Неизвестный Бондарчук. Планета гения - Палатникова Ольга Александровна

Вообще Сергей Фёдорович всегда выглядел очень элегантно, с иголочки. Входил в аудиторию: светский, шикарный, неподражаемый, мы на него глядели и в первые мгновенья дар речи теряли…

А однажды был такой эпизод: я шла по коридору, и было мне очень грустно, чуть не до слёз, Сергей Фёдорович шёл навстречу, и больше в коридоре никого не было. Увидел меня, унылую, остановился, склонился ко мне: «Аня, не грусти, всё будет хорошо». И я сразу в это поверила. Вроде бы ничего особенного не сказал, а на душе легко стало, и грусть улетучилась. Думаю, раз так сказал он, иначе и быть не может.

С Ириной Константиновной мы чувствовали себя спокойнее. Она по натуре мягкая, женственная, и такая красавица! Сергей Фёдорович относился к ней по-рыцарски. Очень нам всем нравились их отношения. Но с нами Ирина Константиновна умела держать дистанцию. Я считаю, это правильно: нельзя позволять садиться себе на шею. Когда я решилась выступить в качестве продюсера, сразу подумала об Ирине Константиновне. Ведь кинобизнес – это большое напряжение, всякие ситуации случаются. Очень мне пригодилось воспоминание о её манере общения, её дипломатичности, выдержанности, она для меня и по своим человеческим качествам пример.

В кино у меня не так уж много ролей – за добрый десяток перевалило. Первую свою роль (маленькую, но роль!) я сыграла ещё в восьмом классе, в фильме режиссёра Игоря Гостева «Европейская история». Но сейчас не легко и не славно: роли предлагают совсем не те, какие бы хотелось сыграть. Пришлют очередной сценарий: опять пустышка или даже пошлость, не могу читать – как-то стыдно становится. Нельзя мне пускаться в эту муть – всё-таки я имею честь быть выпускницей мастерской Бондарчука и Скобцевой!

И ещё одно незабываемое общение. Никита Сергеевич Михалков устроил премьеру фильма «Утомлённые солнцем» в Нижнем Новгороде. Пригласил, естественно, папу, и меня вместе с ним. В Нижний мы плыли на пароходе. Большая была группа кинематографистов, и самые дорогие гости Михалкова – Сергей Фёдорович с Ириной Константиновной. Город нас встречал с оркестром, на пристани – полно народу. Сергей Фёдорович незаметно сошёл с трапа и растворился в толпе. Начались приветственные речи, аплодисменты, смотрим – он появляется с огромным букетом и преподносит цветы Ирине Константиновне. Потрясающе! Они же почти сорок лет вместе прожили, а он как влюблённый молодожён в медовый месяц. Только выглядел очень похудевшим, наверное, болезнь подкралась близко. Вечером после просмотра сидели в баре за столиком: мы с папой, Олег Меньшиков и Бондарчуки. Сергей Фёдорович интересовался моим впечатлением от фильма, сам говорил, что эта работа Михалкова ему очень понравилась, а меня распирало от гордости. Ведь три года после окончания института прошло, я уже другая, и вот он беседует со мной на темы искусства, как коллега с коллегой, увлечённо слушает меня, делится своими мыслями. А я сижу и умираю от счастья, люблю его всем сердцем, потому что он такой хороший, такой чудесный…

Похороны Сергея Фёдоровича для меня прошли, как в тумане. Больно было нестерпимо. Мы с папой долго не могли прийти в себя. Пусть мы не часто встречались с Сергеем Фёдоровичем, но просто знать, что он есть, что его можно услышать, увидеть – это ценная подпитка, а когда его нет, то такая пустота в душе и в жизни! И никому эту пустоту не заполнить… А я ещё очень эмоционально воспринимаю всё, что имеет отношение к папе. Даже когда меня не было на свете, всё равно всех, кого любил, почитал Вячеслав Тихонов, кем дорожил, восхищался, эти люди и всё, что связано с этими людьми, – часть и моей жизни.

Теперь ушёл папа. Вечером уложу своих близнецов (слава Богу – дедушка и понянчил их, и поиграл), открываю семейный архив – папки, альбомы, подборки писем. Вот толстый конверт со штемпелем 2002 года, из Краснодара, от юной зрительницы – делится с Вячеславом Васильевичем мыслями об Андрее Болконском: «Меня ваш Андрей заворожил, Ведь он великодушен, почему же не понял Наташу?.. Теперь роман прочитать захотелось». Папе нравилось это письмо: «Пусть не говорят, что молодёжь Толстого не читает, хорошее русское кино не смотрит – говорил он с весёлыми нотками в голосе. – Вот, пожалуйста – краснодарская десятиклассница – умница! Картину прочувствовала, Толстого откроет…». А я открываю альбомы: вот рабочий момент на «Войне и мире» – Сергей Фёдорович за камерой, задумчив, и папа в костюме Болконского тоже сосредоточен; вот они рядом – молодые – в фильме «Об этом забывать нельзя», вот – в Париже, на премьере «Войны и мира»… Подходит муж, глядит на меня, вытирающую слёзы, и, стараясь подражать мягкой интонации Сергея Фёдоровича, говорит: «Всё будет хорошо». Невольно перед глазами возникает старая, дорогая картинка: пустынный вгиковский коридор, я – маленькая студентка, рядом Сергей Фёдорович, прекрасный, великий человек, и его добрые слова, мне одной.

Мастера актёрского факультета ВГИКа – профессор С. Ф. Бондарчук и доцент И. К. Скобцева

А мне сейчас, в наше не столь уж радужное время, хочется, чтобы эти простые слова поддерживали не только меня одну. Наверное, мы с мужем, актёром и режиссёром Николаем Вороновским, в память о Сергее Фёдоровиче Бондарчуке и Вячеславе Васильевиче Тихонове имеем право и вам сказать: «Не грустите. Держитесь. Всё будет хорошо».

Родные и родственные души

Георгий Данелия,

народный артист СССР

Режиссёр фильмов: «Серёжа» (совместно с И. Таланкиным); «Путь к причалу», «Я шагаю по Москве», «Тридцать три», «Не горюй!», «Афоня», «Мимино», «Осенний марафон», «Кин-дза-дза», «Слёзы капали», «Паспорт», «Орёл и решка», «Фортуна» и других.

Мой Бондарчук

Когда меня корреспонденты спрашивают, как я отношусь к фильму Бондарчука «Красные колокола», я отвечаю:

– «Красные колокола» он снимать не хотел. Он тогда жил идеей поставить «Бориса Годунова», но начальство из Госкино сказало: «Прежде чем снимать „Годунова“, сделайте фильм на историко-революционную тему на основе книг Джона Рида». – И для полноты информации уточняю. – Это была совместная постановка: итало-мексикано-советская. И знайте, господа журналисты, что итальянцы с мексиканцами настаивали, чтоб снимал только Бондарчук.

Но, если откровенно, я тех «Колоколов» не видел, Сергей мне не дал их посмотреть.

К сожалению, многие свои замыслы Бондарчук осуществить не успел. Например, он очень хотел экранизировать «Вишнёвый сад». Поставил эту пьесу со своими студентами на вгиковских подмостках и загорелся сделать картину. Он много что черпал из ВГИКа, они с Ириной Скобцевой вели актёрскую мастерскую, у них было несколько выпусков.

Вспоминая о Сергее, нельзя не поразмышлять о судьбе Скобцевой. Ведь Ира начала свою карьеру блестяще, в ту пору в нашем кино не было второй такой красавицы. Правда, красота Аллы Ларионовой тоже была пленительной, но Алла всё-таки актриса другого амплуа. Могла бы Ларионова сыграть Дездемону? Наверное, нет. А Скобцева была прекрасной Дездемоной. Однако с тех пор, как они поженились, Ирина свою творческую судьбу подарила Сергею. На первом плане у неё был муж, его дела, его жизнь, и только на втором – собственная артистическая карьера. Я знаю, от скольких ролей в кино она отказалась только из-за того, что надо было уезжать на съёмки и разлучаться с Сергеем. Конечно же, свою жизнь Ирина посвятила Сергею. Вместе с ним она воспитывала будущих актёров во ВГИКе и как педагог была абсолютно на равных с Бондарчуком. Дипломные спектакли они создавали вдвоём. Я помню, какой интересной была их постановка «Вишнёвого сада», у них там, в музыкальном оформлении мелодии Нино Рота звучали. А после студенческого спектакля он засел за сценарий для полнометражного фильма…

…Когда пронёсся слух, что Бондарчук собирается экранизировать «Марсианские хроники» Брэдбери, некоторые недоумевали: художник такого масштабного реализма – и вдруг фантастика. А я такой ход воспринял нормально. Нельзя же всё время воевать. Ведь работа над эпопеей «Война и мир», которая снималась, с моей точки зрения, бесконечно, и трудности при этом возникали бесконечные! – это же дикая нагрузка. Если прибегнуть к аналогии со штангистом-тяжеловесом, то Сергей не просто выжал колоссальный вес и установил мировой рекорд. Он эту рекордную штангу поднимал каждый день, и целый день в течение пяти лет. Потому что в «Войне и мире» нет ни одного эпизода лёгкого! Закончилось «Аустерлицкое сражение», начинается «Бородино», отсняли «Бородино» – приступили к «Пожару Москвы», и так далее. А следом он снял картину «Ватерлоо», по масштабу не меньшую, чем «Война и мир». И сделал «Ватерлоо» с той же силой – там так же блестяще созданы и сняты батальные сцены. По-моему, никто в нашем кино так не «навоевался», как Бондарчук. Может, у самого Кутузова Бородинское сражение не было разработано так, как у Бондарчука. Сколько во время работы перед ним лежало военных карт и чертежей, сколько военно-исторических документов он поднял! Остроумцы поговаривали, что, если бы при Бородино командовал он, то, может быть, и Москву Наполеону не отдали бы. Это, конечно, шутка, но, как говорится, в каждой шутке… Но главное, Сергей – такой режиссёр, который работает не только головой, но и сердцем. Он же все смерти, происходящие у него в кадре, пропускал через себя! Оплакивал всех убитых своих персонажей, переживал, даже когда показывал павшую лошадь. Конечно, человеку хотелось отойти от этого, снять с сердца тяжесть, окунуться в другой мир. Однако ни «Вишнёвый сад», ни фантастический фильм не состоялись…