Происхождение Второй мировой войны - Тышецкий Игорь Тимофеевич

Естественно, у них не было единой точки зрения по многим вопросам европейской политики. Одни полагали, что Англии следует поддерживать систему коллективной безопасности и ради этого быть всегда готовой сесть за стол переговоров и пойти на уступки Германии. Другие считали, что сдержать Гитлера могут лишь совместные усилия Англии, Франции и СССР ³⁰⁵. То есть среди английских интеллектуалов были как сторонники проводимой правительством политики умиротворения Германии и сближения с ней, так и противники такого курса, призывавшие развивать отношения с Советской Россией и говорить с Гитлером решительным тоном. Николсон даже полагал в то время, что Британия «стоит на пороге национального разъединения, и решительный поворот в любую сторону — красных или свастики, расколет нас сверху донизу». Наилучшим решением тогда ему виделся изоляционизм ³⁰⁶. Но чем дольше Англия проявляла нерешительность, тем сильнее становилась Германия. По мере развития событий все больше участников «клуба Всех Святых» сходились во мнении, высказанном в начале 1938 года Салтером: «У нас нет и в ближайшем будущем не предвидится такой силы, которая позволила бы предотвратить без войны... осуществление главного замысла Гитлера... — ассоциировать в той или иной форме немцев Чехословакии и Австрии с Рейхом»  ³⁰⁷. К началу 1938 года в Англии появилось новое обоснование политики умиротворения Германии, которое очень удачно и образно сформулировал Николсон. «Мы не знаем, станет ли нападение Германии фатальным для нас, — записал он в дневнике 18 ноября 1937 года. — Но если мы рискуем потерять свою жизнь, то не лучше ли нам пожертвовать несколькими пальцами» ³⁰⁸. Новый премьер-министр Великобритании Невилл Чемберлен рассуждал так же.

Глава 8. МЮНХЕН 1938

«Мне не нравится то, что ожидает нас в 1936-м, — написал Роберт Ванситарт Рэмси Макдональду в декабре 1935 года, — но 1937-й будет еще хуже» 1. Он не ошибся, хотя со стороны конец 1936 и весь 1937 год выглядели в Европе относительно спокойными. Это было время, когда великие державы маневрировали, готовясь занять лучшие исходные позиции для возможной будущей схватки. О ее неизбежности речь еще не шла. Западные демократии постепенно сознавали растущую уязвимость своего положения. В Англии и Франции впервые за послевоенное время заговорили о необходимости вооружаться. Однако обе страны продолжали проводить политику умиротворения, надеясь как-то договориться с Гитлером. Очередной министр иностранных дел Франции, радикал Ивон Дельбос, все еще не видел оснований сомневаться в искренности мирных заявлений фюрера, прошедшего через четыре года окопов во время мировой войны ². Правда, другой француз, посол в Берлине Андре Франсуа-Понсе, услышав на дипломатическом приеме, что во время германского наступления весной 1918 года Гитлер с Иденом находились друг против друга на одном участке фронта, грустно заметил британскому министру: «Как вы могли его упустить? Вас надо за это расстрелять» 3. Фашистским режимам было не до подобных сантиментов. В 1936-1937 годах они продолжили сближение, начатое ими сразу после окончания итало-абиссинской войны.

В июле 1936 года вспыхнула гражданская война в Испании. Мятеж испанских националистов против законного республиканского правительства быстро привлек внимание трех тоталитарных государств Европы — сначала Италии и Германии, а сразу вслед за ними — СССР. Фашисты оказывали помощь мятежным националистам, а коммунисты — республиканскому правительству Народного фронта. Советский посол в Лондоне И.М. Майский посчитал гражданскую войну в Испании первой битвой Второй мировой войны ⁴. Звучало, безусловно, красиво, но в таком ракурсе события на Иберийском полуострове обычно не рассматривают. В Лондоне Майскому не удалось убедить Идена в том, что события в Испании следует считать борьбой фашистских режимов против Западных демократий ⁵. Энтони Иден предпочитал смотреть на испанский конфликт как на «составную часть борьбы за баланс сил в Европе» ⁶. В действительности на полях Испании происходила схватка сторонников левого и правого тоталитаризма. Во Второй мировой войне сошлись совсем другие противники. В свою очередь, англо-американский историк Зара Стайнер назвала гражданскую войну в Испании прелюдией ко Второй мировой, когда «кровавая борьба в стране, периферийной для европейского баланса сил, изменила дипломатическую и стратегическую сцену» ⁷. Тоже не совсем точно. Такое определение больше подошло бы итало-абиссинскому конфликту, о котором речь пойдет ниже. Гражданская война в Испании лишь закрепила складывание новой конфигурации сил, начало которому положила война в Эфиопии. Бесспорно, в любом случае, то, что в 1936-1939 годах в условиях Испании состоялось испытание военной техники разных стран, приобретался боевой опыт и совершенствовалась тактика современного боя. Правый тоталитаризм, в конечном итоге, победил, но политические плоды этой победы оказались довольно скромными. Новый европейский диктатор, генерал Франко, отказался примкнуть к союзу Германии и Италии против Западных демократий. Каудильо предпочел нейтралитет. Для удовлетворения его амбиций вполне хватило полной и бесконтрольной власти в собственной стране.

Гражданская война в Испании сблизила два фашистских государства Европы. 23 октября 1936 года Нейрат и Чиано подписали в Берлине секретный германо-итальянский протокол, положивший начало созданию союза этих держав ⁸. Две страны договорились о фактическом представительстве Италией германских интересов в Лиге Наций. Италия обязалась действовать в Женеве «с учетом общих интересов обоих государств» и «консультироваться с Германией по вопросам участия в различной деятельности Лиги Наций (конференции, комиссии и т.д.)». Причем специально оговаривалось, что такая координация сохранится «до тех пор, пока Италия остается в Лиге Наций», то есть уже в октябре 1936 года Италия серьезно рассматривала возможность своего выхода из женевской организации. После того как такое случилось бы, обе стороны обязались координировать свою дальнейшую политику по отношению к Лиге. Италия и Германия объявляли коммунизм «главной угрозой миру и безопасности в Европе» и собирались «всеми силами бороться с коммунистической пропагандой». Несмотря на то что до победы националистов в Испании было еще далеко, Германия и Италия договаривались как можно скорее признать правительство мятежников de facto и совместно решить вопрос о признании его в дальнейшем de jure. Важным пунктом соглашения было то, что Италия фактически снимала свои возражения против сближения Германии и Австрии. Итальянцы также обязались оказывать полную поддержку усилиям Германии по приобретению колоний, а немцы еще раз подтвердили признание Абиссинии частью итальянской империи. Кроме этого, стороны договорились помогать друг другу в снабжении природными ресурсами и координировать совместную политику на Балканах. В общем, это был еще не союз, но все двигалось в его сторону. Чтобы не раскрывать своих планов и избежать излишней критики и пересудов в Европе, Германия и Италия сделали договор секретным, придав ему характер двустороннего протокола. Но дуче не выдержал и недели и в лучших традициях итальянской дипломатии проговорился уже 1 ноября. Выступая в Милане, он с пафосом объявил о создании между Германией и Италией такой «оси», вокруг которой смогут при желании объединиться и другие европейские страны 9. Гитлер не возражал против рассекречивания факта наличия нового соглашения. Ему не надо было регистрировать его в Лиге Наций. Муссолини же, проговорившись, постарался напустить туману вокруг договора. Но название «ось» прижилось, и с тех пор Италию и Германию стали называть державами Оси.

Одновременно с германо-итальянскими переговорами в Берлине шли германо-японские консультации, завершившиеся подписанием 25 ноября 1936 года Антикоминтерновского пакта. В открытом для печати тексте, как это видно из самого названия документа, речь велась о борьбе с «вмешательством Коммунистического Интернационала во внутренние дела разных государств», что «не только угрожает их внутреннему спокойствию и процветанию, но также угрожает миру в целом» 10. Короткий документ устанавливал необходимость двусторонних консультаций, которые проводились и до его появления, призывал другие страны присоединиться к пакту и в целом носил очевидный пропагандистский характер. Сам по себе он не содержал ничего нового и был малоинтересен. Важнее было секретное приложение к пакту, обязывавшее Германию и Японию не только не предпринимать таких действий, которые «могли бы облегчить» положение СССР в случае возникновения у него конфликта с одной из договаривающихся сторон, но и «не заключать без взаимного согласия в течение всего срока действия договора (пять лет. — И. Т.) никаких политических соглашений с Советским Союзом, противоречащим духу пакта» 11. Японцы, правда, сразу же оговорили, что новый Пакт никак не затрагивает действующие соглашения с СССР о разграничении рыболовных зон и о концессиях, а немцы вывели из-под юрисдикции пакта соглашение Рапалло и договор 1926 года о нейтралитете и дружбе 12. В дальнейшем к Антикоминтерновскому пакту присоединились Италия, Финляндия, Испания, Венгрия, Болгария и ряд других государств, включая экзотический Сальвадор. Пакт никогда не был военно-политическим союзом. Он лишь фиксировал общую антикоммунистическую идеологию его участников.