Оставляя в стороне ход борьбы Батория с Данцигом, следует отметить, что 7 марта 1577 г. король запретил всякую торговлю с Данцигом и приказал, чтобы весь польский экспорт проходил через Эльбинг. Таким образом, Эльбинг стал перевалочным пунктом для иностранных купцов. Вскоре после этого, 8 июня 1577 г., Баторий выдал Эльбингу привилегию, разрешавшую иностранным купцам вести в этом городе прямые торговые операции, то есть был отменен репрессивный по отношению к иностранцам закон об иностранных купцах. В результате для английских купцов возникла исключительно благоприятная возможность основать торговую факторию в Эльбинге и перенести главный центр балтийской торговли Англии в этот город, свободный от всех ограничений, которым они подверглись в Данциге.
В сентябре 1577 г. Данциг еще раз попытался обезвредить соперника. Объединенный данцигско-датский флот атаковал Эльбинг, разрушив портовые сооружения, потопив более дюжины торговых судов и захватив 60 других, стоявших в порту. Несмотря на серьезные потери, город быстро восстановил ущерб, отчасти благодаря помощи, оказанной ему Баторием из средств казны причальных сборов. Но Эльбингу не удалось получить таможенную привилегию, и с того момента, как Баторий в Мариенбурге в декабре 1577 г. заключил договор с Данцигом, значение города постепенно уменьшалось. Еще одним устойчивым выигрышем, который извлек Эльбинг из событий 1577 г., было привлечение в город английских купцов как раз в то время, когда они организовывали Истлендскую компанию. Развитие событий на польском побережье оказалось чрезвычайно выгодным для английских купцов. Независимая политика Эльбинга в ганзейской сфере и его антагонизм с Данцигом помогли им получить торговые привилегии в Эльбинге, которые продлились полвека. Это благоприятное положение не ухудшали ни природные условия и географическое положение города, далекие от пригодности для судоходства, – например, трудности подхода к порту, заиление канала, ни таможенная политика герцога Пруссии. С другой стороны, английская торговля стала для Эльбинга источником экономической мощи и развития. Город рос и процветал.
Ганзейские документы показывают, что за целый год до основания Истлендской компании, когда закрывалась английская резиденция в Гамбурге, между английскими купцами и городским советом Эльбинга велись переговоры о возможности размещения там английской фактории. Ганза, особенно Данциг, с самого начала переговоров была против этого плана как внутри Ганзейского союза, так и при польском дворе. Особенно заметную роль в этой деятельности сыграли два выдающихся ганзейских дипломата – синдикат Генрих Зудерман и секретарь лондонского Стального двора Георг Лиземан. Зудерман развил широкую дипломатическую деятельность внутри самой Ганзы и при императорском дворе, а Лиземан пытался при английском и польском дворах помешать английским купцам селиться в Эльбинге.
Рассказ Лисмана дает нам самые ранние сведения о разговорах между английскими купцами и советом Эльбинга о возможности основать там английскую резиденцию. Похоже, что, несмотря на давление прусских ганзейцев, эльбингцы не хотели принимать участие в съезде Ганзейского союза, назначенном на 11 августа 1578 г., и отчасти потому, что он должен был состояться в Данциге, враждебном Эльбингу. Личное вмешательство Лиземана не имело большого успеха, и, как мы узнаем из протокола этого съезда прусских ганзейцев, он привез из Эльбинга не только отказ, но и известие, что эльбингцы намереваются договориться с англичанами, несмотря на ганзейские резолюции 1576 г. Его аргументы и предупреждения Эльбингу, касающиеся судьбы английской резиденции в Гамбурге и Эмдене, не возымели действия. Выражая опасение, что между Англией и Эльбингом в конце концов будет подписано соглашение, прусские ганзейцы 18 августа 1578 г. пришли к характерному выводу, что изгнание англичан из ганзейских городов не принесет Ганзе никакой пользы, поскольку голландцы и другие иностранные купцы, выступавшие в качестве посредников, сделают давление такого рода неэффективным. Эти купцы продолжат снабжать Англию балтийскими товарами, тогда как ганзейцы английских товаров лишатся, а их лондонская резиденция не восстановит своих привилегий.
Агитация Данцига и Стального двора против английской резиденции в Эльбинге продолжалась в последние месяцы 1578 г. и в начале 1579 г., что указывало не только на то, что переговоры между Англией и Эльбингом все еще продолжались, но и на то, что Данциг внимательно за ними следил. В октябре 1578 г. Лиземан сообщил Стальному двору, что англичане намерены поставить перед Эльбингом и перед королем Польши вопрос о резиденции в Эльбинге. В январе 1579 г. Стальной двор призвал Данциг оказать при польском дворе энергичное сопротивление попыткам Англии добиться привилегий в Пруссии. Политическая ситуация в Польше, война, которую Баторий готовил против Москвы, и его потребность в помощи Ганзы как в материалах, так и в поддержке его сопротивления использованию Нарвы привели к тому, что он неоднократно выступал от имени своих прусских подданных в нотах к Елизавете. Но поскольку он в то же время стремился обуздать Данциг, то поддержал Эльбинг и план поселения там английских купцов. Во всяком случае, ганзейцы рассчитывали на поддержку Польши в борьбе против Англии на протяжении всего этого периода, и это чувство выразили на ганзейских съездах, состоявшихся в мае и июне 1579 г. Тем не менее 6 июня 1579 г. через Циммермана они предупредили, что англичане не отказались от идеи создать перевалочный пункт в Эльбинге. В качестве противодействия в письме Лиземану из Лондона от 31 октября 1579 г. Циммерман предложил закрыть Нарвский порт для англичан и запретить им торговать с Данцигом, Эльбингом и Кёнигсбергом, считая, что в течение 1579 г. в эти порты намеревалось зайти более 200 английских судов. Фактически, регистры Зунда показывают, что их общее число составляло 103. Опять же в конце 1579 г. Циммерман сообщал из Лондона, что английские купцы, ведущие торговлю с Данцигом, распространяют слухи, что они уже заключили соглашение с Эльбингом. Тем не менее он все еще надеялся, что Эльбинг не нарушит резолюций ганзейских съездов. Эмиссары Истлендской компании, основанной 17 августа 1579 г., тремя неделями ранее уже вели переговоры с Эльбингом. 14 декабря 1579 г. Данцигский совет проинформировал об этом развитии событий своих эмиссаров при польском дворе Константина Фербера, Конрада и Генриха Лембке и поручил им заявить Баторию и канцлеру Яну Замойскому, что город решительно выступает против планов англичан создать в Эльбинге один из основных торговых центров.
При обсуждении происхождения Истлендской компании необходимо учитывать еще один фактор, а именно – политику Дании в Зунде. С самого начала развития интереса Англии к торговле с Прибалтийскими странами Дания, как хозяйка Зунда, видела возможности получения прибыли за счет увеличения доходов от своей таможни. По этой же причине Дания неблагоприятно отнеслась к основанию Московской компании и открытому ею северному маршруту. Когда Англия и Москва заключили торговое соглашение, король Дании подал протест в Лондон. Кристиан III указывал на опасность, которая могла бы грозить скандинавским королевствам, если бы Англия снабжала Россию военными материалами. Но на самом деле только после смерти Кристиана в 1559 г. его преемник Фридрих II начал более решительную политику в отношении Англии. Новый король участвовал в реализации различных широких политических планов, которые ему не всегда удавалось довести до успешного завершения, проявил большую предприимчивость и разносторонность и сыграл важную роль в политике Северной Европы во 2-й половине века. Стремясь предотвратить обсуждавшийся брак между шведским принцем Эриком и Елизаветой, который мог бы привести к англо-шведскому союзу, Фридрих решил от своего имени просить руки английской королевы и поручил своему послу в Лондоне носить на груди эмблему алого сердца, пронзенного стрелой. Эти предложения не были восприняты всерьез в Лондоне, но двор старался поддерживать с Данией дружеские отношения, в том числе и из-за Франции, поскольку существовали опасения, что разрыв дружественных отношений с Данией может привести к датско-французскому союзу, который мог стать угрозой для Англии, когда она потеряла свой перевалочный пункт в Кале. Эта опасность ясно проявилась, когда Фридрих II добивался руки вдовы французского короля Франциска II Марии, королевы Шотландии.
