Дети семьи Зингер - Синклер Клайв
К концу романа рассеянные по земле остатки семьи Мускат в последний раз собираются вместе. Их встреча происходит во время Пейсаха. Они молятся о конце изгнания и надеются, вопреки всему, на скорый приход Мессии. Вместо этого в Польшу вторгаются нацисты. Пока на Варшаву падают бомбы, два запутавшихся в жизни интеллектуала, Герц Яновер и Ойзер-Гешл, ведут разговор среди руин. Герц Яновер внезапно заявляет: «Смерть и есть Мессия».
Ойзер-Гешл был скептиком, хотя именно скептицизм так не понравился Башевису в Биньомине Лернере, герое романа «Сталь и железо». Впрочем, в отличие от мировосприятия Лернера, скептицизм Ойзера-Гешла был скорее близок к эгоизму.
Как и многие другие главные герои Башевиса, Ойзер-Гешл был наделен чертами автора, хотя это отнюдь не означает, что роман «Семья Мускат» автобиографичен. Ойзер-Гешл, которого душила религиозная жизнь Малого Тересполя. бежал в Варшаву с одним только томиком «Этики» Спинозы на древнееврейском языке. Прибыв в город, он был разочарован: неужели в этом столпотворении ему предстоит познать божественные истины? Оба брака Ойзера-Гешла закончились неудачей. Уже немолодым человеком, после двух разводов, он как-то признался своей первой жене Адели, что болен — физически и духовно. Та посоветовала ему обратиться к психиатру, на что Ойзер-Гешл сказал, что тогда всем современным евреям пришлось бы это сделать. В конце концов Адель поняла, в чем на самом деле заключался недуг мужа: ему было жизненно необходимо служить Богу, и когда он оставил Бога, то душа его умерла. Ойзер-Гешл был неудачником не только в личной жизни; он не смог стать профессором и даже не закончил свою диссертацию о философии Спинозы и Мальтуса. Незавершенной осталась и его рукопись о счастье. Какие бы заумные термины он ни использовал в своей теории, сама его идея была крайне проста: поскольку никакой высшей философии не существует, единственно правильное интеллектуальное занятие — это погоня за счастьем. Жизнь служила Ойзеру-Гешлу лабораторией, так же как весь этот мир был лабораторией Бога (а сам роман — лабораторией Башевиса). Когда Барбара, его любовница, в самом начале их отношений спрашивает Ойзера-Гешла, почему он несчастлив с Хадассой (второй женой), он отвечает, что вряд ли может обрести счастье с кем бы то ни было. Барбара винит во всем философию Ойзера-Гешла, которая гласит, что важно только удовольствие и поэтому нет причин отдавать, следует только брать. По мнению Ойзера-Гешла, в этом и состояла сущность всей цивилизации. Барбара, сторонница коммунистической идеологии, не могла с ним согласиться. По своему мировоззрению Ойзер-Гешл был полной противоположностью «дурня» Гимпла. Гимпл безропотно тащил на себе все бытовые тяготы, веря, что плечи на то и даны Богом, чтобы нести на них бремя; Ойзер-Гешл стремился лишь к тому, чтобы отдохнуть, забыть на время все тревоги и заботы. Больше прочих забот он хотел сбросить с себя иго семьи. Он не уставал жаловаться на невыносимую тяжесть своих обязательств, семейные дела претили ему.
Когда Хадасса устала терпеть такое обращение и ушла от него, Ойзер-Гешл зажил так, как давно мечтал. Он был избавлен от обеих своих жен, от детей, от матери (на могилу которой он даже не поставил надгробного камня). К слову сказать, отец Ойзера-Гешла в свое время сам избавил от себя семью, сделав то, на что отец Башевиса так и не отважился: уехал от жены и маленьких детей к своей заботливой маме и послал жене разводное письмо. По мнению Мориса Карра, Башевис, будь на то его воля, «никогда не был бы ничьим дядей, братом, сыном, мужем, отцом или дедом». Картина семейной жизни в «Семье Мускат», в отличие от «Семьи Карновских», показывает социальный институт семьи в довольно-таки неприглядном виде. Потомки Мешулема Муската после смерти старика погружаются в склоки из-за наследства, а семья Ойзера-Гешла в Малом Тересполе (списанная с билгорайских дядек и теток Башевиса), при всей ее немногочисленности, переполнена ненавистью, завистью и интриганством. Тем не менее, когда немцы подходят к Варшаве, Ойзер-Гешл возвращается к своей семье, на тот момент уже живущей в столице: этот «вечный дезертир» наконец созрел для обязательств и ответственности. Более того, в идишской редакции романа [165] Ойзер-Гешл в итоге возвращается и в лоно ортодоксального иудаизма.
В романе «Семья Мускат» все напоминает об Иешуа: Башевис словно предвосхитил критику Дэна Джейкобсона и задался целью создать произведение, по основательности не уступающее сагам его покойного брата. Даже некоторые военные и революционные приключения Ойзера-Гешла связаны с опытом Иешуа, а не Башевиса, ведь сам автор в силу своей молодости не попал ни на фронт Первой мировой, ни в молодую Советскую Республику. После прихода нацистов в Польшу Ойзер-Гешл решает остаться с семьей в Варшаве и вернуться к обычаям отцов; в этом эпизоде сквозит чувство вины самого Башевиса, как будто он отдает старые долги. Так или иначе, Башевис на протяжении всей саги остается верен своей позиции, неизменно вкладывая в уста Ойзера-Гешла собственные тревоги и сомнения; в этой последовательности заключается сильная сторона романа.
Как и в романе «Сатана в Горае», в «Семье Мускат» Башевис рассуждает о роли письменного слова. Он, несомненно, восхищается духовной мощью праведного деда Ойзера-Гешла, реб Дана Каценеленбогена, раввина Малого Тересполя. Когда русские изгоняют старого раввина из родной деревни, он сжигает свои рукописи, поскольку «мир обойдется и без них». Но сам Башевис слишком похож на Ойзера-Гешла, который в начале немецкой оккупации бросает в печь свою рукопись о счастье, однако огня не разводит. Хотя действие «Семьи Карновских» и «Семьи Мускат» охватывает один и тот же исторический период, между ними есть фундаментальная разница. В отличие от Иешуа, Башевис так и не смог отказаться от запретных радостей литературы. «Если бы мой брат прожил еще двадцать или тридцать лет, как это и должно было случиться, он, несомненно, развивался бы дальше и дальше и опубликовал бы потрясающие книги — в этом я абсолютно убежден». Этот путь за Иешуа прошел Башевис.
Книги братьев Зингер, вышедшие в издательстве «Книжники»
Враги. История любви
До сих пор этот роман был известен русскому читателю только в переводе с его не вполне точной английской версии. Теперь почитатели творчества писателя имеют возможность прочесть полный текст романа в переводе с того языка, на котором он был написан, то есть с идиша.
2012. Перевод Валентины Федченко
Голем
Знаменитая легенда о глиняном великане, ожившем в Праге в конце XIV века, в пересказе для детей.
2011. Перевод Инны Берштейн
Кукареку
В книге собраны мало или совсем неизвестные нашему читателю рассказы, написанные в течение многих лет и переведенные с идишского оригинала.
2017. Перевод Льва Беринского
Люблинский штукарь
Герой романа — необыкновенно одаренный человек, уникальный фокусник, который запутался в страстях и желаниях. Он пытается разрешить житейские проблемы, используя свой дар. Однако спасительный путь герою приходится искать в другом решении…
2011. Перевод Асара Эппеля
Папин домашний суд
В автобиографической книге писатель воссоздает атмосферу своего детства, прошедшего на бедняцкой Крахмальной улице в Варшаве.
2008. Перевод Муси Вигдорович
Пена
Как и во многих других романах писателя, перед нами возникает из небытия уничтоженный город — довоенная Варшава, ее здания, парки и, конечно, еврейский квартал, где прошло детство писателя…
На русском языке опубликован впервые.
2016. Перевод Исроэла Некрасова
Похожие книги на "Дети семьи Зингер", Синклер Клайв
Синклер Клайв читать все книги автора по порядку
Синклер Клайв - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.