Маннергейм - Власов Леонид Васильевич

Положение у Маннергейма было сложное. Он снова был вытеснен из большой политики. Семья распалась еще в 1903 году. После разрыва жена с двумя дочерьми проживала в Париже. Старшая дочь Анастасия в 1915 году стала затворницей монастыря сестер-кармелиток в Англии, где пробыла почти 20 лет, правда, впоследствии отказалась от монастырской жизни. Младшая, Софья, не умела заботиться о себе, пьянствовала и вела нездоровый образ жизни, ютясь в одной из подвальных квартир Парижа, загаженной сворой собак и кошек.

У Маннергейма были теплые отношения со своими братьями и сестрами. Старшая сестра Софья была не только душой близка Густаву, но и до дня ее смерти в 1928 году их объединяла общая работа в Союзе защиты детей и финском Красном Кресте. Вторая сестра, Ева, была его постоянным корреспондентом. Они оба были гурманами и знатоками поварского искусства. С самой младшей сводной сестрой Маргерит и ее мужем Микаэлем Грипенбергом Густав тоже был дружен.

Париж, куда приехал Маннергейм, стал на время центром мировой политики — здесь проходила мирная конференция, созванная странами — победительницами в Первой мировой войне.

В первый день пребывания генерала в городе ему позвонил бывший русский посол во Франции Александр Петрович Извольский и попросил приехать к нему. Маннергейм эту просьбу отклонил. Тогда Извольский неожиданно явился в гостиницу к генералу и предложил свои услуги в качестве представителя Финляндии на мирной конференции.

Маннергейм твердо отказал ему в этом, вспомнив его слова в день объявления Первой мировой войны: «Это самый счастливый день в моей жизни». Генерал не хотел таких новых «счастливых дней» для своей родины.

Встречами с премьер-министром Жоржем Клемансо и маршалом Фердинандом Фошем Маннергейм был разочарован. Надежды на поддержку Финляндии со стороны Франции пропали. Ситуация выглядела крайне мрачной.

В понедельник 3 ноября 1919 года генерал из Парижа отправляет открытое письмо президенту Финляндии Стольбергу. В нем он писал, что в компетентных кругах Парижа и Лондона не сомневаются, что гибель Советской власти — вопрос времени. По мнению Европы, судьба Петрограда — в руках Финляндии и этот вопрос имеет мировое значение. Если Петроград будет взят без помощи Финляндии, возникнут непреодолимые трудности в урегулировании отношений с новой Россией…

Мир с большевиками дал бы обманчивую безопасность — они потом использовали бы свое превосходство в силах. Поэтому надо действовать быстро. Взоры всего мира направлены на Финляндию, и от ее решения будет зависеть, не обвинят ли современники и потомки финский народ в малодушном уклонении от действия, которого требовали и интересы человечества, и его собственного будущего…

В ответ на письмо Маннергейма от 5 ноября 1919 года финское правительство официально заявило, что армия Финляндии не будет наступать на Петроград, и 14 декабря 1919 года в Тарту подписало мирный договор с РСФСР.

Узнав, что барон в Париже, его стали одолевать многочисленные русские знакомые — от генерала Миллера, бежавшего из Архангельска, до генерала Головина. Видя, что отбоя от посетителей и просителей не будет, Маннергейм бежит на Лазурный Берег, в Ниццу, где встречается со своим старым другом Павлом Демидовым, который только что купил виллу «Ла Перл», продав жемчужные украшения своей жены. Неприятный осадок оставила у генерала встреча с балериной Тамарой Карсавиной, которую ни на шаг не отпускал от себя ее партнер и очередной любовник Петр Владимиров.

Накануне отъезда в Париж Маннергейм получил приглашение великого князя Николая Николаевича посетить его в Шуаньи. Прием был устроен очень радушный. Великий князь изменился, стал любезным и тактичным, забыв свой любимый русский мат. Внимательно выслушав подробный рассказ Маннергейма о событиях в Финляндии и его отношениях с генералами Юденичем, Родзянко и Артемьевым, Николай Николаевич обнял Густава, поцеловал и сказал: «Поздравляю вас, барон, с тем, что вы выполнили свой долг офицера российской армии, чего не могли сделать в России ни Колчак, ни Деникин, ни Юденич. Еще в прошлом столетии я говорил императору, что таких офицеров, как вы, у нас в России единицы. Вы, Густав Карлович, оправдали мое доверие». Великий князь рассказал Маннергейму, что к нему постоянно обращаются разные эмигрантские организации с просьбой возглавить национальное антибольшевистское движение. «Однако я всякий раз отказываюсь, — сказал великий князь. — Я считаю, что после всех революционных событий члены императорской фамилии должны воздерживаться от политической деятельности». Николай Николаевич попросил генерала аккредитовать в Финляндии его представителя Николая Бунакова.

После встречи с великим князем барон решил отправиться на Лазурный Берег и побывать в Монако — узкой полоске земли, прижатой предгорьями Альп к Средиземному морю. Остановившись в «Отель де Пари» и дотронувшись, по традиции игроков казино, до правого колена старинной бронзовой статуи Людовика XIV, чтобы повезло в игре, генерал подземным ходом отправился в салон казино, где ставки были неограниченны…

Азартный игрок, он не менее азартен был в любви.

Живя в Хельсинки, Маннергейм тщательно скрывал свою личную жизнь. Ни одна женщина, кроме пожилой служанки, не переступала порог его дома. Правда, Григорий Павлов, владелец старейшего в городе ресторана «Беллевю», что в районе Катаянокки, неподалеку от православного Успенского собора, мог бы немало рассказать о том, с кем, скрываясь от любопытных взглядов, любил ужинать у него господин барон в двадцатые и тридцатые годы. Но Павлов умел хранить тайны своих клиентов, он умер в 1957-м, не назвав журналистам ни одного женского имени.

Совершенно иным был Густав в своем любимом Париже. Здесь, во всемирной столице женской красоты, Маннергейма часто видели со многими красавицами — Аллой Назимовой, Виргинией Хериот, графиней Жанной де Сальверт… Опытный донжуан, еще с юности впитавший изысканный аристократизм российской знати, он без труда покорял женские сердца. А думал он о других победах.

Мысль о создании единого широкого фронта против большевиков не покидала во Франции Маннергейма. Особенно его вдохновило успешное наступление поляков на Украине и в Белоруссии. Он принимает решение ехать в Варшаву, встретиться с «начальником государства» Юзефом Пилсудским и точно выяснить военную ситуацию в России. Кроме того, генерал хотел узнать, что осталось от его вещей, когда в 1914 году его дом на Черняковской улице, 35, был снесен. (Символично, что на фундаменте дома генерала сейчас стоит красивый костел.) Приехав в Варшаву, Маннергейм остановился в гостинице «Бристоль», где его встретили журналисты. Пришлось отвечать на их вопросы. На другой день буквально с восьми утра начались телефонные звонки. Друг Густава Александр Велепольский рассказал, как удалось спасти вещи генерала, которые немцы нашли с пометкой «барон Маннергейм» и хотели конфисковать как собственность русского офицера. Пришлось долго доказывать и писать разные бумаги, что это вещи главнокомандующего финской армией. В 1920 году вещи и мебель Маннергейма были отправлены в Гельсингфорс. Мария Потоцкая сообщила, что княгиня Любомирская в Висбадене. Попросил о встрече генерал Карницкий.

Утром 4 декабря 1919 года Маннергейму позвонил адъютант Пилсудского и сообщил, что «начальник государства» ждет его в 12 часов в Бельведерском дворце.

Пилсудский встретил Маннергейма у дверей своего кабинета. Он стоял величаво, но слегка сгорбившись, как бы придавленный тяжестью возложенных на него задач. Он был чисто выбрит и аккуратно подстрижен. На нем был военный френч и парадный пояс, который он надевал при приеме важных гостей. Начав разговор по-французски, Пилсудский пригласил генерала к столу и предложил сесть. Маннергейм, высокий и элегантный, в великолепном итальянском костюме и лакированных ботинках, источал запах дорогого английского одеколона, чем немного смутил главу польского государства.

Пилсудский, лукаво взглянув на генерала, сказал, что хорошо знает о его службе, восхищен его действиями в Финляндии. Маннергейм не остался в долгу, вспомнив подавление варшавского мятежа в январе 1919 года. Заговорив по-русски, вспомнили Антона Ивановича Деникина и его отношение к независимости Польши. Маннергейм сказал, что сходные события произошли и в Финляндии. Пилсудский рассказал о своем плане решительного наступления на Украину и предложил генералу быть его союзником. Маннергейм одобрил идею, но конкретного ответа не дал.