Однако кривые процарапанные линии рисунков дают на глине заусеницы, и выводить такую линию долго. Гораздо удобнее выдавливать на глине прямые чёрточки. Это делалось деревянной, костяной или тростниковой палочкой, квадратной или прямоугольной в сечении. Нажимали углом, держа палочку наклонно, как карандаш. Поэтому в месте нажима углубление получалось глубже и шире, а там, где палочку лёгким движением оттягивали от места нажима, углубление получалось мельче и уже. Таким образом, чёрточки на глине получали клинообразный вид. Отсюда название «клинопись». С течением времени писцы старались делать меньше лишних движений рукой, что также ускоряло писание. Поэтому знаки всё более упрощались, пока рисунки не изменились до полной неузнаваемости.
Когда в середине III тысячелетия до н. э. клинопись стали приспосабливать для своего языка аккадцы (т. е. вавилоняне и ассирийцы), то система письма претерпела ещё большие изменениям Многие знаки, сохранив старые значения, получили и новые, произведённые уже не от шумерских слов, а от аккадских. Например, знак «горы», читавшийся «кур» (потому что по-шумерски слово «гора» или «страна» звучит «кур»), стал ещё читаться «шад», «мат» и т. д. (потому что по-аккадски «гора» — «шаду», а «страна» — «мату»). Кроме того, аккадские писцы вставляли в текст, написанный по-аккадски, целые шумерские слова и даже выражения, которые читали, однако, в переводе на аккадский. Для облегчения после таких шумерских слов в аккадском тексте («идеограмм») ставились аккадские окончания.
Несмотря на большую сложность клинописной грамоты, читать её, зная языки аккадский (ассиро-вавилонский) и шумерский, было в общем не так уж трудно. Некоторые специальные орфографические правила облегчали дело. Надо было только твёрдо запомнить все знаки и их значение. — На это, конечно, уходило много времени, так как ходовых знаков было около трёхсот, а считая и более редкие — вдвое больше, и каждый из них Имел по крайней мере одно-два словесных и в среднем четыре-пять слоговых значений.
Делу помогали специальные учебные пособия — «силлабарии», содержавшие списки шумерских знаков с объяснением их произношения и значения, а также списки грамматических форм. Такие силлабарий нужно было заучивать. Кроме того, они служили и справочниками, вроде словарей. Составлялись также словари иностранных языков.
Конечно, «словарь», как и любое сколько-нибудь большое сочинение, не мог уместится на одной глиняной плитке, даже большой. Поэтому такое сочинение переносили на следующую табличку. Для этого после последней строки на первой таблице подводили черту и писали первую строку следующей таблицы. Затем подписывали заглавие всего сочинения и номер таблички. Заглавием обычно служили первые слова сочинения Например, шестая таблица поэмы о герое Гильгамеше имеет в конце следующую подпись:
«Друг мой, о чём совещались великие боги? (это — первая строка следующей седьмой таблицы). О всё видавшем, (это заглавие поэмы). Таблица 6-я. Согласно древнему оригиналу написано и сверено».
* * *
— Мы рассказали, каким способом были написаны глиняные «книги» библиотеки Ашшурбанипала. Какие же «книги» хранились в её длинных и узких залах?
Из художественной литературы в ней были собраны древние поэмы о богах и героях. О богах, например, рассказывала поэма, которую пели на, ежегодном празднике обновления растительности. Это, поэма о хождении богини Иштар в мир мёртвых за похищенным смертью супругом, Таммузом [43]:
К стране безысходной, земле обширной
Синова дочерь Иштар свой дух склонила,
Склонила Синова дочь свой дух пресветлый
К обиталищу мрака, жилищу Иркаллы [44].
К дому, Откуда вошедший никогда не выходит.
К пути, на котором дорога не выводит обратно,
К дому, в котором вошедший лишается света,
Света он больше не видит, во Тьме обитает;
Туда, где питьё его — прах и еда его глина.
А одет он, словно бы птица, одеждою крыльев.
На дверях и засовах простирается прах,
Перед вратами разлилось запустенье…
Достигнув ворот преисподней, богиня Иштар требует, чтобы её впустили, а иначе грозит разбить ворота и выпустить всех мертвецов. Сторож ворот отправляется сообщить об этом царице преисподней, страшной богине Эрешкигаль. Царица преисподней приказывает:
Ступай, о сторож, открой врата ей,
Поступи с ней согласно древним законам!
Проводя Иштар через семь ворот подземного царства, сторож срывает с неё, одно за другим, все её одеяния. Иштар вопрошает его:
— Зачем убираешь ты, сторож, большую тиару с моей головы?
— Входи, госпожа! У царицы земли такие законы.
— Зачем убираешь ты, сторож, подвески с моих ушей?
— Входи, госпожа! У царицы земли такие законы…
Наконец, нагой вводит сторож богиню пред лицо Эрешкигаль, царицы земли. Та наводит на Иштар шестьдесят болезней и заключает в темницу. Но Иштар — богиня любви и плодородия; без неё на земле прекращается жизнь. Тогда боги посылают к Эрешкигаль шута Аснамира, который должен рассмешить грозную богиню и за это потребовать награды. Этой наградой должно быть освобождение Иштар и Таммуза. Аснамир так и сделал. Эрешкигаль в гневе, но не может нарушить уже данной своей клятвы — исполнить требование шута:
Пожелал ты, Аснамир, чего не желают!
Я тебя прокляну великою клятвой,
Наделю тебя долей незабвенной во веки:
Снедь из канавы будешь ты есть,
Сточные воды будешь ты пить,
В тени под стеною будешь ты жить,
На порогах будешь ты спать,
Голод и жажда сокрушат твой щёки.
Затем она приказывает окропить Иштар и Таммуза живой водой и отпустить их. На земле начинается ликование.
Другие таблички рассказывают о героях. В одной из поэм рассказывается, как герой Этана полетел на небо на орле [45]:
Орёл изрекает ему, Этане:
«Я тебя понесу на небо к Ану [46].
На мою спину положи свою грудь,
На концы моих крыльев положи свои длани,
На мои крылья положи свои руки».
На его спину, кладёт он грудь,
На концы его крыльев кладёт он длани,
На его крылья кладёт он руки
Стала тяжёлой, возросла его ноша.
Один уже час они — в дороге,
И орёл изрекает ему, Этане:
«Посмотри-ка, мой друг, какова там земля?
— Словно горка земля, море — словно колодец.
Другой уже час они в дороге.
И орёл изрекает ему, Этане:
„Посмотри-ка, мой друг, какова там земля?“
— Стала земля, будто мельничий жернов,
А широкое море — словно чашка для теста. —
Третий уж час они в дороге.
И орёл изрекает ему, Этане:
„Посмотри-ка, мой друг, какова там земля?“» —
— Сделалось море, как садовничья лейка.
