Великие рогоносцы - Ватала Эльвира

Такое даже великому старичку Льву Толстому в его «Крейцеровой сонате» не снилось. Там только две функции жены определены: жена или любовница. Одна с другой несовместимы и это его супруга Софья Андреевна явно доказала, устраивая в Ясной поляне, где супруги жили, страшные скандалы и даже с малым рукоприкладством, пока очень поздно, в глубокой старости, уставший от семейных неурядиц, Лев Толстой не плюнул на этот ад и не убрался восвояси, так свободой и не насладившись, простудившись и на станции Осипово умерший.

А Друзилла, гениальная женщина, так смотала тирана-братца, что все три функции — жены, сестры и любовницы на своих плечах достойно снесла. Но малость надтрудилась, видно. Силенки не выдержали безнравственность в нравственность возводить и великой любовью прикрываться. Калигула объявил государственный траур. Потом поставил ей святыню и объявил божеством. А с мужем, этим «покорным рогоносцем», решил разделаться. Несколько недель, пока траур был, он Лепидуса не трогал. Сам сидит на каком-то островке и роняет горючие слезы, а Лепидус, не подозревая о своей участи, его утешает. Ну прямо наша Екатерина Великая и госпожа Кушелева, сестра умершего любовника царицы Ланского. Екатерина тогда денно и нощно слезы проливала, государством не правила, никого к себе не допуская и запершись с госпожей Кушелевой, которой с трудом, чтобы вторить царице, слезы доставались. Ее скорбь по умершем братце была значительно меньше.

Ну Лепидус, конечно, тирана утешает, как может, а тот уже вынашивает планы, чтобы уничтожить этого «рогатого» муженька своей сестры. «Ишь, злодей, не смог жену сохранить для императора, да еще какими-то там интригами занимается, на заговоры смахивающие». И Калигула приказывает Лепидуса умертвить. Для него ведь рубить головы и правым и виноватым — одно удовольствие. Недаром он, целуя женщину, гладя ей шею, говорил: «Ох, какая хорошенькая шейка, так и хочется ее срезать». И вот Лепидуса по всем римским правилам обвиняют в государственной измене и «добровольный рогоносец» со сложной генеалогической структурой последовал за супругой в могилу, которую он видел-то всего два раза: на свадьбе и на похоронах. Вот как иногда нефортунно жизнь «добровольных рогоносцев» кончается, особенно когда они имеют дело с тиранами-императорами, вздумавшими любить неземной плотской любовью собственных сестричек. Написать, что Калигула скоро оправился от своей потери и принялся за развеселительные оргии с новой силой, — будет только половина правды. Да, оргии были, но Друзиллу он помнил и начал выбирать себе любовниц и жен только по одному признаку: если они были похожи на Друзиллу. Двух насильственно у мужей отобранных жен он выгнал: одну за то, что вздумала иметь телесные сношения со своим первым мужем, а другую без всякой причины — попросту был не в настроении.

А вот с третьей, развратной Цезонией, вдовушкой по пекарю с тремя от него детьми, жил дружно и любил, кажется, сам недоумевая почему и говорил: «Я все-таки добьюсь от тебя признания, каким ты, стерва, меня любовным напитком напоила, что я так влюблен в тебя». В самом деле, «ни кожи, ни рожи», как говорится, да еще потрепанная почти многодетная мать с истасканными половыми органами. Странно. Не правда ли? Римские граждане, как боевой клич, подхватили это сомнение императора, и когда его убили, то без всякого зазрения совести полоснули Цезонию мечом, а родившуюся девочку, дочь Калигулы, треснули о римские стены: только мозги ее прыснули. Но приворот или нет, не знаем, но Калигула не оставляет со времени женитьбы на Цезонии свои эротические удовольствия. Развлечения его, впрочем, довольно однообразные — он изобретательностью Нерона не отличался: мучить, убивать, бросать диким зверям ни в чем не повинных людей, но и наблюдать бои гладиаторов!

О, бои гладиаторов! Неправилен лозунг римских императоров: «Хлеба и зрелищ»! Он есть другим: «Без хлеба, но зрелищ!» Для голодного народа, не имеющего куска хлеба, устраивались великолепнейшие зрелища — бои гладиаторов и это было для них и хлебом, и зрелищем, и эротическим удовольствием! Но это тема для другой книги, а пока оставим ее в покое.

Карл II. Он старался нравиться и друзьям, и подругам.

Наказание «трех сестер»

 

арод, дающий прозвища своим монархам, ошибся в одном: надо было к эпитету «Красивый» прибавить еще «Жестокий». Этот король, правящий Францией в тринадцатом веке, очищающий от скверны свое государство сожжением еретиков-еретиков-тамплиеров могущественного религиозного ордена, поначалу не видел, что творится у него под носом, в собственном дворце. А там, дорогой читатель, истинный разврат, и даже кровавые преступления. И занималась этими преступлениями не кто иной, только жена Филиппа Красивого Иоанна, дочь Генриха I, короля Наваррского. Родив королю троих сыновей, которые впоследствии будут французскими королями — Людовика X «Сварливого», Филиппа V «Длинного» и Карла IV «Красивого», она, неудовлетворенная сексуально и полная кровожадных инстинктов, устроила на башне Несль не уютное любовное гнездышко, а кровавый притон. Это туда почти каждую ночь приглашались молодые любовники, чаще из студентов, а наутро их убитых впихивали в мешок и сбрасывали в реку. И пошла из веков в века «гулять» легенда о жестокой, кровожадной Иоанне, пока в настоящее время некоторые историки этот миф объявили абсолютно неправдивым. Но давайте по порядку. Стоит до сих пор на левом берегу Сены башня, снабженная винтовой лестницей. Сегодня в ней находится французский институт. А в тринадцатом веке башня принадлежала Иоанне Наваррской, жене Филиппа Красивого. Потом она перейдет к жене Филиппа Длинного Жанне Бургундской, которая ее продаст Филиппу VI Валуа. Он в свою очередь подарит башню своей жене Жанне Хромоногой. Так вот, по утверждению историка Робера Амбелена, вековая легенда, ходящая в народе, что якобы жена Филиппа Красивого убивала там своих любовников, абсолютно неправдива. Не ту особу народ «Кровавой» назвал. По Амбелену, не Иоанна Наваррская убивала на башне любовников, а Жанна Хромоногая. А это — уже гораздо позднее историческое время, дорогой читатель. Но до полной истины теперь не доберешься. Мы вот только знаем, что сейчас историки все время хотят перелицовывать историю и вечно книжки свои выпускают с громким и путающим названием: «Тайны и секреты истории». Мы, в нашем непритязательном «крестьянском» разумении, представим вам историю Нельской башни в таком виде, в каком она веками «гуляла» в народе.

Словом, Иоанна Наваррская, родив королю троих сыновей, принялась на Нельской башне за кровавые оргии. Каждый вечер туда, на самую верхотуру приводили молодого студента, королева проводила с ним ночь, а утром, по примеру «Синей бороды», убивала любовника, и слуги, зашив в мешок, сбрасывали труп в Сену. И вот однажды одному из студентов удалось спрятать в карман перочинный нож и, когда его живого зашили в мешок и сбросили в Сену, он под водой мешок распорол, выплыл наружу и все рассказал властям. Не знаем, убил ли Филипп Красивый после таких «знаний» свою супругу, но прожила она очень недолго, всего тридцать один год. И долго еще после этого лодочники якобы вылавливали из Сены мешки, где находились трупы молодых людей, брошенных в Сену.

Робер Амбелен, не отрицая злодеяний, совершаемых на Нельской башне, их авторство приписывает Жанне Хромоногой, жене Филиппа VI. Она, дескать, склонна к кровожадности, а не гордая красавица Иоанна Наваррская. Эта Жанна Хромоногая, после смерти которой от чумы, народ веселился так, будто государственный праздник наступил, действительно была неприятной особой. Мало того, что вечно кричала, визжала, слуг по щекам била, но она еще и под башмаком своего супруга держала. Сама страшная, уродливая, с черными зубами, каким-то зобом, хромоногая, а вот поди ты…. Король не мог обойтись без ее сексуальных услуг и очень любил, хотя нередко поколачивал пребольно. Она после упоительных любовных ночей с мужем-королем, когда их «ин» и «янг» сливались в одно жуткое наслаждение (любовь зла, полюбишь и козла), выкрадывала у него из-под подушки королевскую печать и от имени короля суд над подданными вершила: смерти их предавала. Король, узнав о таком процедуре жены, выпорол ее хорошенько, но выгнать от себя не смог, аргументируя это так: «Я знаю, какая это подлая женщина, но я жить без нее не могу». Вот ведь несчастная сила любви, или любовного напитка — не знаем, но наверное, приворот здесь имел место. А поскольку эта действительно жестокая женщина, хотя и внучка Людовика IX Святого, добродетельного короля, имела тенденцию травить неугодных придворных и однажды чуть по ошибке ее собственный сын не выпил яд, не для него предназначенный, то Робер Амбелен утверждает, что преступления на Нельской башне совершала именно эта королева.