Происхождение Второй мировой войны - Тышецкий Игорь Тимофеевич

У Гитлера были свои проблемы с участием в президентских выборах, связанные с отсутствием у него германского гражданства. Как это ни странно, воевавший в годы мировой войны в рядах немецкой армии Гитлер до 1932 года оставался подданным Австрии. Баварское правительство несколько раз собиралось выдворить Гитлера на родину, но так и не сделало этого. Отсутствие германского гражданства не мешало фюреру заниматься политической деятельностью на территории Германии, но когда речь зашла об участии в президентских выборах, оно понадобилось. Проще всего получить гражданство Германии было на земельном уровне. Став гражданином какой-нибудь германской земли, соискатель приносил ей присягу, клялся в верности Веймарской конституции и автоматически становился гражданином Германии. В Баварии у Гитлера это не получилось. Но были и другие земли. За год до выборов нацист Вильгельм Фрик, бывший в 1930-1931 годах министром внутренних дел Тюрингии, уже пытался сделать Гитлера гражданином Германии. Он предложил фюреру стать начальником полиции одного из местных городков. Тогда вопрос о гражданстве не стоял перед Гитлером столь остро. Да и становиться начальником городского управления полиции, пусть даже на короткое время, было хлопотно и ниже достоинства человека, уже видевшего себя вождем нации, и Гитлер отказался. В феврале 1932 года другой нацист, Дитрих Клаггс, бывший министром образования Брауншвейга, назначил Гитлера своим советником и представителем в Берлине. Время поджимало, и выбирать не приходилось. Гитлер единственный раз побывал в своем новом министерстве, чтобы принести присягу, и стал гражданином Германии. Случилось это 26 февраля 1932 года, за две недели до первого тура президентских выборов, только что назначенных рейхстагом на 13 марта. Несколькими днями раньше нацисты объявили об участии Гитлера в выборах. «Гитлер будет нашим следующим президентом!» — провозгласил Геббельс 22 февраля на массовом митинге нацистов в Берлине ²⁷⁰.

Президентская кампания 1932 года была скоротечной. В первом туре приняли участие пять кандидатов. Кроме Гитлера, Гинденбурга и Тельмана, в нем участвовали Теодор Дюстерберг — участник войны, подполковник в отставке, заместитель председателя «Стального шлема», и независимый самовыдвиженец Густав Винтер. Результат последнего был на уровне статистической погрешности. Реально соперничали четыре кандидата. Дюстерберг представлял на выборах тех правых, что не были связаны с нацистами. В итоге он получил 2,56 миллиона голосов (6,8 %), что было гораздо ниже результатов трех основных кандидатов. Пришедший третьим коммунист Тельман превзошел результат Дюстерберга почти в два раза (4,98 миллиона голосов, или 13,2 %). Но и результат Тельмана сильно отставал от показанного Гитлером (11,34 миллиона голосов, или 30,2 %), который, в свою очередь, значительно уступил Гинденбургу (18,65 миллиона голосов, или 49,6%) ²⁷¹. Гинденбургу, таким образом, не хватило меньше половины процента, чтобы быть переизбранным уже в первом туре (по веймарским законам, для этого надо было набрать больше половины голосов избирателей, принявших участие в выборах). Предстоял второй тур. Он состоялся 10 апреля, и в нем участвовали лишь три кандидата — Гинденбург, Гитлер и Тельман. У коммунистов не было никаких шансов на успех, но КПГ упорно выставляла кандидатуру Тельмана. В результате он получил на 1,2 миллиона голосов меньше, чем в первом туре (3,7 миллиона голосов, или 10,1 %). Некоторые современные исследователи полагают, что около 13 % голосовавших за Тельмана в первом туре, во втором проголосовали за Гитлера, а еще 20 % вообще не пришли на избирательные участки ²⁷². Победил же Гинденбург, получивший почти на 700 тысяч голосов больше, чем месяцем ранее (19,36 миллиона голосов, или 53,1%). Гитлер хоть и проиграл, но получил во втором туре самую большую прибавку голосов — почти 2,1 миллиона, что в итоге дало ему 13,4 миллиона голосов, или 36,7 % ²⁷³.

В итоге оба главных кандидата с полным основанием могли быть как довольны, так и разочарованы результатами выборов. Гинденбург победил, и с большим отрывом, но не набрал 20 миллионов голосов, на которые изначально рассчитывал. Кроме того, рост числа его избирателей во втором туре был меньше, чем у Гитлера. Фюрер проиграл, но зато мог уверенно заявлять, что стал подлинным и единственным кандидатом правых. Несмотря на то что Дюстерберг, выйдя из гонки, призвал своих избирателей отдать голоса Гинденбургу ²⁷⁴, большинство сторонников «Стального шлема» предпочли во втором туре Гитлера. Наблюдалась явная динамика роста настроений в пользу последнего. Это подтвердили выборы в прусский ландтаг, состоявшиеся 24 апреля, всего через две недели после второго тура президентских выборов. Нацисты одержали очередную уверенную победу, проведя 162 кандидата (было только 9). Они стали главной партией в Пруссии (социалисты получили только 94 места). На фоне очередного провала Гугенберга и его НННП (31 депутат вместо прежних 71) нацисты становились основной правой силой в Германии ²⁷⁵. Все это не могло не волновать Гинденбурга. В глазах германского общества он окончательно превратился в президента, избранного левыми силами. Осознание этого было сильным потрясением для старого фельдмаршала ²⁷⁶. Окружение услужливо подсказывало ему, что виноват во всем канцлер Брюнинг, который, как сказал на встрече с президентом Геринг, стал «слишком зависим от социал-демократии» ²⁷⁷.

После победы нацистов в Пруссии участь Брюнинга была решена. Он много сделал для переизбрания Гинденбурга. По сути дела, канцлер единолично провел всю его кампанию. Брюнинг без устали колесил по Германии, выступая с речами в поддержку президента. Канцлер распорядился сильно ограничить эфирное время нацистов, тогда как его собственные выступления постоянно транслировались по радио на всю Германию. Некоторые исследователи вполне резонно полагают, что если бы не Брюнинг, Гитлер мог прийти к власти уже в 1932 году ²⁷⁸. Без уговоров канцлера Гинденбург мог вообще отказаться от переизбрания, и уж точно никто, кроме Брюнинга, не смог бы организовать единодушную поддержку президента социалистами. Однако после победы Гинденбурга все заслуги канцлера были тут же забыты. Они даже были поставлены ему в вину. Гинденбургу внушили, будто Брюнинг стал «компрометировать» старого фельдмаршала, мешая ему налаживать изрядно подпорченные отношения с правыми силами. Шлейхер и Мейсснер убеждали Гинденбурга, что без отставки Брюнинга восстановить былую любовь и уважение правых президенту не удастся. Гинденбург недолго сопротивлялся своему окружению. Возможно, последней каплей, переполнившей терпение фельдмаршала, стали планы правительства передать безработным заброшенные земли в Пруссии для ведения собственного хозяйства. Прусские помещики, а Гинденбург был одним из них, забеспокоились. 29 мая президент принял решение. В этот день он дал понять Брюнингу, не имевшему поддержки парламентского большинства, что тому лучше уйти. Брюнингу не помог даже большой дипломатический успех, достигнутый им на женевских переговорах по разоружению, где он добился, по сути, отмены или пересмотра для Германии ряда версальских ограничений.

По странному стечению обстоятельств, рано утром 30 мая, буквально за полтора часа до аудиенции у Гинденбурга, где канцлер собирался просить отставки своего кабинета, к нему на прием пришел американский посол. Фредерик Сакетт появился, чтобы показать Брюнингу письмо американского представителя на переговорах в Женеве, где говорилось, что Франция и Англия согласились с предложениями Германии и просят Брюнинга срочно прибыть в Швейцарию для завершения переговоров. Шаг посла был необычным. Он дал прочесть Брюнингу письмо, которое не было адресовано канцлеру, а являлось частью конфиденциальной американской дипломатической переписки. Но Сакетт хотел своим поступком поддержать Брюнинга, дать ему в руки сильный козырь для разговора с Гинденбургом. Партнеры Брюнинга по переговорам, конечно, видели, что происходит в Германии, и предпринимали, как позднее вспоминал канцлер, экстренные попытки «усилить мои позиции в интересах всей Европы» ²⁷⁹. До поставленной на переговорах в Женеве цели Брюнингу оставалось, как он сам объявил в рейхстаге, буквально «сто метров». Но преодолеть их так и не удалось. Сакетт опоздал со своим письмом ровно на один день. 30 мая президент не дал канцлеру времени объяснить, чего удалось добиться на переговорах по разоружению. Уязвленное самолюбие Гинденбурга, которому внушили, будто он превратился в послушного проводника политики левых, перевесило все. «Гинденбург пошел на поводу у своего консерватизма и желает иметь правительство еще более правое, чем то, что возглавляет Брюнинг», — написал в конце апреля генерал Грёнер, тоже уходивший в отставку ²⁸⁰. Гинденбург решил, что расставшись с Брюнингом, он сможет перехватить инициативу у Гитлера и вернуть себе расположение правых. Получилось так, что система президентского правления в Германии, к установлению которой два года назад Брюнинг сам приложил руку, съедала теперь своего создателя, самого способного политика периода заката Веймарской республики.