Тайна гибели Лермонтова. Все версии - Хачиков Вадим Александрович

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98

Не исключено и в этом варианте событий, что Столыпин и Трубецкой все же побывали на обеде у Голицына, но под благовидным предлогом удалились, чтобы отправиться на дуэль. Впрочем, некоторые исследователи, в частности Э. Герштейн, считают, что они опоздали к началу поединка – то ли из-за ливня, то ли задержавшись на обеде. В этом случае на дуэльной площадке все происходило в соответствии с тем, как будет описано далее. Если же они прибыли вовремя, то вели себя так, как это изложил впоследствии Васильчиков: либо активно участвовали в ходе поединка, как было рассказано князем Висковатову, либо же играли роль наблюдателей, которой наделил их Васильчиков в журнальной статье: «Глебов был один у обоих и нас трое (Столыпин, Трубецкой…)». А потом, по утверждению того же Васильчикова, Столыпин с Глебовым уехали в Пятигорск, чтобы распорядиться перевозкой тела, а он с Трубецким остались при убитом.

Читателю предоставляется возможность самому выбрать более убедительную версию, касающуюся секундантов и их поведения, – приведенную выше или ту, что будет подробно рассмотрена в следующих главах. Тому, кто готов согласиться, что секундантов все же было двое, стоит познакомиться с мнением Мартьянова, который нашел словам Глебова в вышеупомянутой записке довольно убедительное объяснение: «При существовавшей в николаевское время строгости никакая следственная, а тем более судная комиссия не осмелилась бы решиться на подобное дело (то есть сокрытие участников поединка), а тем более комиссия по лермонтовской дуэли, в которой заседал нарочно присланный из Ставрополя жандармский штаб-офицер, подполковник Кушинников, – это „царево око“ по тогдашнему времени. Скрыть же от комиссий, то есть обмануть их, едва ли было возможно, когда о дуэли знал весь город, и при устранении от следствия и суда прикосновенных лиц нашлись бы люди, которые довели бы об этом до сведения высшей власти… „отклонение от правды секундантов по отношению Трубецкого и Столыпина“… есть не что иное, как умолчание о предполагавшейся дуэли, так как знание о имеющей быть дуэли и недонесение о том начальству, по военно-уголовному кодексу, составляет преступление, строго наказуемое…»

Даже не опираясь на это весьма разумное предположение Мартьянова, подумайте сами, можно ли скрыть от въедливых, проницательных следователей, среди которых имеется и жандармский офицер, участие в дуэли, о которой на следующий день говорил весь город? Утаить же, что знал о дуэли, но не сообщил (тоже уголовно наказуемое деяние), не составляет особого труда: поди проверь, знал или не знал – в голову человеку не влезешь!

Но, пожалуй, самое главное, что можно сказать по данному поводу: число секундантов вряд ли повлияло на исход дуэли – в тот роковой вечер он определялся не столько людьми, сколько обстоятельствами, в которых эти люди оказались…

VI. 15 июля 1841 года

Место первоначального захоронения М. Ю. Лермонтова на пятигорском кладбище

А. И. Арнольди, 1841

Был жаркий июльский день

Чтобы узнать, как начинался в Пятигорске день 15 июля, не нужно много воображения. Достаточно хоть раз побывать на российском юге жарким летним утром, чтобы без труда представить себе лишенные утренней прохлады рассветные часы, выползающее из-за горизонта багрово пылающее солнце, полнейшее безветрие и банную духоту, особенно неприятную в Горячеводской долине, среди раскаленных скал обнимающих ее машукских отрогов.

Да, с утра день 15 июля ничем не выделялся из череды таких же жарких июльских дней. И жизнь курортная в Пятигорске началась такая же, как вчера, позавчера и неделю назад. Едва выглянуло солнце, больные потянулись к источникам. Выпивали положенное число стаканов, гуляли вокруг колодцев, потом отправлялись на ванны.

И все же происходило в то утро кое-что не совсем обычное. Смотрите: по дороге, ведущей из Пятигорска в Железноводск, рано утром катят легкие дрожки с одиноким седоком. Левая рука, висящая на перевязи, вынуждает его управляться с вожжами одной правой, что не так-то просто. Зачем же пустился в этот нелегкий путь юноша-офицер, в котором молодые люди из лермонтовской компании без труда узнали бы Михаила Глебова? Правда, их нет в этот ранний час на железноводской дороге. Впрочем, погодите! Вот и они – Лев Пушкин, Михаил Дмитриевский, Александр Бенкендорф – рысят потихоньку, сопровождая коляску, где сидят Катя Быховец и ее тетка Обыденная. Правда, полной уверенности в том, что эта компания действительно проезжала тем утром по железноводской дороге, у нас нет, но очень хотелось бы верить, что такая поездка имела место.

Заглянем теперь в гостиную Верзилиных, чтобы не пропустить момент, о котором рассказала Эмилия Александровна, падчерица генерала: «Пятнадцатого июля пришли к нам утром кн. Васильчиков и еще кто-то, не помню, в самом пасмурном виде; даже maman заметила и, не подозревая ничего, допрашивала их, отчего они в таком дурном настроении, как никогда она их не видала. Они тотчас замяли этот разговор вопросом о предстоящем князя Голицына бале, а так как никто из них приглашен не был, то просили нас прийти на горку смотреть фейерверк и позволить им явиться туда инкогнито. Жаль было, что лучших танцоров и самых интересных кавалеров не будет на балу, где предполагалось так много удовольствий».

Почему же так пасмурны князь Васильчиков и его спутник, которым был, вернее всего, Сергей Трубецкой? Да потому, что знают: сегодня к вечеру должен состояться поединок Мишеля Лермонтова с Николаем Мартыновым. И очень расстроены этим. Эмилию же, которой тоже о дуэли известно, куда больше огорчает ожидаемое отсутствие на предстоящем празднике у князя Голицына «интересных кавалеров»…

Если мы теперь вернемся к источникам, то вместо обычных толков, пересудов и сплетен услышим сегодня совсем другое! Вы думаете – о предстоящей дуэли, как уверяют нас почтенные биографы Лермонтова и следующие им авторы? Нет-нет! У всех на устах – праздник, который устраивает князь Владимир Сергеевич Голицын.

Постоянным посетителям Вод он хорошо известен – не раз приезжал сюда лечиться от полноты и частенько радовал «водяное общество» своими придумками – веселыми праздниками, различными забавами, эффектными зрелищами вроде фейерверков или иллюминаций. А нынче князь с помощью горячих вод лечит рану, полученную в боях с горцами. Но остается таким же веселым и жизнерадостным, как обычно. И праздник в честь своих именин задумал грандиозный. Днем – роскошный обед в Ресторации для избранного общества, вечером – бал, да такой, какого еще не бывало в Пятигорске. В Казенном саду для него уже специально построен просторный павильон – с зеркальными стенами, украшенный зеленью и цветами. Нет, наверное, в городе человека – приезжего или местного, – который не побывал бы в Казенном саду, чтобы взглянуть на это диво.

Чем же занимается именинник? Он с самого утра принимает визитеров. Всех, кто приходит к нему с поздравлениями, лично зовет на праздничный обед, а вечером на бал. Тем же, приятным ему, особам, которые не смогли явиться, князь разослал письменные приглашения. Отправлены они и капитану Столыпину с поручиком Лермонтовым.

Может ли такое быть? Ведь по многим источникам известно, что отношения поэта с князем испортила размолвка, связанная с организацией бала у Грота Дианы. Но нам уже известно, что пошли такие разговоры от Раевского, написавшего с чужих слови о конфликте Лермонтова с Голицыным и о некоем «противопоставлении балов», которое усердно смакуется доныне. А вот о том, что Лермонтов и Столыпин тоже получили от Голицына приглашения на праздник, сообщает Мартьянов со слов их квартирного хозяина В. И. Чилаева, человека хорошо осведомленного и заслуживающего доверия. Впрочем, и без того ясно, что Голицыну, солидному, хорошо воспитанному человеку, смешно было бы обижаться на «мальчишек», одного из которых он, к тому же, высоко ценил как талантливого поэта и храброго офицера. Ясно нам и то, что приглашения Лермонтову и Столыпину вручены не были, поскольку оба еще накануне уехали в Железноводск: Столыпин – чтобы начать, а Лермонтов – продолжить уже начатое там лечение.

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98