Роберт Маккаммон. Рассказы (СИ) - Маккаммон Роберт Рик

— Сэр? — подтолкнула девушка. Голос её все ещё убаюкивал.

Мэтью привязал Сьюви к воротам, и девушка заперла их.

— Следуйте прямо за мной, — проинструктировала она. — Никуда не сворачивайте.

— Я бы не посмел. Вы уверены, что сможете обойтись без света?

Но она уже уверенно двигалась вперёд, практически паря над землей — её походка была совершенно неслышной. И быстрой. Чертовски быстрой. Мэтью старался не отставать от неё, и вдруг до него донесся тот самый запах, который он уловил от фон Айссена. Запах сухих костей и заплесневелого аромата смерти, который царил в мансардном музее Эштона Мак-Кеггерса. В этот момент Мэтью решил, что совершает ужасную ошибку. Ему следовало немедленно вернуться к Сьюви и ускакать прочь, даже если это означало снова нарваться на своих знакомцев из Бедлама, потому что было в этом месте нечто такое, на фоне чего даже охота на ведьм в Фаунт-Ройале казалась детской забавой.

— Будьте осторожнее на этом участке. — Девушка указала на землю слева от Мэтью. — Держитесь прямо позади меня.

— Я ничего не вижу. Какие ловушки здесь установлены?

— Ямы с кольями и битым стеклом. Доски с гвоздями. Натянутые шнуры. — Она пожала плечами. — Разные ловушки.

— Очаровательно, — буркнул Мэтью. — Это все сделал… гм… хозяин?

— Он достаточно умен, чтобы найти применение всему, что попадет под руку… металлические оконные рамы, стекло и прочее.

— А вы служите у него?

— Мы все — его слуги. Пригните голову. Ниже, — приказала она.

К тому моменту, когда они поднялись по каменным ступеням большого дома, увенчанного башнями без единого блика света в окнах, в которых, похоже, не было стекол, Мэтью почти насквозь пропотел свою сорочку. Он считал, что лишь чудом не напоролся на шипованную доску или не запнулся о скрытую во тьме натянутую веревку.

Перед ним показалась огромная тёмная пасть входа в особняк — отчего-то без двери.

Неужели и дверь пустили на ловушки для животных? — изумился Мэтью. Его мысли прервала девушка, так и не соизволившая представиться:

— Вы подождете здесь, — сказала она и слилась с темнотой.

Мэтью понял, что может попытаться вернуться, если хочет. И, видит Бог, ему хотелось. Нью-Йорк сейчас казался ему отдаленным райским уголком, и из этого мрачного мира туда пути не было. Мэтью начал думать, что лесные сумасшедшие проявили больше гостеприимства, чем люди, жившие в полной темноте в каком-то странном полуразрушенном особняке, куски которого использовали, чтобы соорудить ловушки для зверей.

Вдруг в темноте за входом загорелся огонек.

Похоже, это была свеча — или хотя бы её огарок. Когда слабое свечение приблизилось, Мэтью увидел, что свечу на небольшом плоском куске дерева несет хрупкий мальчик лет десяти или одиннадцати, одетый в детскую матроску, потемневшую от грязи. На голове сидел скособочившийся белый парик.

— Здравствуйте, — поздоровался ребёнок. Он улыбнулся, показав зубы, явно нуждающиеся в помощи дантиста. — Пожалуйста, проходите.

Мэтью не торопился.

— У меня сообщение от мистера Карлиса фон Айссена для вашего хозяина, который, как я понимаю, приходится моему нанимателю братом. — Он скользнул во внутренний карман и извлек конверт, протянув его мальчику, но не приближаясь, а держа послание на вытянутой руке. — Я должен доставить это лично вашему хозяину.

— Адресат — я, — сказал ребёнок. — Я — Валлок Боденкир.

Мэтью лишился дара речи. Так это и было то «существо», которое хотели уничтожить его лесные знакомцы? Ребенок? И он разработал все эти смертоносные ловушки? Это было просто немыслимо!

Боденкир продолжал улыбаться.

Мэтью вдруг осенило. Лесные сумасшедшие говорили, что держат Боденкира и его «секту» здесь уже двадцать лет. Наверняка, они говорили об отце этого мальчика.

— Где твои родители? — осведомился Мэтью.

— К сожалению, давно уничтожены. Заходите. Познакомитесь с остальными.

Уничтожены. Мардо тоже использовал это слово.

— А кто ещё в доме? — спросил Мэтью, уловив в своём голосе дрожь. В его душу проникал парализующий холодный ужас, от которого сбивалось дыхание. Мэтью никогда в жизни не испытывал ничего подобного.

— Вам нечего бояться, юный сэр, — сказал мальчик. — Один шаг через порог, и вы обретете друзей на всю оставшуюся жизнь.

Мэтью почувствовал движение в темноте, позади Боденкира. Миг спустя он обратил внимание на руки мальчика и отметил, что у него точно такие же острые когти, как у фон Айссена.

— Просто возьми конверт, — сказал он надтреснутым голосом. — И я попрошу твою… служанку проводить меня обратно к воротам.

— Боюсь, у неё легкое недомогание.

Мэтью пригляделся. Эта грязь на одежде Боденкира… особенно вокруг воротничка и на груди… это плесень или… пятна крови?

Глаза мальчика приобрели угрожающий алый блеск. Он опустил свечу.

— Я не дотянусь до конверта. Поднесите его ближе.

— Вот! — Мэтью бросил конверт к грязным босым ногам мальчика с такими же длинными изогнутыми когтями. — Я хочу, чтобы кто-то сопроводил меня к выходу.

— В данный момент это невозможно. Думаю, вам надо…

Вдруг откуда-то раздался глухой звук, за которым последовал резкий крик — похоже, где-то у ворот — а за ним зазвучал пронзительный вой.

Каждый волосок на теле Мэтью, казалось, встал дыбом.

— Они здесь! — вскрикнул Боденкир, и голос его был уже не детским, он будто принадлежал древнему старику, в душе которого пылала жуткая ярость. Лицо изменилось, удлинилось и исказилось, будто кости пришли в движение. Мальчик бросился вперёд, снес Мэтью с пути, как тряпичную куклу, отбросив его одной рукой. Мэтью упал и покатился по ступенькам. Свеча ударилась о пол и погасла.

Боденкир стоял на пороге и прорывал ночь криками, кот которых гулкий звон железного колокола у ворот попросту мерк. Мэтью изо всех сил попытался встать, но чья-то массивная фигура — скрюченная и искореженная — пролетела мимо него и врезалась в мальчика, которого тут же развернуло назад и отбросило в сторону, словно он ничего не весил. Затем показалась ещё одна массивная фигура. Затем ещё и ещё…

В воздухе запахло звериной шерстью, яростью, безумием и насилием за гранью понимания Мэтью. Он отполз в сторону, попытался встать, но крики, плач и звук рвущейся плоти заставили его зажмуриться и свернуться калачиком на полу.

А затем его кто-то поднял.

Пребывая в ужасе, Мэтью почувствовал на своей спине чьи-то острые когти. Дорожная сумка куда-то пропала, а нечто — какой-то зверь — нес его прочь от злосчастного дома, ускоряясь с каждой секундой. Кто-то захныкал, испустил громкий вздох и зашипел прямо у него над ухом. Зверь, что нес его, постоянно перепрыгивал, словно огибая какие-то препятствия. Мытью чувствовал щекой колючую звериную шерсть.

Вскоре — должно быть, у самых ворот — до него донеслось ржание Сьюви, которая, похоже, изо всех сил пыталась освободиться. Что-то явно пугало её.

— Я тебя отпускаю. — Это был голос Мардо, но он звучал… иначе. Резкий, гортанный, едва ли человеческий. — Не смотри на меня! — рыкнул он, когда Мэтью попытался сделать именно это. — Спасибо, что показал нам путь.

— Что? — тупо переспросил Мэтью. — Но как?..

— Помог обойти ловушки. Мы следовали за твоим запахом. Он свежий. Живой. Бедный Дэниел… глупая оплошность. Послушай меня. Садись на лошадь и скачи, как будто ад гонится за тобой. — Тело Мардо резко вздрогнуло. Мэтью почувствовал, как напрягаются держащие его руки, словно они готовы были вот-вот взорваться. — Некоторых я не могу контролировать… они ненавидят твой вид. — Он немного помолчал, а затем прорычал: — Все кончено.

С этими словами он подбросил Мэтью вверх и швырнул за ворота.

Мэтью опасался, что налетит прямо на пики, но удачно зацепился за одну из них полой пальто и повис, безвольно покачиваясь из стороны в сторону. Чтобы опуститься на землю, пришлось сначала выпутаться из рукавов.

Затем он отвязал Сьюви и удержал её, чтобы подняться в седло, потому что благородная кобыла — умное животное — была готова ускакать прочь как можно скорее. Она и впрямь понесла диким галопом прочь от этого нарыва на теле земли.