Глава 8. Потусторонний мир в устном народном творчестве
Ряд исследователей отмечает тесную связь народных сказок и мифов, и это справедливо в том смысле, что все они сохраняют и увековечивают одно и то же пространство чудесного.
Сказочные образы не сохранились бы в народной памяти в течение тысячелетий, если б не содержали в себе какие-то непреходящие, неумирающие ценности всечеловеческого бытия и сознания. Запоминается и передается из поколения в поколение только то, что так или иначе дорого людям [336].
Народная сказка не является производной от мифа и занимает уникальное место в устной традиции. При этом, как отмечает Филипп Вальтер, и миф, и сказка представляют собой совокупность всех своих вариаций. Они имеют двойственную сущность, и рассматривать их нужно в двух плоскостях: той, что отражает структуру (синтагматическая ось), и той, что связана с вариативностью (парадигматическая ось).
От мифа к истории
В Средние века существовали две традиции, связанные с мифом об Орфее и Эвридике: одна была широко известной, о другой же знали немногие. Византийский поэт Иоанн Цец рассказывает, как Орфей вывел Эвридику из тьмы беспамятства при помощи музыки, и добавляет, что в тот самый момент, когда Эвридика должна была умереть от укуса змеи, Орфей вернул ее к жизни «при помощи магических чар, которыми он был обязан музе, врожденному интеллекту и обширным познаниям» [337]. Таким образом, Орфей мог быть волшебником или чародеем; в греческой традиции он изображается кем-то вроде шамана [338].
Орфей требует у Плутона вернуть ему Эвридику. Гравюра неизвестного художника, ок. 1871 г.
New York Public Library Digital Collections
В поэме «Сэр Орфей» [339], написанной на среднеанглийском языке примерно в 1325 году (и основанной на французском ле, известном нам лишь по его упоминаниям в других произведениях) [340], рассказывается следующая история. Король Орфео из Винчестера был мужем Эуридицы. Однажды та заснула под деревом, и король фей унес ее в свой мир. После долгих скитаний, последовав за группой женщин, Орфео оказался в том мире, где находилась его жена:
Въезжают леди в горный склон,
Бесстрашный, следом входит он,
И добрых мили три во тьме
Преодолевши в том холме,
Попал в страну, где столько света —
Как солнца в солнечное лето.
И там, середь пустой, зеленой
Равнины гладкой — нет на оной
Холмов и долов — видит он,
Чудесный замок возведен.
Стоит твердыня короля,
А вкруг нее из хрусталя
Сверкают стены, и хранят их
Сто башен мощных и зубчатых…
Затем он увидел мертвецов:
Привратник снял с ворот запор
И пропустил его во двор.
И там, внутри высоких стен,
Толпу людей, попавших в плен,
Он зрит и созерцает их,
Как будто мертвых, но живых,
И обезглавленных, и многих
Калек безруких иль безногих:
Кто — вовсе на куски разъятый,
Кто — на цепи как бесноватый,
Кто — подавившийся едой,
Кто — захлебнувшийся водой,
Кто — сидя на своем коне,
Кто — заживо горя в огне [341].
Волшебная страна на самом деле загробный мир. Израненные и искалеченные люди, которых он там видит, и муки, которые они претерпевают, не оставляют в этом сомнений. «Сэр Орфео» — это важный пример превращения мифа в сказочную историю под влиянием кельтских традиций. Мы видим здесь некоторые их элементы: страну фей и описание заколдованной земли (locus amoenus).
В итоге король подземного царства вернул Эуридицу Орфео:
Þe king seyd: Seþþen it is so,
Take hir bi þe hond and go (стр. 467–468).
His wiif het ok bi þe hond
And dede him swiþe out of þat lond
And went him out of þat þede,
Riȝt as he come þe way he ȝede (стр. 471–474).
«Коль так, — сказал король, — бери!
Да за руку веди, смотри…» …тут же в путь
Орфео поспешил с женой
И распрощался с той страной —
Тропа возвратная сквозь тьму
Была ведь ведома ему.
В XIX веке на острове Анст (Шетландский архипелаг) шотландский фольклорист Биот Эдмонстон записал балладу, на создание которой его вдохновил «Сэр Орфео». Героиню баллады звали леди Изабель, а Орфео играл на волынке (прекрасный пример региональной адаптации сюжета). В конце баллады король фей говорит: «Бери свою даму и возвращайся домой» (Yees tak your lady, an yees gaeng hame) [342].
Заметим, что этот миф претерпевал немало трансформаций. Например, Боэций (ум. 524) в произведении «Утешение философией» описывает и кончину самого героя. Царь Аида, «сжалившись, милость дарует» Орфею:
Donamus comitem viro
Emptam carmine coniugem.
Sed lex dona coerceat:
Ne, dum Tartara liquerit,
Fas sit lumina flectere,
Heu, noctis prope terminos
Orpheus Eurydicen suam
Vidit, perdidit, occidit.
Вновь обретет он супругу,
Да соблюдает условье,
Только и не обернется,
Не поглядит на жену он
До возвращенья на землю!
Но ведь любви не прикажешь,
Только она и решает.
Видит свою Эвридику,
Вдруг обернувшись на грани
Света и мрака, и губит
Этим себя и супругу [343].
Орфей пытается удержать Эвридику. Картина Ф. Герарда, ок. 1791 г.
