Но!
Тот же Евно Азеф ради укрепления собственных позиций в руководстве партии с легкой душой «засвечивал» своих коллег по секретной службе в охранке.
Как явствует из некоторых свидетельств, невинно убиенный В. К. Плеве в бытность свою директором Департамента полиции питал в отношении тогдашнего министра внутренних дел графа Толстого примерно такие же планы, что и поминавшийся выше Судейкин.
Так кто же с кем боролся? Охранка с режимом? Полиция со своими агентами? Революционеры друг с другом? Даром, что ли, начальник Киевского жандармского управления генерал В. Д. Новицкий уверял: хитроумные интриги возглавляемой Петром Ивановичем Рачковским Заграничной агентуры направлены исключительно на ослабление царской власти… Чистейший сюрреализм! Где вы, Дельво и Дали от Клио? Туман, цветной туман!
Однако сыскать ариаднину нить все-таки можно.
Позволю себе маленькое отступление, лирическое в самом прямом смысле слова. Один из наших петербурж-ских литераторов, ныне покойный уже литературовед, на склоне лет решился предать гласности грех всей жизни и выпустил книгу стихов, в разные годы выходивших из-под его пера, но копившихся исключительно в дальнем ящике стола. Безобиднейшее, казалось бы, дело. Ан нет! Было это, замечу, на заре Перестройки, когда все и вся горели страстями общественно-политическими, и немалое число коллег перестало подавать руку несчастному старику: он, видите ли, посмел в стихотворении, датированном ни много ни мало тридцать седьмым годом, писать о счастье и прелестях жизни… Да о чем же еще было и писать молодому, здоровому и без памяти влюбленному человеку? Но нельзя; в годину террора либо о тюрьмах, лагерях да расстрелах, либо молчи вообще. Распространенная, между прочим, точка зрения: в тяжелые времена никто не имеет права ни на какие чувства, кроме скорби и праведного гнева…
«К чему ж твоя баллада?» —
Иная спросит дева.
«О жизнь моя, о лада,
Ей-ей, не для припева!»
Все мы с младых ногтей воспитаны в некоей парадигме обобщения, где судьба подменяется биографией, психология — социологией, а человеческие борения — классовой борьбой. Но ведь в реальности все не так. Люди руководствуются всяк своими страстями, стремлениями и чаяниями, совершают благородные поступки и предают, рвутся к сияющим карьерным вершинам и низвергаются с них. По отношению к героям и многочисленным персонажам этого тома вышесказанное особенно справедливо: ведь обе противоборствующие и, как мы выяснили, взаимопроникающие сферы, где они действовали, привлекали к себе натуры чаще всего отнюдь не заурядные, тех, кому в будничных рамках оказывалось неуютно и тесно.
Вот и выходит, что цветной туман, в клубы которого я приглашаю вас теперь погрузиться, рождается в тот момент, когда в грудах сухих исторических фактов пробуждается человеческая жизнь.
А. Балабуха
Часть 1
III ОТДЕЛЕНИЕ ЗА ПРЕДЕЛАМИ РОССИИ
«НЕ В НРАВАХ РОССИЙСКИХ СЕЙ УМЫСЕЛ…»
Создание европейской монархической коалиции в первой четверти XIX века. — Тайные объединения российских дворян. — Предатель декабристов Шервуд-Верный. — Запрет тайных обществ Александром I. — Учреждение жандармерии. — Проблемы престолонаследия. — Воцарение Николая I. — Подавление восстания декабристов. — Письмо декабриста Бестужева царю Николаю I. Царский манифест о заговоре декабристов. — Централизация политического сыска в России. — Назначение А.X.Бенкендорфа шефом жандармов. — Петр I о предназначении полиции. — Л. В. Дубельт во главе Корпуса жандармов. — Главная задача российской жандармерии. — Соборное уложение о доносительстве. — Петровский фискалитет. — Эмиграция после подавления польского восстания. — Разоружение польского корпуса Меттерни-хом. — Регулярная полиция как инструмент тотального контроля в России.
XIX век начался с трагедий целых народов. Он ворвался в старую добрую Европу в мундире кровопролитных наполеоновских войн под флагами революционных потрясений века предыдущего. Европейским царствующим домам понадобилось целых 15 лет, чтобы справиться с военным деспотизмом Наполеона, порожденным французской революцией, и осознать необходимость коалиции монархий для восстановления абсолютистских принципов. На Венском конгрессе в 1815 году коронованные особы всех, кроме Турции, европейских стран сочли общим делом закрепление монархических порядков, возвращение прежних династий в государства, завоеванные Наполеоном, уничтожение последствий французской революции и совместную борьбу с любыми революционными движениями. Священный союз, законнорожденное дитя Венского конгресса, еще прочнее скрепил взаимные обязательства европейских монархов «во всяком случае и во всяком месте подавать друг другу пособие, подкрепление и помощь».
Монархическая коалиция была с энтузиазмом поддержана европейскими народами, только что освободившимися от наполеоновского порабощения. Ненависть к владычеству «императора французов» в странах Европы порождала невиданный ранее национально-патриотический подъем, укрепляла у населения веру в монархов-освободителей и всенародную любовь к ним. Однако народно-освободительное движение, возникавшее поначалу как антинаполеоновское, тут же приобретало либерально-демократическое направление. Чуть ли не от каждой короны ждали конституционных свобод. Прецедент создал новый король Франции. Возвратившийся из эмиграции Людовик XVIII 3 мая 1814 года торжественно въехал в Париж, а уже 4 июня «даровал» французскому народу так называемую «конституционную хартию».
Российские передовые умы с надеждой ожидали от своего царя-победителя «высочайшей конституции». Не дождавшись, стали тайно объединяться для освобождения от абсолютизма. С 1816 года одна за другой по России возникают дворянские организации: Союз спасения, Союз благоденствия, Северное и Южное тайные общества, Общество соединенных славян. В них разрабатываются проекты нового российского устройства: конституционная монархия, федерация областей, гражданское равноправие, свобода слова, печати, вероисповедания, освобождение крепостных крестьян.
Участие в тайных обществах стало в двух столицах чуть ли не поветрием. Это «модное увлечение» подметил А. С. Грибоедов в комедии «Горе от ума». Ветреник Ре-петилов объявляет на балу:
«У нас есть общество и тайные собранья По четвергам… Секретнейший союз!..»
Если само существование «секретнейших союзов» становилось для властей «тайной полишинеля», то неудивительно, что в среду заговорщиков проникали доносчики. К примеру, декабристы опрометчиво допустили в свои общества некоего Шервуда, который подал докладную записку об их секретных замыслах Александру I. В награду «докладчик» получил право именоваться Шервудом-Верным, а несколько лет спустя, несмотря на все заслуги, был приговорен к тюремному заключению за различные мелкие мошенничества.
Несомненно, и помимо доноса Шервуда Александру I было известно о декабристских организациях. Хотя он и запретил в 1822 году деятельность всех тайных обществ, но не предпринял других мер против них, считая, что они разделяют заблуждения его собственной молодости. Ведь и сам Александр поначалу намеревался осуществить реформу власти посредством конституции, которая дала бы всем подданным личную свободу и гражданские права. Осознавая при этом, что подобная «революция сверху» приведет фактически к ликвидации самодержавия, он даже был готов в случае успеха удалиться от трона.
С другой стороны, именно при Александре была учреждена жандармерия — полиция, имеющая военную организацию и выполняющая охрану царского режима внутри армии и страны в целом. Создавая военную жандармерию, Александр следовал за венценосным родителем: Павел Петрович еще в 1792 году сформировал в составе гатчинских армейских подразделений первый в России жандармский полк. Затем Павел I включил гатчинскую жандармерию в состав лейб-гвардии Конного полка. Александр в 1815 году реорганизовал Борисоглебский драгунский полк в жандармский и распределил его по армейским частям для несения полицейской службы. Отдельный корпус жандармов с функциями политической полиции просуществовал в России вплоть до 1917 года.
