Карпатские орлы - Малкин Василий Максимович

В этот же день наша дивизия овладела местечком Хвалковице, пригородом Оломоуца и железнодорожным узлом.

Мы получили приказ командира дивизии до наступления темноты захватить группу домов на восточной окраине Оломоуца. В нашем распоряжении оставалось не более трех часов светлого времени.

Пока полк сосредоточивался и обедал, Шульга провел ускоренную рекогносцировку. Мы вышли на окраину поселка. Отсюда просматривались все направления предстоящего наступления.

В полосе наступления полка простиралась низменность, местами заболоченная. К западу от нее раскинулся город. Наступать можно было только по шоссе. Вдоль шоссе шли кюветы, местами заполненные водой и заросшие болотной растительностью. Справа, в отдалении от шоссе, — цепь небольших лесистых возвышенностей, занятых противником. Оттуда наши войска хорошо просматривались. Через каждые 5—10 минут немецкая артиллерия обрушивалась на шоссе.

— Вот это да-а, — протянул подполковник Шульга. — Если ринешься без головы, весь полк положишь… Начальник штаба, что скажешь?

— Что я скажу?.. Вести подразделения полка в наступление по этой открытой местности, без свободы маневра, без артиллерийской подготовки — это все равно что подставить полк под расстрел.

— Ну а как быть? — нетерпеливо спросил Шульга. — Задача поставлена, и время не ждет.

— Боевой приказ все равно надо выполнять. — Начальник штаба остановился, раздумывая.

Шульга некоторое время всматривался в окраину города, в шоссе, ведущее к домикам, потом повернулся к Берлезеву и спросил:

— А что вы думаете об этих кюветах?

— Думаю, что по ним небольшое подразделение может добраться до цели атаки незамеченным, — ответил, не торопясь, Берлезев.

— Так и сделаем. Сейчас же организуйте штурмовую группу человек в сорок. С группой пойдете вы. Колдубов требует, чтобы мой КП к вечеру был в этих проклятых домиках, ни дна им ни покрышки. Позади вас, тоже по кюветам, на дистанции в триста метров пускаю первый батальон. Потом пойдет второй. Понятно?

— Понятно, — ответил начальник штаба.

— Отправляйтесь!

Через час группа начала действовать. В ее состав вошли полковые разведчики, саперы, автоматчики, связисты. Командир полка тщательно проверил готовность и лично поставил группе задачу.

Километра полтора группа двигалась цепочкой, друг за другом, по кюветам, пригнувшись и маскируясь в буйной болотной траве. Потом попала в зону активного обстрела. К счастью, все обошлось благополучно, хоть кругом и свистели осколки, летела комьями земля.

Связисты все время тянули нитку полевого телефона, и Кармин, начальник связи, систематически докладывал командиру полка: «Прошли такой-то рубеж, потерь нет, идем дальше».

Недалеко от окраины, перед домами, залегли. Наблюдения показали — сильной обороны там не было. Берлезев подозвал командира разведчиков Симакова и уточнил задачу: с концом очередного артналета противника его группа бросается вперед и занимает три окраинных дома.

И вот — атака. Группа Симакова скрылась у домиков. Послышались стрельба, взрывы гранат. Потом все стихло.

Оказывается, домики не были заняты противником, а небольшое немецкое подразделение, находившееся в окопах, спешно отошло к мосту, как только появились наши бойцы. Через несколько минут Берлезев уже был в одном из домов и докладывал по телефону командиру полка, что развернул здесь НП.

Вскоре прибыл 1-й батальон, за ним — 2-й.

Нам с Шульгой надо было как можно быстрее добраться до нового НП. Шел бой за город. Требовалось обеспечить четкое управление батальонами.

В Оломоуце было сосредоточено большое количество пехотных частей, артиллерии. Артиллерия стреляла непрерывно. Но уже ничто не могло остановить наших гвардейцев. К утру полк перешел на западный берег реки Моравы и начал продвигаться через центр города к его северной части. Судьба города была решена. Правда, из домов, с чердаков, верхних этажей раздавались отдельные выстрелы — это недобитые гитлеровцы, оставшиеся в городе, пытались как-то выместить злобу на наших военнослужащих, появлявшихся на улицах города.

К 18.00 полк вышел на северо-западную окраину Оломоуца. Здесь мы получили приказ закрепиться и привести личный состав и боевую технику в порядок.

Крупный промышленный центр и важный узел дорог, ведущих с востока в Чехию, город Оломоуц наши войска взяли штурмом. 128-я дивизия захватила в плен 300 гитлеровцев. План фашистского руководства — удержанием Оломоуца обеспечить организованное отступление своей армии на запад — провалился.

8 мая 1945 года в приказе № 365 Верховного Главнокомандующего войскам, штурмом взявшим Оломоуц, была объявлена благодарность. В тот же день столица нашей Родины салютовала освободителям этого города 12 артиллерийскими залпами из 124 орудий. Это был последний салют за последний город из числа тех, в освобождении которых участвовал в ходе Великой Отечественной войны наш полк.

Наступила ночь на 9 мая — историческая ночь.

Весть о победе над гитлеровской Германией пришла в полк во втором часу ночи. По радио мы слушали сообщение о капитуляции фашистской Германии. Одновременно с этим сообщением был передан и Указ Президиума Верховного Совета Союза ССР об объявлении 9 мая праздником Победы. Весь личный состав полка слушал эти сообщения, но слушал в разных местах, так как его подразделения еще вели боевые действия и собраться всем вместе не представлялось возможным. Уже поступил приказ с утра 9 мая продолжать преследование отказавшихся капитулировать войск фельдмаршала Франца Шернера.

Политработники разошлись по подразделениям. Сообщив в 1-м батальоне о победе, об окончании войны, я, по сути дела, ничего неожиданного бойцам и командирам не сказал — весь ход событий красноречивее всяких сообщений свидетельствовал о том, что война победоносно завершена. И тем не менее радость была неописуемая. Задумчивыми казались лишь отдельные воины, и среди них гвардии старший сержант Шота Берадзе, помкомвзвода минометчиков, комсорг подразделения. Подойдя ближе, я убедился, что он плачет.

— Что с вами? Радоваться же надо! — сказал я.

— А я от радости и плачу, товарищ гвардии майор. — Шота отнял от лица руки, глядя на меня блестящими, печальными глазами, сказал: — У меня отец на фронте погиб. Когда об этом узнал — не плакал. А теперь вот плачу.

— Давно на фронте?

— С сентября сорок второго. Мне тогда восемнадцати не было. В наш полк после ранения пришел.

— Дома, поди, ждут?

— Пятеро у матери, я — старший. Ждет не дождется.

Домой Шота Берадзе попал лишь в 1946 году. И вот уже многие годы работает методистом лечебной физкультуры в одном из санаториев Цхалтубо. Мне прислали газету «Кутаисская правда», где опубликован очерк «Люди из легенды». В нем приведен рассказ пожилого колхозника Романа Проца о том, как три отважных советских воина героически оборонялись в окруженном горном дзоте. Двое из них погибли, третьего — грузина — крестьянам удалось спасти. Следопыты из города Львова во главе с Я. Денисовым начали поиск. Спасенным воином оказался Шота Берадзе.

Утром 9 мая почта доставила в полк дивизионную многотиражку, в которой был опубликован Акт о военной капитуляции Германии. Во всех населенных пунктах нас, освободителей, с неподдельной радостью встречало население. Женщины на руках держали детей. Отовсюду неслось приветствие «Наздар!», на лицах — улыбки, слезы. Усталые, но гордые, одухотворенные, наши люди проходили в этих плещущихся через край реках счастья подтянутые, энергичные.

К исходу 9 мая, как известно, Прага была освобождена войсками армии П. С. Рыбалко. Путь к отступлению на запад для немецких войск из группы армий «Центр» был отрезан.

12 мая для 327-го гвардейского горнострелкового полка был последним днем войны. На линии Хоенштадт, Высоке-Мото, Голинец, Братислава части нашего 3-го горнострелкового Карпатского корпуса во взаимодействии с войсками 1-й гвардейской и 60-й армий наголову разгромили войска Шернера. В этот день полк согласно приказу остановился в селе Бездеково в Чехии. В дальнейшем продвижении на запад необходимость отпала: к исходу 11 мая уже была пленена основная часть войск противника, оставались лишь мелкие группы.