Великая. История Екатерины II - Ключевский Василий Осипович

1911 г.

А.С. Лаппо-Данилевский

Очерк внутренней политики императрицы Екатерины II

Художник А. Рослин

<…> Взгляды Екатерины на задачи властвования должны были отозваться на характере ее царствования. Недаром читала она лучшие произведения иностранной литературы: из них она почерпнула знакомство с идеей закономерного государства и усвоила ее лучше своих предшественников. С этой точки зрения императрица не только признавала себя государыней самодержавной, но указывала и на то, что «власть без доверенности народа ничего не значит» и что «предлогом» самодержавного правления должно служить не «лишение людей естественной их вольности», а направление «действий их к получению самого большого от всех добра», чем и отличала монархию от «деспотичества». Средство, пригодное, по ее мнению, для достижения подобного рода цели, императрица определила довольно ясно в известном манифесте 1764 г., когда «наиторжественнейше обещала своим императорским словом узаконить такие государственные установления, по которым бы правительство любезного отечества в своей силе и при надлежащих границах течение свое имело так, чтобы и в потомки каждое государственное место имело свои пределы и законы к соблюдению доброго во всем порядка». Возлагая на себя тяжелые обязанности по управлению империей, императрица не без преувеличения признавала ответственность, падавшую на нее перед населением.

Выработанный характер и просвещенные взгляды, с какими Екатерина вступала на престол, заставляли современников признать в ней выдающиеся способности к властвованию. «Более, чем кто-либо в свете, – по словам Каткарта, – она способна была вести такую сложную машину», как русское государство.

Мало-помалу подготовляя себя к будущей просветительной деятельности, великая княгиня Екатерина Алексеевна легко могла убедиться и в ее необходимости для государства, механизм которого за последнее время царствования императрицы Елисаветы функционировал довольно плохо. «Сей эпок, – говорит, например, Н. Панин про царствование Елисаветы, – заслуживает особливое примечание: в нем все было жертвовано настоящему времени, хотением припадочных людей (т. е. фаворитов) и всяким посторонним малым приключениям в делах». Наконец, далеко еще не прочное положение, в каком находилась Екатерина по воцарении, также вызвало с ее стороны энергичные меры для водворения государственного порядка и кое-какие уступки в пользу наиболее видных классов общества.

Таким образом, приобретая личные средства для проведения реформы в государственной жизни России, Екатерина одновременно чувствовала ее настоятельную необходимость в виду некоторой беспорядочности предшествовавшего царствования и опасений, вызванных собственным ее, первоначально довольно шатким, положением на престоле.

Когда после переворота 28 июня 1762 г., вызванного личной предприимчивостью будущей императрицы и ее приверженцев, опасным положением их при дворе и сильным недовольством общества против правительства, Екатерина вступила на престол, она ужаснулась, увидавши, в каком печальном положении находилось государство. Первоначально императрица думала одновременно собрать возможно более обстоятельные сведения о состоянии империи и сразу решить вопрос о реорганизации государственного порядка в комиссии о сочинении проекта нового уложения (1767–1774 гг.); но вскоре, разочаровавшись в благополучном исходе затеянного ею предприятия, она стала по частям выполнять ту же задачу. Остановимся прежде всего на первом из этих моментов ее внутренней политики.

Императрица Екатерина сильно увлекалась, особенно в первые годы своего царствования, идеей о единообразном, согласованном во всех своих частях и правомерном государстве; между тем приступить к систематическому выполнению этой идеи казалось всего легче с составления нового уложения. Пример предшественников императрицы и соседних государей, также стремившихся к славе законодателей, вероятно, повлиял на Екатерину II, укрепив ее в этом намерении. Наконец, помимо отвлеченных соображений, и действительное положение дел вызывало со стороны императрицы желание возможно скорее приступить к работам по кодификации права.

Созванию комиссии предшествовало приготовление императрицей знаменитого Наказа, написанного главным образом по 3 сочинениям Монтескье и Беккариа. Наказ известен нам в нескольких редакциях: императрица, как видно, работала над ним довольно усердно [112].

Составительница Наказа признавала личность гражданина (свободу совести и мнения, личные и имущественные права), но указывала и на необходимость сословного строя с дворянством во главе, умеряемого правомерными отношениями сословных групп друг к другу. Далее, императрица в своей инструкции указывала на личность гражданина как на цель попечении государственной власти, и на регулятивное значение законов, которые должны запрещать лишь то, что может быть вредно каждому в частности или всему обществу в его совокупности; настаивая при этом на человечном производстве суда вообще, она, в частности, считала возможным устранить пытку из уголовного производства. Наконец, принцип закономерной деятельности подчиненных властей и основные законы «самодержавного правления» составляют также темы, разработке которых посвящено несколько глав Наказа. <…>

«Важное в сей комиссии, – по словам кн. М. Щербатова, – было то, что всякое состояние людей всякого уезду, через свои наказы их депутатам, объясняло свои нужды, а губернаторы объяснили состояние их губерний. И хотя, истину сказать, самые сии наказы наполнены были теми же предубеждениями, каковые в голосах у депутатов являлись, но сие была грязь, из которой можно было много золота получить: ибо среди самого непросвещения, пристрастия и, можно сказать, безумия, каждый, однако, не оставлял объяснить, что ему тягостно быть казалось; присутственные же места в своих наказах изъяснили, что темно, что неудобоисполнительно и что недостаточно в законах находят, каждое по препорученным ему делам; а сего и довольно для заготовления вещей к сочинению законов». Это мнение человека, далеко не безусловно поклонявшегося Екатерине, тем не менее совпадает с собственным ее взглядом на значение комиссии. Во-первых, она признавала, что «комиссия уложения, быв в собрании, подала ей свет и сведение о всей империи, с кем дело имеет и о ком пещись должно». Во-вторых, Наказ комиссии, по ее мнению, ввел «единство в правило и в рассуждения, не в пример более прежнего. Стали многие о цветах судить по цветам, а не яко слепые о цветах. По крайней мере стали знать волю законодавча и по оной поступать». Ясно, таким образом, что комиссия принесла свою долю пользы и обществу и правительству. В самом деле, она оказала некоторое влияние на реформу областных установлений и на развитие сословного строя: с одной стороны, депутаты, укрепили верховную власть в намерении осуществить эти преобразования, с другой – взаимным обменом мыслей, спорами на заседаниях большого собрания и занятиями по различным отраслям действующего права в частных комиссиях сами подготовили себя к принятию учреждений о губерниях и жалованных грамот.

«Комиссия уложения, – писала Екатерина, – все части закона собрала и разобрала по материям и более того бы сделала, ежели бы Турецкая война не началась». Каковы бы ни были причины закрытия комиссии, во всяком случае она не успела составить цельного свода, а тем паче сочинить нового уложения.

Разочаровавшись в возможности сразу кодифицировать все русское право, императрица принялась за выполнение по частям двойной задачи, предложенной комиссии: с одной стороны, она рядом сепаратных указов и «грамот» позаботилась об улучшении положения русского общества и разграничении интересов сословных групп, с другой – таким же путем отдельными учредительными актами и мероприятиями попыталась упорядочить систему государственных органов и установить деятельность их на более закономерных основаниях. <…>