Отец героя, преподаватель, сам догадавшийся уехать из Москвы 38-го года, и постепенно всю семью к себе перетащивший (а в семье три четверти - ссыльных лишенцев, включая тестя-священника), не только работал наравне с другими на земле, но и соблюдал тон:
"На занятия отец без галстука не ходил. Галстуки делали из старых шелковых косынок, выкраивали из разлезающейся кашемировой шали, один сшили, выпросив у деда Кувычки кусок подкладки генеральской шинели, которую он захватил, сбегая из колчаковской армии... Из внутренности старой готовальни мама с бабкой изготовили Серову, которому предстояло дирижировать своим студенческим оркестром на областной олимпиаде, бархатный галстук-бабочку; маэстро сказал, что галстук не хуже, чем был у Направника".
А вот для сравнения такая деталь: даже во время войны можно было доставать водку, ее, вполне законно, в государственных учреждениях, меняли на картошку. Однажды отец, когда картофель особенно уродился, отправился за водкой - и привез двухлитровую бутыль изделия чебачинского стеклозавода; торжественно грохнул бутыль на стол - и от нее отскочило дно. Наглядная иллюстрация для сравнения двух хозяйственных систем - частной и государственной.
Вот сцена, кажущаяся мне особенно подходящей для иллюстрации к нашему сегодняшнему разговору:
"Великим Постом в райпотребсоюз завезли ливерную колбасу; Тамара полдня стояла в очереди. За ужином ели эту колбасу, намазывая на хлеб; дед по просьбе Антона объяснял, что такое "ливер".
– А как же пост, Леонид Львович? - подначивал отец. - Не соблюдать, помню с ваших же слов, дозволяется только болящим и путешествующим.
– Мы приравниваемся к путешествующим. По стране дикой.
– Почему ж дикой?
– Вы правы, виноват. Одичавшей. Как иначе назвать страну, где колбасу, коей раньше и кошка брезговала, дают по карточкам раз в полгода?"
Вот слово: Россия - страна не дикая, а одичавшая. Это одно уже говорит, что жизнь ее, как и всего живого, исторична, разворачивается во времени, и не надо поэтому искать какой-то вечный ее образ, архетип, предвечный дизайн. Бывали разные времена - и похуже, и получше.
Шкловский сказал: судить о жизни по искусству - всё равно что о садоводстве по варенью. Книга А.П.Чудакова показывает, как садоводство и навозное удобрение огородов может быть грандиозней искусства. Жизнь великого народа и есть такая мистерия - отнюдь не химера, - не химеры, являющиеся самым талантливым художникам.
Книга Чудакова - законнейший претендент на Солженицынскую премию. Считайте эту передачу ее номинацией.
Пятерочники
В Нью-Йорк Таймс от 16 февраля появилась долгожданная статья - американский взгляд на некое новое российское явление, как бы даже общественное течение, известное под именем Идущие Вместе. Шуму они уже произведи немало; главное событие, как все помнят, - кампания против писателя Сорокина. Я тогда увидел заголовок на Рунете, заставивший содрогнуться радостью сердце старого эстета: "Кинув Сорокина, Идущие Вместе пиарят". Вот в сущности ничего больше о них говорить и не требуется: явление целиком, тотально и талантливо подытожено. В стране, в которой ее родной язык приобрел такие причудливые формы, роман "Бесы" уже не может быть написан. Или же, будучи всё же написан, вызывает такую же реакцию, как у министра финансов Канкрина на премьера "Ревизора": "Какая глупая фарса!"
Что такое пиарят, объяснять вроде бы не надо, но всё-таки напомним, что в приличных языках, соблюдающих лингвистические нормы и не норовящих уйти без следа в слэнг, Пи Ар - аббревиатура, означающая паблик рилейшнс: служба, имеющаяся при каждом солидном учреждении и озабоченная созданием наиболее благоприятн6ого образа этого учреждения в общественном мнении. В самой идее Пи Ар заключена уже некоторая корректность, декларативное уважение к нормам цивилизованного поведения и всяческая пропаганда таковых. Люди декларируют соблюдение приличий. И надо сказать, что статья Нью-Йорк Таймс - газеты солидной, исходящей при всяком случае из презумпции невиновности описываемых ею явлений, - создает образ Идущих Вместе, как бы отвечающий указанный стандартам корректности. Люди, описанные в этой статье, вроде бы ничем дурным не занимаются - как бы не наоборот. Вот что говорится об этом буквально в первом же абзаце статьи (автор Стивен Ли Майерс):
В вакханалии сегодняшней российской жизни, в которой постсоветские ценности определяются исключительно рыночными механизмами, где повседневная жизнь тесно увязана с преступностью и порнографией, где наркотики и алкоголь разрушают здоровье нации, - группа молодых людей, назвавшая себя Идущие Вместе, предлагает альтернативный путь общественного, морального и, по мнению некоторых, политического исправления и выздоровления.
Группа организует летние лагеря под эгидой русской православной церкви и проводит экскурсии в места важных русских исторических событий. Члены группы посещают сирот и ветеранов войны, оказывая им посильную помощь и моральную поддержку. В прошлом году они активно участвовали в переписи населения России. Недавно группа послала двадцать юных добровольцев преподавать общественные дисциплины в чеченские школы.
Вот наиболее, как сказали бы в старину, симпатическая (то есть вызывающая сочувствие) черта деятельности Идущих Вместе, как ее описывает статья в Нью-Йорк Таймс:
Идущие вместе активно участвуют в любых заметных акциях, направленных против нынешних российских коммунистов и их попыток оживить мертвую идеологию коммунизма. На одной из своих демонстраций они несли плакат с образами мировых коммунистических лидеров, начиная с Маркса-Ленина-Сталина и включая Зюганова и Березовского (Еще одно изображение я не сумел разобрать в газетной репродукции, но полагаю, что это Александр Проханов - русский супер-националист, норовящий вступить в подозрительный политический симбиоз с олигархом Березовским).
Тут же появляется и нечто другое, менее симпатичное. Стивен Ли Майерс пишет:
"Идущие Вместе поклоняются президенту Путину. Недавно они возбудили судебное преследование против писателя Владимира Сорокина, сочинения которого они считают отвратным образцом нынешнего морального и культурного распада. Смешанные чувства вызвал их пикет около Сциентологической церкви в Петербурге, с требованием запрета ее в России как тоталитарной секты и с угрозами людям, желавшим пойти на церковное служение - угрозами, надо сказать, весьма действенными, - ибо в России любая откровенно себя демонстрирующая сила вызывает представление о своей верховной санкционированности".
