Секрет рисовальщика - Майзингер Рольф

Щеглицкий задумчиво поглядел на него и снова обратился к приборам.

— Майзингер, — с интересом осматривая темную стену деревьев, произнес капитан, — ты бы еще веток пособирал. А то скоро нечем топить будет. — И, повернувшись ко мне спиной, добавил: — Глядишь, и нашего ночного гостя повстречаешь…

По их трясущимся спинам я догадался, что с чувством юмора у них все было в порядке. Однако мне от этого легче не стало. Переться ночью в лес ой как не хотелось. И все же другого выбора у меня не было. Я вооружился фонариком и двинулся вдоль крайних деревьев. Однако здесь с хворостом было туго, и мне волей-неволей пришлось окунуться в чащу. Я медленно переставлял ноги, прислушиваясь к тому, что творится вокруг. И раз за разом оглядывался. Огонь костра являлся хорошим, но и единственным ориентиром. Однако чем дальше в лес заводили меня поиски сухих веток, тем реже мелькал за спиной успокаивающий свет. В какой-то момент я попросту остановился. Мне даже показалось, что я физически ощутил, что где-то здесь проходит установленная моему бесстрашию граница. Идти дальше я не мог. Как мне не хотелось в эти минуты признаваться в своем бессилии. Да! В бессилии противостоять жуткому страху, который уже вовсю щипал меня за лодыжки. Я стоял, кусая губы, и не знал, что же делать. Свет фонарика ковырял мох у подножия молодой осины. Я почему-то даже боялся осветить им пространство вокруг. Ах, как мне хотелось в эти минуты прикинуться ветошью и не отсвечивать! С другой стороны, я совершенно не понимал, откуда вдруг взялся этот панический страх. Ведь времена, когда, ложась в кровать, я накрывался с головой одеялом, давно канули в детство. Что же происходило со мной? Я закрыл глаза и попытался скинуть с себя сковывающее по рукам и ногам напряжение. И только здесь я почувствовал, что рядом кто-то есть… Хрустнула ветка… Сорвался и упал кусок содранной коры… От предчувствия, что на меня быстро надвигается какая-то опасность, я резко присел. И, видимо, вовремя. Над головой, с жутким треском ломая тонкие стволы молодых березок, пронеслось что-то огромное. Я вскочил и сломя голову бросился к лагерю. Когда до края леса оставалось совсем немного, я споткнулся и полетел на землю. Приземление было неудачным. Я здорово стукнулся о смолистый ствол ели. Боль в плече заставила меня выругаться. Еще не совсем отойдя от удара, я сел. В голове шумело. А первое, что бросилось в глаза, была наполовину оторванная и потому смешно оттопырившаяся подошва моего армейского ботинка. Пораженный этим зрелищем, я даже присвистнул. Шаря лучом света по земле, я огляделся.

— Майзингер! — донеслось со стороны костра. — Ты че там, лес, что ли, валишь?

Я скривился от ноющей боли в плече и в этот момент увидел то, что вызвало мое падение. При этом мои глаза полезли на лоб. Никак не реагируя на окрики Стрижа, и все еще не веря своим глазам, я приблизился к аккуратно сложенной на земле… одежде. В том, что я споткнулся именно об эту горку шмоток, неизвестно откуда взявшихся здесь, не приходилось даже сомневаться. Да ничего другого здесь больше и не было! Но именно это обстоятельство и казалось мне самым невероятным. Ведь если бы я действительно запнулся о какую-то тряпку, то вряд ли бы растянулся на земле в трех метрах дальше. И подошва моего ботинка при этом точно уж не пострадала бы. А «счастливый» обладатель этих вещей, после того, как я о них споткнулся, долго собирал бы их по всему лесу. Но ведь нет же! Аккуратно сложенные тельняшка и армейские штаны даже не были помяты. Превозмогая боль в плече, я присел на корточки и протянул руку к оставленным кем-то шмоткам. Но вместо того чтобы почувствовать мягкую поверхность тельняшки, мои пальцы уткнулись в невидимое препятствие, словно вещи находились под стеклянным колпаком. Это уже было слишком. Я резко отдернул руку. И еще не до конца соображая, что столкнулся с чем-то совсем уж невероятным, отпрыгнул назад. Меня заколотило. Чтобы унять дрожь, пришлось прижаться спиной к дереву и крепко обхватить его ствол руками. При этом пальцы срывались по шершавой поверхности, отчего ладони вмиг покрылись кровоточащими ссадинами. Однако боли я не чувствовал. Мозг просто отказывался воспринимать действительность… Мне понадобилось по меньшей мере десять минут, чтобы хоть немного прийти в себя. Как только я почувствовал себя лучше, тут же двинулся к лагерю. При этом даже не оборачивался на горку окаменевшей одежды. Я лишь старался запомнить это место, чтобы позже, уже при дневном свете, вернуться сюда с моими товарищами. «Уж они-то должны найти объяснения всей этой чертовщине», — думал я. Однако я слишком рано решил, что на этом ночные приключения для меня закончились. Едва я выбрался на освещенную костром площадку перед озером, как встретился глазами с капитаном. Стриж не отрываясь смотрел на меня:

— Что произошло? — озабоченно спросил он.

Старший прапорщик Щеглицкий тут же оторвался от экранов и с интересом взглянул сначала на капитана, а потом на меня.

Честно признаться, я даже и не знал, с чего начинать рассказывать. К тому же на меня вдруг навалилась такая усталость, что я с трудом удержался на ногах. Видимо, таким образом мой организм отвечал на продолжительный стресс. А посему на вопрос капитана я лишь пожал плечами.

И тут же с противоположного берега озера до нас долетел хруст ломаемых веток и звуки, сопровождающие с огромной скоростью передвигающееся тело. Стриж и Щеглицкий быстро прильнули к мониторам. Я тоже с нескрываемым интересом посмотрел на экраны. Моей усталости словно и не бывало. Первое, что бросилось нам в глаза, был мерцающий силуэт косули или олененка. Зверь делал резкие скачки, неожиданно замирал на месте и нервно крутил головой. А потом на одном из экранов возник силуэт человекоподобного существа. Которое словно бы вынырнуло из небытия. Так мне, во всяком случае, показалось. Однако схожесть с человеком была мимолетной. Лишь в его осанке угадывались знакомые черты. Ибо в его лобастой с по-волчьи оттопыренными ушами голове, в изуродованной страшными наростами и сгорбленной спине, а также в его длинных, с сильно утолщенными икрами, ногах не было ничего человеческого. На наших глазах оно со страшной силой сбило с ног зазевавшееся животное и стало разрывать его на части. Все это было настолько нереальным и жутким, что нам просто не хотелось верить собственным глазам. Долетавшие до нас звуки, однако, никак не соответствовали происходящему на экранах. Это больше походило на возню здоровенного хряка в старом деревенском сарайчике. Мне даже померещилось похрюкивание довольного собой борова. Стриж выхватил из кобуры пистолет и стал наугад палить по темной полосе леса на противоположной стороне водоема. Мы же с Щеглицким не отрываясь следили за происходящим на экранах. Зверь в тот же миг бросил свою жертву и резко повернулся в нашу сторону. Разглядеть существо получше наша аппаратура не позволяла. И все же мне показалось, что я увидел, как сверкнули звериной ненавистью его глаза, прежде чем оно с огромной скоростью бросилось назад в чащу. Звуки стрельбы разбудили остальных. Майор Галкин выскочил из палатки в одних трусах, на ходу пристегивая к автомату рожок.

— В чем дело? — был его первый вопрос.

Капитан Стриж перезаряжал обойму и продолжал зло посматривать в темноту за озером. Мы со старшим прапорщиком ждали, что будет дальше.

Плюнув себе под ноги, Стриж наконец обернулся к остальным:

— Мне кажется, мы устроили охоту не на того зверя, — криво улыбнулся он. — Только что на том берегу какая-то жуткая тварь задрала оленя.

— Какая тварь?

— Представь себе, майор, о двух ногах, — развел руками капитан.

Костер догорал. Однако этого, казалось, никто кроме меня не замечал. Сзади у палаток мелькнула тень. Стриж хорошо отработанным движением вскинул свое оружие.

— О! О! Товарищ капитан, не стреляйте! — раздался из темноты голос Астафьева. — Это всего лишь я.

Стриж опустил руку с пистолетом и тихо выругался. Я, стараясь не обращать на себя внимания остальных, пробрался к костру и стал быстро бросать в огонь оставшиеся ветки. Пламя вспыхнуло с новой силой, осветив все вокруг на добрые двадцать метров. Этой ночью спать уже больше никто не ложился.