Тайна гибели Лермонтова. Все версии - Хачиков Вадим Александрович

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98

Поступая в Школу гвардейских подпрапорщиков и кавалерийских юнкеров, Михаил Юрьевич заранее выбрал полк, в котором хотел служить. Полк этот был самый блестящий даже среди гвардейских частей. Причем блестящий как в переносном, так и в самом прямом смысле, ибо это был лейб-гвардии Гусарский полк. Форменное обмундирование российских гусар вообще отличалось необыкновенной эффектностью – расшитый шнурами доломан, отороченный мехом ментик – куртка, носимая на одном плече, масса блестящих украшений и галунов. А у лейб-гусар форма была к тому же ярко-красного цвета, с золотым шитьем, с отделкой из белой кожи и бобрового меха.

Выпущенный в полк корнетом 22 ноября 1834 года, Лермонтов быстро влился в офицерскую семью, в которой оказался его однокашник по юнкерской школе Александр Тиран. До последнего времени биографических данных о нем не имелось, кроме дат его жизни. Но вот россиянка Инна Рау, живущая в Германии, исследуя свою родословную и обнаружив факт своего дальнего родства с Лермонтовым, нашла и родственные связи между семействами Лермонтовых и Тиранов. Объединив добытые ею сведения с тем немногим, что было известно об однополчанине Лермонтова, попробуем обрисовать его.

Родился Александр Франциевич Тиран в 1815 году. Его отцом был французский аристократ из Страсбурга Франциск Людовик (1777–1847), явно бежавший в Россию от Французской революции. В 1799 году он был назначен адъютантом петербургского военного губернатора графа П. А. Палена и вместе с ним стал одним из участников его заговора против царя Павла I. Мать Александра, Елизавета Филипповна Демут (1781–1837), была единственной дочерью и наследницей немецкого купца Филиппа-Якоба, хозяина знаменитого трактира и гостиницы «Демут» на набережной Мойки. Госпожу Демут-Тиран хорошо знали в великосветских кругах столицы. А одна из ее родственниц стала женой Пармена Матвеевича Лермонтова, сделав, таким образом, Михаила Лермонтова и Александра Тирана родственниками.

«…Он, есть основания думать, знал Михаила Юрьевича с детства, – пишет Инна Рау, стремясь сделать эту связь более прочной, – и отношения между ними не один десяток лет были близкими и по-родственному дружными, хотя без ссор не обходилось… В юнкерской школе, зная творческую гениальность Лермонтова и его осиротевшую, всегда мечущуюся душу, Александр Тиран насмешки его воспринимал не как таковые, а как плохое настроение друга. Умный Лермонтов быстро отходил, и добрые отношения между ними продолжались всю жизнь, как на Кавказе, так и в столице…

И Лермонтов, и Тиран родились в России, оба происходили из западноевропейских родов, отменно владели верховой ездой, вели светскую жизнь: вращались в парадных гостиных столицы, с юношеским восторгом влюбляясь, заводили романы, вместе пировали. Лермонтов и Тиран встречались в доме Карамзиных в Петербурге».

Некоторые основания для подобных утверждений есть. Так, в письмах С. Н. Карамзиной среди гостей их дома несколько раз упоминаются фамилии Лермонтова и Тирана, и нередко они стоят рядом. Но есть и серьезные сомнения в их дружеской близости. Еще в 1936 году журнал «Звезда» опубликовал статью известного лермонтоведа В. А. Мануйлова «Записки неизвестного гусара о Лермонтове». По косвенным данным Мануйлов установил, что автором записок, сохранившихся без подписи, является Тиран. Ныне рукопись находится в Пушкинском Доме, в фонде известного юриста и общественного деятеля Д. В. Стасова, где имеется также записка, сделанная, видимо, по рассказам А. Ф. Тирана, с которым Стасов был знаком: «Лермонтов был ужасно самолюбив и до крайности бесился, когда его не приглашали на придворные балы, а приглашали Тирана (тогдашнего его товарища по полку), и уж за это Тирану доставалось: он на него сочинял, разыгрывал, рисовал карикатуры и раз даже написал целую поэму, в которой сначала описывал его рождение, жизнь, похождения и, наконец, смерть. В конце нарисовал надгробный памятник и к нему эпитафию: „Родился шут //… Тиран // – А умер пьян (не помню средних слов)“».

Да, на дружбу это похоже мало.

Летом 1841 года Александр Тиран находился на Кавказе, будучи откомандирован сюда для участия в военных действиях, как и другие гвардейские офицеры. В начале июня несколько гвардейцев, участвовавших в военной экспедиции против горцев, были отпущены на Воды, чтобы отдохнуть от боевой жизни. Среди них был и Александр Тиран. Об их встречах в Пятигорске сведений не сохранилось, хотя однополчанин оставил записки, где тоже отзывался о Лермонтове нелучшим образом.

Но пусть Тиран и не был Лермонтову добрым другом, теперь, много лет спустя, мы все же должны быть благодарны лейб-гусару за то, что он на своих плечах нес тело своего однополчанина, провожая его в последний путь.

Однокашник Лермонтова по университетскому Благородному пансиону. Служил сначала в Петербурге, затем был директором Липецких минеральных вод, мировым судьей. В 1841 году, будучи чиновником, совершал служебную поездку по южным губерниям, Северному Кавказу и Крыму.

В своем «Дневнике поездки по России в 1841 году» Туровский рассказывает о Пятигорске того времени, сообщая немало любопытных деталей, а главное – вспоминает о своей встрече с Лермонтовым, состоявшейся незадолго до его гибели и проведенной в разговорах о прошлом и о поэзии. Слова «так провел я в последний раз незабвенные два часа с незабвенным Лермонтовым» позволяют предположить, что встреча была не единственной. Записи Туровского содержат и кое-какие малоизвестные моменты ссоры и дуэли, сообщаемые, правда, с чужих слов.

А теперь вернемся к «лермонтовской банде».

Снова о «лермонтовской банде»

Пишущие о ней обычно на «мелочи» внимания не обращают – для них в течение всего лета – со дня приезда и до дня дуэли – Лермонтов был окружен одними и теми же лицами и связан ними одними и теми же отношениями. А что увидим мы?

Оказывается, первым из друзей и приятелей Лермонтова открыл лечебный сезон Николай Соломонович Мартынов. 24 апреля в Моздоке ему была выписана подорожная до Пятигорска, где он решил поправить свое здоровье. Отвечая на вопросы следственной комиссии, он сообщает: «Я прибыл в город Пятигорск в конце апреля месяца для пользования водами… По приезде моем в Пятигорск я остановился в здешней ресторации и занялся лечением».

К середине мая в Пятигорске появился еще один участник будущих событий – Михаил Глебов. Он был тяжело ранен предыдущим летом, всю зиму лечился в грозненском госпитале и теперь был направлен долечиваться на Воды – подорожная из Моздока до Пятигорска ему была выписана 16 мая. Поселился он в доме, принадлежавшем семейству Верзилиных – в том, что предназначался для сдачи квартир внаем.

Лечение водами Глебову помогало мало – он продолжал ходить с рукой на перевязи. Мартынов же курс лечения ваннами в Пятигорске успешно завершил приблизительно к 23 мая. После этого уехал в Железноводск, чтобы продолжать лечение там. 27 мая Мартынов приобретает восемь билетов в Калмыцкие ванны. Как раз к этому времени в Пятигорске появились Лермонтов и Столыпин. Видимо, встреча у них состоялась, но после отъезда Мартынова Лермонтову почти не с кем было общаться, поскольку большинство его приятелей и друзей здесь еще не появились.

Время конца мая – начала июня расширило лермонтовское окружение. Именно тогда лечиться на воды прибыло семейство Арнольди. С правого фланга Кавказской линии приехали отпущенные на лечение декабристы, знакомые поэту, – в частности, Н. Лорер и М. Назимов. Главное же пополнение пятигорскому «водяному обществу» принесли офицеры из отряда Граббе, участвовавшие в операции по взятию аула Черкей. Часть их была отпущена для отдыха в Пятигорск. Кто мог быть среди них? Прежде всего это старый знакомый Лермонтова лейб-гусар А. Тиран и еще несколько командированных на Кавказ представителей гвардейских частей. Кроме того среди гвардейских офицеров, находившихся тем летом в Пятигорске, разные источники называют князя В. Барятинского, князей братьев Долгоруких, графа К. Ламберта, но время их приезда, да и сам факт пребывания нуждаются в уточнении. Были среди отпущенных и армейцы – в окружении Лермонтова оказался, в частности, юнкер А. Бенкендорф. В начале июня в Пятигорск приехал князь А. Васильчиков. Поселился он в доме В. И. Чилаева, который выходил фасадом на улицу. Вскоре после него появился и Сергей Трубецкой.

Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 98