обволакивают боль прошлого, но и мешают быть свободным в настоящем, верить в себя в будущем.
* * *
А как с выбором у взрослых?
Чем более четко взрослый человек осознает свои чувства, чем внимательней отделяет собственные желания и потребности от чужих правил жизни, чем бережнее ассимилирует личный пережитый опыт, тем больше у него возможностей для выбора.
Если вы неосознанно натягиваете общепринятые установки, как подаренную рубашку, которую вынуждены носить, чтобы не обидеть дарителя, но которую никогда бы не выбрали сами…
Если под идею «как научили, так я и делаю», или «как у всех», или «другие так делают, значит, и я буду» вы подминаете свои желания, мечты, проростки решительности…
Если семейные традиции не питают вас ценным опытом и теплыми чувствами, а каждый раз вынуждают терпеть, уговаривать себя, «ужасно не хотеть, но собираться с духом»…
То вам часто кажется, что у вас нет выбора.
Да, возможность выбора доступна не во всех жизненных обстоятельствах.
Например, вы выбираете работу, но не выбираете характер своего начальника. Даете жизнь ребенку, но не можете выбрать его генетический код. Вы не выбираете ограничения, которые нагородили в вашей психике детские травмы, стрессы, кризисы, неудачи. Вы не свободны в этих ограничениях. Но временно.
С момента осознания дискомфорта вам открывается возможность выбирать отношение к происходящему или к уже случившемуся. Выбирать, как долго задерживаться в своей боли, на какую глубину погружаться в кажущуюся безысходность. И вы начинаете действовать, двигаясь к выходу из сложных ситуаций. Или наконец-то замечаете под ногами тропинку, поросшую вашими страхами и неуверенностью, которая ведет в обход непреодолимых обстоятельств.
Глава 2. Ангел-хранитель с подрезанными крыльями. Научиться выбирать себя без страха быть отверженным
«Разнесло тебя, мать. М-да… – разглядывала себя Вероника, подставляя зеркалу то правое бедро, то левое, оттягивая пальцами складку на талии, пощипывая скулы. – И надеть уже нечего: штаны, юбки не застегиваются, водолазки на пузе подскакивают. Хоть на улицу не выходи!» Она втянула щеки и живот, чтобы казаться худой.
Проснулся и захныкал сын. Вероника захлопнула дверцу шкафа и в два прыжка очутилась у кроватки. Нагнулась, чтобы взять его на руки… «Кх-х-х», – треснул по шву на спине любимый халатик. Прижимая к себе малыша, Вероника зарыдала, оплакивая свою растворившуюся в материнстве стройность.
– Что случилось?! – В спальню вбежал муж. В руке кухонная лопатка с прилипшей макарониной, на шее незавязанный фартук.
– Ничего-о-о… Просто я толстая! А так, все зашиби-и-ись… – всхлипывала Вероника.
Андрей обнял супругу свободной рукой.
– Солнышко, ты же знаешь, я люблю тебя всякую-разную! Всего три месяца прошло после родов, у многих девушек лишний вес задерживается. Потерпи немножко, скоро вернешься к своим формам.
– Ты не понимаешь! Не «только» три месяца, а целых три месяца! Весь гардероб можно на помойку выбросить! Не налазит ничего, вон, по швам трещит!
Андрей вскинул руки.
– Так это же не проблема! Бери карточку и вперед по магазинам! Купишь все новое! Ты почему молчала? Я же тебя не ограничиваю. Деньги, которые я зарабатываю, – наши общие! – осушила слезы мужская рациональность.
Конечно, не о халате, платьях и костюмах горевала Вероника. Но необходимость обновить гардероб уже не стояла, а подпрыгивала на повестке дня!
Два дня спустя. Скрестив руки на груди, Андрей молча наблюдал, как Вероника извлекает вещи из раздутого пакета. С каждой детской шапочкой, комбинезоном, «развивашкой», бутылочкой, слюнявчиком его пальцы сильнее впивались в бицепс.
– Не смогла пройти мимо этого ремня! Смотри, какой благородный коньячный цвет! В твоем стиле, под брюки и джинсы подходит. Тем более старый у тебя уже изрядно потрепался. А вот еще! Глянь, купила тебе под вельветовый пиджак! Прикольный, правда? – щебетала раскрасневшаяся Вероника, прикладывая галстук поверх скрещенных на груди рук супруга.
– А где твои вещи? – прервал ее Андрей, заглядывая в опустевший пакет.
– Мои? Ах, да! – Вероника вытащила из сумочки маленькую упаковку. – Вот, футболка. Черная. Стройнит меня…
Андрей вскинул руки.
– И это весь твой новый гардероб?! Ты накупила всякой ерунды нам с сыном, а себе ничего! Вероника, это уже не в первый раз! Да что с тобой не так? Может, тебе не в магазин, а к психологу сходить? От этого хоть толк будет!
* * *
Вероника – моя постоянная клиентка. Когда у нее «что-то не так» или «внутреннее самоощущение не бьет с реальностью», она приходит на очередной курс психотерапии. Не потому, что не в состоянии справиться самостоятельно, а чтобы сократить риск осложнений, сэкономить время, получить поддержку. Психотерапия прививает устойчивый навык заботы о себе и направляет к решениям по коротким, ровным дорогам. По одной из таких дорог Вероника направляется в мой кабинет.
