Это на словах. На деле же Ленин с протянутой рукой просит «ренегата», «шовиниста», «агента германского империализма» и «спекулянта» Парвуса: «присылайте побольше материалов», то есть денег для оплаты государственного переворота в России, и при этом советует быть архиаккуратным и осторожным в сношениях.
Как известно, Ленин открещивался и от Суменсон, которая также числилась в списке немецких агентов и была арестована 5 июля. Любопытную информацию сообщает Никитин в этой связи: «Доказательства измены остались в банковских книгах. Упомянутая в газетах Суменсон подтвердила наши предположения больше, чем мы ожидали» {726}. Вот эти банковские книги, о которых идет речь в документе № 1, и были изъяты из банка в Стокгольме и переданы «тов. Мюллеру… из Берлина».
Теперь, когда многие вопросы прояснились, необходимо вновь вернуться к документу № 1. Как видим, большевистские комиссары делали все возможное, чтобы упрятать факты, разоблачающие их вождей в измене Родине. Но против них выступает весьма серьезный документ № 2 от 12 февраля 1918 года. Значение этого документа трудно переоценить. Дело в том, что на нем имеются пометки и подписи Скрипника {727} и Горбунова {728}. Эти две подписи работников аппарата СНК являются неопровержимым доказательством тайных связей большевиков во главе с Лениным с германскими властями и их агентурно-разведочными службами и подтверждают достоверность документа № 1.
Документ 2
«Секретно Г. Председателю Совета Народных Комиссаров. 12 февраля 1918 г.
Разведочное Отделение имеет честь сообщить, что найденные у арестованного кап. Коншина два германских документа с пометками и штемпелями Петербургского Охранного Отделения представляют собою подлинные приказы Имперского Банка за № 7433 от 2 Марта 1917 года об открытии счетов г.г. Ленину, Суменсон, Козловскому, Троцкому и другим деятелям на пропаганду мира, по ордеру Имперского Банка за № 2754.
Это открытие доказывает, что не были своевременно приняты меры для уничтожения означенных документов.
Начальник Отделения Адъютант»
И тем не менее, на мой взгляд, целесообразно вновь обратиться к документам № 11 и № 12 из «Сводки Российской контрразведки», рассмотренным в 8-й главе. В первом документе (№ 11), как известно, говорится, что «со счета «Дисконто-Гезельшафт» списано на счет г. Ленина в Кронштадте 315 000 марок». Датирован сей документ 18 июня 1917 года, то есть за две недели до июльского путча большевиков. Во втором документе (№ 12), датированном 12 сентября того же года, отмечается, что «207 000 марок по ордеру Вашего господина Ленина упомянутым в Вашем письме лицам вручены». Обе секретные телеграммы подписаны немецким представителем в Стокгольмском «Ниа-Банке» Свенсоном. И в действительности, деньги были получены доверенными людьми Ленина. И этот факт подтверждается не только секретными документами, перехваченными русской разведкой и «сиссоновскими документами» № 1 и № 2, но также свидетельствами Козловского, Суменсон, Никитина, Фофановой, наконец, самим Лениным. И не надо быть юристом или банковским чиновником, чтобы понять, что только при наличии счета у Ленина можно было производить такую банковскую операцию, как ту, содержание которой приведено в документе №12.
В ноябре-декабре 1917 года в адрес советского правительства поступило еще 10 писем различного характера. Так, 1 ноября 1917 года Генштаб через германское Разведочное Отделение в Петрограде направил письмо в СНК (документ № 21) с просьбой сообщить «тщательно проверенные сведения о количестве запасов боевого снаряжения в следующих пунктах: Петроград, Архангельск, Владивосток, Казань, Тифлис…», требуя также «указать количество и место хранения доставленных из Америки, Англии и Франции боевых припасов и те войсковые части, которые несут охрану военных складов {729}. Подлинность этого документа несложно доказать: его так же, как и документ № 5, подписали О. Рауш и Ю. Вольф, и идентичность подписей легко может установить графологическая экспертиза. В письме от 19 ноября (документ № 6) германский Генштаб извещает СНК, что в распоряжение советского правительства направляются «в качестве военных консультантов и опытных боевых офицеров» 8 человек, с указанием их фамилий и воинских званий. Указанным лицам предписывалось отобрать из русского плена немецких офицеров, которые так же должны были находиться «в полном распоряжении Русского Правительства, как это было установлено на совещании в Стокгольме при проезде тт. Ленина, Зиновьева и др. в Россию» {730}. Документ подписан О. Раушем и Ю. Вольфом. Но это еще начало доказательства подлинности документа № 6. Среди восьми офицеров, направленных в распоряжение большевистского правительства, значатся майоры Эрих (Егоров) и Андерс (Рубаков), которые с помощью М. В. Фофановой и Эдгара Сиссона уже расшифрованы и опознаны, но они в плену не находились (этот сюжет обстоятельно рассмотрен в 8-й главе). Но этим не завершается анализ документа № 6, а, напротив, начинается. И самым интересным в его исследовании является то, что он получает официальное подтверждение советскими источниками. Судите сами: только в Барнаульском отряде ЧК служило 160 немцев, отобранных из числа бывших военнопленных {731}.
При содействии германского военного командования осуществлялась вербовка немецких солдат и офицеров в Красную Армию. Так, председатель Орловского губисполкома и губкомитета партии Волин по прямому проводу 29 ноября 1918 года сообщал Ленину о полученных им с Украины сведениях: «…Вербуем добровольцев (?) германской армии в Красную Армию… Наши представители гарантированы от опасности, находятся под охраной немцев…» (выделено мной. – А.А.) Выслушав Волина, Ленин посоветовал предложить немецким солдатам «немедленный союз с нами для быстрейшего восстановления Советской власти на Украине и для заарестования не только белогвардейцев, но и радовцев» {732} (сторонников самостоятельного украинского государства. – А.А.).
Можно понять большевистских правителей, пополняющих свою армию военнопленными австро-венгерской, немецкой и турецкой армий, а также китайскими волонтерами. Дело в том, что россияне неохотно шли на братоубийственную войну. Более того, имели место массовые переходы частей Красной Армии на сторону «противника». Причем такие факты отмечены во все периоды гражданской войны, и даже в ее конце. В эти годы из Красной Армии ежемесячно дезертировали до 200 тысяч человек {733}. Так, в телеграмме Сталина Ленину и Склянскому из Петрограда от 30 мая 1919 года говорится, что «третий Петроградский полк перешел на сторону противника» {734}. А в телеграмме с Юго-Западного фронта [103] от 16 июня 1920 года, направленной в Москву, сообщается о переходе галицких войск на сторону противника {735}. В Москве была создана так называемая международная Красная гвардия для охраны правительственных учреждений, в которую входили и немцы, и австро-венгры {736}. В составе Красной Армии на командных постах было множество немецких и австрийских офицеров. Например, начальником штаба Актюбинского фронта был австрийский офицер Шпрайцер. Помощником командующего Забайкальским фронтом – немецкий офицер Зингер. Командующий 11-й армии – Геккер и многие другие. Был взят курс на формирование из военнопленных более крупных войсковых подразделений в составе Красной Армии. Об этом свидетельствует телеграмма Ленина председателю Сибревкома от 13 января 1920 года: «Формирование немецко-венгерской дивизии из стойких и дисциплинированных элементов крайне целесообразно. Если возможно, желательно создание кавалерийской немецко-венгерской части, бригады, – если нельзя дивизии…» {737}
