Ознакомительная версия. Доступно 26 страниц из 126
Тем не менее, каждое утро принцессе приходилось проезжать на инвалидном кресле сквозь строй посторонних любопытных глаз (некоторые даже рассматривали ее в бинокль). Они неотрывно смотрели, как она спускалась с холма в своей каталке и ехала в купальню «Виктория», где принимала серные или грязевые ванны или пила сернистую, с резким запахом, воду.
Днем, завершив процедуры, в специальном инвалидном кресле «Ковентри», представлявшем собой кресло-каталку и велосипед одновременно, Аликс ездила на экскурсии полюбоваться местными красотами и подышать бодрящим йоркширским воздухом. Следом за ней на подобающем расстоянии ехал на велосипеде детектив [56].
Вскоре, однако, Аликс придумала способ «уходить от преследования», как она рассказывала Ники: «Они стоят скопом и ждут, чтобы посмотреть, как я выеду и буду пробираться сквозь толпу. Тогда я выхожу и сажусь в коляску на заднем дворе; они следят за парадной дверью, потом они вдруг видят меня – и все устремляются за мной, чтобы поглазеть на меня… Когда я захожу в магазин, чтобы купить цветы, девушки-продавщицы встают у окна и разглядывают меня» [57].
Все это смущало Аликс и лишало ее душевного равновесия, потому что в инвалидной коляске она чувствовала себя вдвойне уязвимой. Почти все то время, что она провела в Харрогите, шли сильные дожди, поэтому боль в ногах к концу лечения на водах почти по-прежнему мучила ее. Но Аликс была неизменно весела и приветлива и со своими слугами, и с местными людьми, которых она встречала. Все они запомнили ее «улыбчивой и скромной, без тени холодности или высокомерия» [58].
Вскоре после прибытия в Проспект-Плейс Аликс с восторгом узнала, что у хозяйки этого дома, миссис Аллен, только что родились двойняшки, мальчик и девочка. Она решила, что это хороший знак, и попросила разрешения взглянуть на детей.
Вообще, Аликс чувствовала и вела себя в этом доме очень просто, без всякого официоза, настаивая на том, чтобы все домашние обращались с ней, как с простым, обычным человеком. Она то «пела и порхала по дому, как счастливая английская девушка, приехавшая из школы домой, то появлялась в своей спальне и, всполошив прислугу, помогала ей застилать кровать, то вдруг возникала на пороге кухни, мягко постучав, и деликатно спрашивала: «Позвольте войти» – миссис Аллен от неожиданности вздрагивала – и с удовольствием укачивала сулящих счастье близнецов. Иногда Аликс, повернувшись спиной к очагу, стояла, как настоящий йоркширец, и разговаривала о том о сем, глядя, как идет приготовление еды, или вела продолжительные беседы с баронессой Фабрис о том, как лучше одевать и обучать детей» [59].
По просьбе Алленов Аликс согласилась стать крестной близнецов. Крещение состоялось 13 июня в церкви Святого Петра в Харрогите. Детям были даны имена Николас Чарльз Бернард Гесс и Аликс Беатрис Эмма. После крещения принцесса Аликс, кроме щедрых подарков из золота, преподнесла детям свою фотографию и фотографию своего жениха, чтобы, когда дети вырастут, они смогли посмотреть, в честь кого они были названы [60].
Это было счастливое, преисполненное надежд вступление к собственной будущей жизни в новом качестве жены, в окружении детей, о которых она так мечтала. И это было время, когда принцесса Аликс была самой собой – открытой, любящей и щедрой к тем, кто был значим для нее в ее частном, домашнем мирке.
В середине июня в Англию к Аликс приехал Ники, который, как он писал своей матери, наконец с восторгом оказался «в объятиях моей суженой, которая показалась мне еще прекрасней, еще дороже, чем раньше» [61]. Они провели три дня в полной идиллии в замке Уолтон на берегу Темзы в гостях у сестры Аликс, Виктории, и ее мужа Людвига Баттенберга. Ники и Аликс гуляли или сидели в тени каштанов, Николай читал вслух, а Аликс шила; или катались (в это время, в виде исключения, их никто не сопровождал).
Затем они поехали в Виндзор к королеве и вместе с ней отправились в замок Осборн. В это время к ним присоединился духовник Николая, отец Янышев, специально приехавший из России для подготовки Аликс к принятию православной веры. Ему пришлось нелегко: Аликс была взыскательной и пытливой ученицей. Благодаря своему евангелическому воспитанию Аликс не воспринимала религиозное учение как догму и категорически отказывалась официально отрекаться от лютеранской веры при переходе в православие, считая такой поступок еретическим. Необходимо было найти компромисс.
Свадьбу планировали устроить весной 1895 года, поэтому Аликс рассчитывала провести еще несколько спокойных месяцев у себя дома в Гессене, чтобы подготовиться. Но эти планы пришлось срочно изменить, когда из России пришло известие, что Александр III тяжело болен и вряд ли проживет долго. Теперь он больше не возражал против брака своего сына с Аликс и пожелал, пока жив, повидаться с ней.
Аликс спешно покинула Гессен и поехала на юг, в Крым, в Симферополь. В этой дальней поездке ее сопровождала верная Гретхен. После того как Аликс прибыла во дворец Романовых в Ливадии и встретилась там с Ники, умирающий царь благословил молодую чету.
Александр умер 20 октября [62], а на следующий день Аликс официально приняла православие. После смерти отца царем стал Николай. Необходимо было определить время и место бракосочетания царской четы. Им хотелось бы провести эту церемонию в домашней обстановке Ливадийского дворца без лишней шумихи [63]. Но российские великие князья возражали: в соответствии с протоколом императорского двора торжественная церемония бракосочетания правителя России должна была состояться в столице. И вот в пронизывающем холоде Санкт-Петербурга, после изнурительного траура по скончавшемуся императору, который соблюдался при дворе в течение трех недель, 14 ноября в присутствии сотен приглашенных гостей в церкви Зимнего дворца произошло венчание Николая II и Александры Федоровны.
В этот день Аликс выглядела прекрасной и спокойной, как никогда: высокая и статная, в белом платье из серебряной парчи. Накинутая на плечи золотая императорская мантия с длинным шлейфом, богато отороченная горностаем, подчеркивала красоту ее фигуры, а сияние усыпанного бриллиантами свадебного венца усиливало прозрачность голубых глаз и переливалось в рыжеватом золоте волнистых волос. Ее вид произвел глубокое впечатление на английского посланника лорда Каррингтона. «Она выглядела именно так, как должна, по общему мнению, выглядеть русская императрица, идущая к алтарю», – написал он королеве Виктории [64]. Другие свидетели этого торжественного события отмечали, что принцесса с ее величавой фигурой оказалась выше своего низкорослого и более хрупкого на вид супруга и удивительным образом производила впечатление физически более сильной и духовно более цельной женщины – «в этом было ее значительное превосходство над привычным образом великой княгини» [65].
Было, однако, что-то в настороженном, нерадостном выражении глаз невесты и в напряженной линии тонких губ, что говорило о другом – о том, что сильная, волевая личность пытается бороться с природной застенчивостью, и о яростном нежелании пребывать на всеобщем обозрении после стольких лет по-домашнему простого и приватного образа жизни при Гессенском дворе. Аликс выдержала эту пытку, но под конец дня свадьбы, так же, как когда-то ее бабушка Виктория, она рано ушла спать, мучаясь головной болью. Тем, кто принимал участие в торжествах в тот день, например княгине Радзивилл, это событие запомнилось как «одно из самых печальных зрелищ, что доводилось видеть».
