Тайна гибели Лермонтова. Все версии - Хачиков Вадим Александрович

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98

Трудно сказать, какой след оставило общение с Лорером в душе Лермонтова. Но для Лорера даже кратковременное приближение к поэту оказалось судьбоносным. Не будучи самой яркой фигурой среди своих товарищей по изгнанию, он сделался одним из самых известных среди них, прежде всего благодаря своему прикосновению к судьбе Лермонтова, который вошел в круг духовно близких ему людей. Ведь именно Лорер нес гроб с телом поэта на кладбище как его однополчанин по Тенгинскому пехотному полку, хотя в Пятигорске можно было найти немало и других тенгинцев.

Соприкоснувшись с проявлением воли всемогущей судьбы, даже если она меняет не твою, а чужую жизнь, невольно ощущаешь холодок в груди. Мы не знаем, почувствовал ли его юный уланский корнет, когда рядом с ним взлетела в воздух монета, брошенная случайным попутчиком. Но именно в тот момент маленькую комнату почтовой станции при крепости Георгиевской посетила Ее Величество Судьба. И распорядилась, чтобы капитан Алексей Аркадьевич Столыпин и поручик Михаил Юрьевич Лермонтов направились не в действующий отряд, куда им следовало ехать, а в манивший курортными удовольствиями Пятигорск.

Об этом повороте судьбы великого поэта стало известно после того, как в журнале «Русская старина» за 1879 год биографом Лермонтова П. А. Висковатовым были опубликованы воспоминаниям корнета Борисоглебского уланского полка П. И. Магденко. Их автор, совершавший вояж по Кавказу в качестве ремонтера и закупавший лошадей для своего полка, рассказал о своих встречах с Михаилом Юрьевичем Лермонтовым. Появление воспоминаний вызвало немало споров. Это и понятно: слишком многое в биографии Лермонтова встало бы на свои места, имей исследователи полную ясность во всем, что связано с рассказом уланского ремонтера.

Достоверные документальные данные о Петре Ивановиче Магденко были обнаружены сравнительно недавно. Из них мы узнаем, что он родился 16 января 1818 года и происходил из дворян Екатеринославской губернии. Хорошего образования не получил. В армии начал служить с 1834 года, офицером стал шесть лет спустя. С 1841 года и до самого увольнения со службы в 1845 году был ремонтером, закупая для своего полка лошадей. Ничем себя на службе не проявил, никакими особенными достоинствами не отличался, наград не имел и был уволен от службы штабс-капитаном. Умер П. И. Магденко 3 сентября 1884 года и похоронен в родовом селе Магдалиновке Новомосковского уезда, рядом с отцом И. А. Магденко.

В формулярном списке Петра Ивановича нас более всего может интересовать следующая запись: «Был командирован для покупки в сей полк 70 ремонтных лошадей по сроку 1841 года – с 18 Генваря 1841 года. Поручение сие исполнил с должной деятельностью». Есть довольно убедительные косвенные свидетельства о пребывании ремонтера на Кавказе, а также о времени и обстоятельствах его встречи с Лермонтовым в Георгиевске и совместном приезде в Пятигорск.

Естественно, что после появления таких свидетельств существования уланского ремонтера Магденко, его поездки на Кавказ, встречи там с Лермонтовым и их совместной поездки из Георгиевска в Пятигорск вряд ли найдутся желающие оспаривать и факт судьбоносного бросания полтинника, а следовательно, спонтанного решения поэта изменить маршрут. Но споры вокруг воспоминаний уланского ремонтера продолжаются.

Полковник. В 1839 году был прикомандирован к Линейному казачьему войску. По словам Раевского, которому, впрочем, нужно доверять с осторожностью, полковник Александр Логгинович Манзей летом 1841 года в Пятигорске был близок с Лермонтовым, который посвятил ему (предположительно) экспромт «Куда, седой прелюбодей…». Раевский утверждает, что Манзею друзья поэта хотели доверить улаживание конфликта Лермонтова с Мартыновым, но тот сказал, что «с Лермонтовым ему не совладать, а что лучше было бы, кабы Столыпин с ним сперва поговорил».

Насчет «не совладать» – едва ли полковник, пожилой человек мог сказать такое о молодом поручике. Но не исключено, что подобный разговор мог быть с ним у Глебова, который растерялся от возложенной на него миссии.

Именно этот Манзей указан в «Лермонтовской энциклопедии». В лермонтовском окружении мог оказаться и другой Манзей – Константин Николаевич (1821–1905) – офицер и историк лейб-гвардии Гусарского полка, который указывается в комментариях к воспоминаниям Лорера, упоминающего эту фамилию в числе людей, бывших в Пятигорске летом 1841 года. Учитывая довольно редкую фамилию, можно предположить, что оба лица, ее носящие, являются родственниками, а поскольку имена-отчества не совпадают, а разница в возрасте довольно значительна, очень вероятно, что это дядя и племянник.

Двадцатилетний лейб-гусар скорее мог оказаться в лермонтовском окружении, чем пожилой казачий полковник. С другой стороны, Лорер едва ли обратил бы внимание на двадцатилетнего юнца, а вот солидного полковника мог заметить скорее.

Описывая бал, который состоялся 8 июля 1841 года у Грота Дианы, А. И. Арнольди отмечал в своих воспоминаниях: «Наш бал сошел великолепно, все веселились от чистого сердца, и Лермонтов много ухаживал за Идой Мусиной-Пушкиной». Как правило, и на этот факт, и на саму эту фигуру биографы поэта, да и другие, пишущие о нем, не обращают особого внимания. Между тем личность этой особы, при внимательном взгляде на нее, позволяет увидеть многое, связанное с последними днями жизни Михаила Юрьевича.

Ида, а точнее Еротеида, была дочерью генерал-лейтенанта П. К. Мусина-Пушкина, принадлежавшего к одному из широко известных дворянских семейств России XIX столетия. М. Ф. Дамианиди и Е. Н. Рябов, которых заинтересовала личность Иды Мусиной-Пушкиной, изучили биографические данные и родственные связи членов этого семейства, изложив собранные сведения в статье «Эта загадочная Ида Мусина-Пушкина».

Из нее узнаем, что военная служба отца Иды, Петра Клавдиевича Мусина-Пушкина (1766 —?), протекала довольно успешно. Выпущенный из камер-пажей в армию в 1787 году, он сразу же отправился на русско-турецкую войну. Быстро продвигаясь в чинах, он уже к 1799 году стал генерал-майором. А с 1807 года его служба оказалась связанной с Кавказом. Вначале Петр Клавдиевич возглавлял отдельный отряд на Кавказской линии, а позже около полугода, до июня 1811 года, – все войска Линии. Во время Отечественной войны 1812 года он храбро сражался, командуя отдельной бригадой, а в 1813–1814 годах – резервными кавалерийскими эскадронами. Потом Петр Клавдиевич довольно долго «состоял по кавалерии» и, наконец, в 1833 году был уволен от службы.

У генерала было двое сыновей и шесть дочерей. Видимо питая слабость к Античности, Петр Клавдиевич назвал некоторых своих девиц звучными древнегреческими именами. Так, самая старшая звалась Еликонида. Две следующие, правда, именовались привычно – Екатерина и Лидия, но потом снова пошли – Ариадна, Еротеида, Поликсения… Не исключено, впрочем, что Древней Грецией увлекалась супруга генерала, дочь статского советника Анна Петровна Штерич. В девичестве фамилию Штерич носила и княгиня М. А. Щербатова, племянница супруги генерала, хорошо известная лермонтоведам.

Вошли в российскую историю и некоторые из дочерей Петра Клавдиевича. Старшая, Еликонида, вышла замуж за генерала Ивана Алексеевича Орлова, который в то время состоял в должности походного атамана казачьих полков при Отдельном Кавказском корпусе. Впрочем, пятигорским краеведам больше знаком его отец – генерал-майор Алексей Петрович Орлов, на средства которого был построен Дом для неимущих офицеров.

Две самые младшие дочери генерала воспитывались в Екатерининском институте – привилегированном учебном заведении для благородных девиц – вместе с сестрой Арнольди и потому были ему хорошо известны. Но если девятнадцатилетняя Поликсения его особого внимания не удостоилась, то Еротеиду, которой в 1841 году исполнился двадцать один год, он упомянул в своих воспоминаниях трижды – в связи с Лермонтовым. И почти сорок лет спустя, бегло записывая беседу с ним, издатель журнала «Русская старина» М. И. Семевский пометил: «…бал был 7 июля; на чистом воздухе, 2 хор(а) музык(и), над Идой фон(арик) загорелся, Лерм(онтов) сорвал фонар(ик) над Идой…» Как видим, запамятовав дату бала (он состоялся 8 июля), Арнольди крепко запомнил незначительный его эпизод. Значит, волновали старого гусара отношения поэта с подругой его сестры…

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98