Беседы - Агеев Александр Иванович
— Выступление Дика Чейни в Вильнюсе вызвало бурную реакцию. Возможно ли, на Ваш взгляд, новое острое противостояние России и США?
— Я думаю, что это временная конфронтация — и США, и Россия заинтересованы в сохранении хороших отношений. Разговоры о том, что Россия движется в сторону диктатуры, мне кажутся надуманными. На заседании Совета иностранных инвесторов Президент Назарбаев, отвечая на вопросы иностранных предпринимателей, руководителей крупнейших компаний, относительно России, сказал, что в России развивается демократия. Она хочет играть достойную роль в современном мире, и это здоровые амбиции, основанные на имеющихся возможностях. Россию не надо бояться, с ней надо сотрудничать.
— Скажите, ощущаете ли Вы себя дипломатом советской школы? Или, может быть, казахстанские дипломаты руководствуются традициями западных школ?
— У нас работают разные люди: одни учились в Москве, другие — на Западе, третьи — здесь, в Казахстане. Не думаю, что мы являемся приверженцами какой-то одной школы. В прошлом году на Азиатской конференции в Алматы я поспорил с Джорджем Соросом, который обвинял Казахстан в отходе от демократии и удушении средств массовой информации. Один из лидеров нашей оппозиции назвал мое выступление речью «типичного советского дипломата». Я не стал с ним полемизировать. При чем тут советская школа? Дипломатия — она и есть дипломатия. Это универсальное ремесло, и от того, кто где учился, мало что зависит.
— О советской школе, как правило, говорят те, кто не учился нигде.
— В условиях идеологической конфронтации советские дипломаты отстаивали интересы социализма, а западные дипломаты — интересы капитализма. Современные международные отношения — это процентов на 70 борьба за рынки и только на 30 — политические дискуссии, и даже эти дискуссии, имеют политический подтекст.
— Тогда такой вопрос: назовите три принципа управления, которыми Вы руководствуетесь в своей работе.
— Первое: руководитель должен знать больше, чем его подчиненные. Второе: я считаю, что нужно оценивать людей по их деловым качествам, а не по каким-то другим признакам. Способную молодежь следует поощрять. А третий принцип — надо бороться за место под солнцем.
Ч. Абдуллаев — Геополитика от Дронго

Удивительные случайности сопровождали мой интерес к творчеству Чингиза Абдуллаева. Начать хотя бы с того, что и эти строки складывались в дороге под аккомпанемент CD-записи виртуозной игры классика азербайджанского и мирового джаза — Вагифа Мустафы-заде. Именно так — непредсказуемо, но вовремя — и появляется в моей жизни Чингиз Абдуллаев.
О двух других эпизодах тоже стоит упомянуть. В 1998 г., в дополнение к обычному читательскому упоению его книгами, с их сюжетами, главным героем — Дронго, философией, строгим языком, логикой, эрудицией, я был так увлечен, что, будучи в Барселоне, склонил своего давнего болгарского друга, журналиста, аналитика, писателя Андрея Апостолова побывать в Андорре. Но не из-за самой Андорры, а из-за сюжета одного из детективов Чингиза.
Пройдя в Андорре по пути, указанному автором, я не нашел искомого объекта, хотя путь к нему был описан Чингизом весьма подробно. Разочарование было беспредельным. «Жертва писательской выдумки и собственной наивности!» — только такой самодиагноз и шел на ум. И лет на шесть я исключил Дронго из своего круга чтения. Лишь в мае 2006 г. по пути в Баку, на международную конференцию футурологов, блестяще организованную Рейхан Гусейновой, Президентом Азербайджанского общества будущего, я как бы реабилитировал для себя творчество Чингиза и снова зачитался его новыми произведениями. Они могут осваиваться только «под ключ» — от первой до последней страницы, невзирая на время суток. Но лишь приехав в августе снова в полюбившийся мне Баку, в разговоре с беспрецедентно гостеприимными хозяевами, друзьями и близкими Рейхан Гусейновой, объясняя истоки моих симпатий к Азербайджану, его культуре, я припомнил и тот шоковый удар, который пережил в Андорре из-за Абдуллаева. Как ни крути, но это была интеллектуально-психологическая травма для зафанатевшего читателя.
— Чингиз? — воскликнул собеседник. Через секунду Чингиз Абдуллаев был идентифицирован, и не только как глава Союза писателей Азербайджана, но и как близкий друг разветвленной и дружной семьи Гусейновых…
И на следующий вечер рядом с Девичьей башней состоялась наша многочасовая встреча, инкрустированная и предлагаемой читателю беседой. Слегка нарушив правила этикета, я с укоризной рассказал Чингизу о моем андроррском приключении.
— У меня есть и фото этого объекта, никакого обмана, все правда, — тут же уверил меня Чингиз и легко доказал, что разминулся я с этим объектом на шаг-другой… В закоулках Андорры это, увы, возможно.
Так окончательно была разгромлена моя попытка разочароваться в творчестве Чингиза Абдуллаева. Круг замкнулся. И теперь, видя уже на страницах «ЭС» фрагмент нашего разговора, вспоминая всю его панораму, должен неизбежно суммировать эту интродукцию одним выводом — не изменяй своим первым впечатлениям, читатель…
Александр Агеев.
— Как Вы думаете, один в поле воин? Если отвлечься от Вашего героя, то каковы Ваши жизненные принципы и понимание роли личности в истории?
— В общем-то, я признаю роль масс в истории, но мне кажется, что и один многое может. Вот и на Куликовом поле все началось с битвы богатырей. У Лоуэлла есть выражение, которое я однажды использовал в своей книге: когда другие изменяются и уходят, кто-то один должен остаться. Думаю, все-таки один в поле воин.
— Бывают ли в истории такие моменты, когда личностей, героев становится меньше?
— Да, конечно. Считается, что сейчас выдающихся личностей гораздо меньше, чем, скажем, в первой половине XX в. Тогда историческая необходимость обусловила одновременное появление Черчилля, де Голля, Рузвельта, Сталина. Когда народу трудно, ему обязательно нужны Минин и Пожарский, когда общество в опасности, непременно найдется де Голль, который возглавит борьбу. Видимо, в случае необходимости общество вырабатывает некую систему ценностей, в рамках которой появляется множество лидеров. Доказано, что в периоды социальной нестабильности женщины рожают больше мальчиков, чем девочек; и наоборот — в периоды социального благополучия рождается больше девочек — это происходит на генном уровне.
— Как у Вас возник образ Дронго?
— Я начал писать еще в советское время, и, честно говоря, мои книги тогда запрещал КГБ, хотя я сам был куратором КГБ. Тогда я хотел создать образ космополита, интернационалиста. Понятно, что мой Дронго — азербайджанец, об этом свидетельствуют кое-какие детали, но, в общем-то, мне хотелось создать представителя СССР, советского человека. Это должен был быть симбиоз Шерлока Холмса и Штирлица плюс чуть-чуть Эркюля Пуаро. Немножко Джеймс Бонд, одним словом.
— Дронго Ваш ровесник?
— Да, практически.
— Он Вас не разочаровал?
— Нет, ни в коем случае. Более того, в какие-то минуты он меня вдохновляет. И не только меня — как минимум три человека рассказывали мне, что мой герой буквально спас им жизнь. Мой герой популярен: в Москве есть два ресторана и пять клубов «Дронго». Войдите в Интернет — и увидите 14 тысяч разных наименований «Дронго». Дронго стал киногероем. В Таджикистане сняли 20-серийный фильм на фарси со своим Дронго. Есть Дронго, которого играли Лобоцкий и Калныньш. Недавно известный поэт Евгений Рейн сказал мне: «Вы создали некий симбиоз современного героя». Оказывается, его жена читает все мои книги. Мне было очень приятно узнать об этом.
Похожие книги на "Беседы", Агеев Александр Иванович
Агеев Александр Иванович читать все книги автора по порядку
Агеев Александр Иванович - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.