Последние свидетели. Соло для детского голоса - Алексиевич Светлана Александровна
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
– Дети, идите в хату.
Ее поставили к стенке под окном, а в окне – мы.
– Где твой старший сын?
Мама отвечает:
– Торф копает.
– Поехали туда.
Они заталкивают маму в машину и сами садятся.
Галя выбежала из хаты и кричит, к маме просится. Бросили и ее к маме в машину. А мама кричит:
– Дети, идите в хату...
Прибежал с поля отец, видно, ему передали люди, взял какие-то документы и бегом за мамой. И тоже крикнул нам: «Дети, идите в хату». Как будто хата нас спасет или там есть мама. Ждали мы во дворе... К вечеру залезли кто на ворота, кто на яблони: не идут ли наши папа с мамой и сестра с братом? Увидели – бегут с другого конца деревни люди: «Дети, кидайте хату и бегите. Ваших родных уже нет. А за вами едут...»
По картофельному полю поползли к болоту. Сидели там ночь, стало всходить солнце: что нам делать? Я вспомнила, что в колыбельке мы забыли маленькую. Пошли в деревню, забрали маленькую, она была живая, только посиневшая от крика. Брат Иван говорит: «Корми». Чем я буду ее кормить. У меня же грудей нет. А он испугался, что она умрет, и просит: «Попробуй...»
Заходит соседка:
– Детки, вас будут искать. Идите к тете.
А тетя наша жила в другой деревне. Мы говорим:
– Пойдем искать тетю, а вы скажите, где наши мама с папой и сестричка с братиком?
Она нам рассказала, что их расстреляли... Они лежат под лесом...
– Но вам туда не надо, детки.
– Мы будем уходить из деревни и зайдем попрощаться.
– Не надо, детки...
Проводила она нас за деревню, а туда, где лежали наши родные, не пустила.
Через много лет я узнала, что маме выкололи глаза и вырвали волосы, отрезали грудь. На маленькую Галю, которая спряталась под елку и не отзывалась, напустили овчарок. Те принесли ее по кусочку. Мама еще была живая, мама все понимала... На ее глазах...
После войны остались мы с сестричкой Ниной вдвоем. Нашла я ее у чужих людей, забрала к себе. Пришли в райисполком: «Дайте нам комнатку, мы будем жить вдвоем». Дали нам коридор в рабочем общежитии. Я работала на фабрике, Нина в школе училась. Никогда я ее по имени не назвала, всегда: «Сестричка». Она у меня одна. Единственная.
Вспоминать не хочу. А рассказать свою беду людям надо. Трудно плакать одной...
«У нас как раз вывелись цыплята... Я боялся, что их убьют...»
Алеша Кривошей – 4 года.
Сейчас – железнодорожник
– Мое воспоминание... Единственное...
У нас как раз вывелись цыплята. Желтенькие, они катались по полу, шли ко мне на руки. Во время бомбежки бабушка собирала их в решето:
– Надо же, война – и цыплята.
Я боялся, что цыплят убьют. До сих пор помню, как я плакал из-за этого страха. Бомбят... Все бегут в погреб прятаться, а меня нельзя вынести из хаты. Обнимаю цыплят... Возьмет бабушка с собой решето с ними, тогда я иду. Иду и считаю: один цыпленок, два, три... Их было пять...
Бомбы считал. Одна упала, две... Семь...
Так считать научился...
«Король крестовый... Король бубновый...»
Галина Матусеева – 7 лет.
Сейчас – на пенсии
– Человек рождается...
Возле него сидят два ангела, и они дают ему судьбу. Назначают – сколько жить, длинный или короткий будет путь. А Бог сверху смотрит, это он послал ангелов, чтобы приветствовать новую душу. Сказать, что Он есть.
Моя ты хорошая... Я по глазам вижу: счастливый человек или нет. Не к каждому подойду на улице и остановлю: «Молодой, красивый, можно спросить?» Бегут, бегут люди, а я выберу в толпе одного, будто узнаю, у меня что-то в груди отзовется, тепло сделается, и появятся слова. Жар речи. Я начинаю говорить... Судьбу читаю... Раскрою карты, а в картах все есть: что было, и что будет, и как душа успокоится, и с чем она уйдет. Уйдет туда, откуда и пришла – на небо. Карты покажут... Человек гордый, а судьба его заранее на небесах написана. Есть там текст... Но каждый его по-своему читает...
Мы – цыгане... Вольный народ... У нас свои законы, цыганские. Наша родина там, где мы живем, и там, где радуется наше сердце, для нас – везде родина. Везде – под небом. Меня так отец учил, и мама учила. Кибитка колышется, трясется по дорогам, а мама мне наши молитвы читает. Напевает. Серый цвет... Цвет дороги, цвет пыли... Цвет моего детства... Моя ты хорошая, а видела ли ты цыганский шатер? Круглый и высокий, как небо. В нем я родилась. В лесу. Под звездами. С пеленок ни ночных птиц, ни зверей не боюсь. Плясать и петь у костра научилась. Без песни не представить цыганской жизни, у нас каждый поет и пляшет. Как говорит. Слова у наших песен нежные. Губительные... Я маленькая не понимала, а все равно плакала. Такие слова... Они крадутся к человеческому сердцу, дразнят его. Баюкают. Дорогой дразнят. Свободой. Большой любовью... Не зря говорят, что русский человек умирает дважды: один раз – за родину, второй раз – слушая цыган.
Моя ты хорошая, зачем много вопросов задаешь? Сама расскажу...
Я в детстве видела счастье. Поверь мне!
Летом жили мы табором вместе. Одна семья. Останавливались всегда у реки. Возле леса. В красивом месте. Утром птицы поют, и мама поет. Будит меня. А зимой на квартиры к людям просились, тогда люди были золотые. С добрым сердцем. Жили мы с ними хорошо. Но сколько лежал снег, столько весну ждали. Ухаживали за лошадьми, цыгане заботятся о лошадях, как о детях. В апреле... На Пасху кланялись добрым людям и собирались в дорогу. Солнце, ветер... Мы живем одним днем, сегодня есть счастье – кто-то тебя ночью обнимет, или дети здоровы и сыты – и ты счастлива. А завтра будет новый день. Мамины слова... Мама меня много не учила. Если ребенок от Бога, его долго учить не надо, он сам учится.
Так я росла... Мое недолгое счастье. Цыганское...
Проснулась утром от разговоров. От криков.
– Война!!
– Какая война?
– С Гитлером.
– Пусть воюют. А мы – вольные люди. Птицы. В лесу живем.
Тут налетели самолеты... Построчили на лугу коров... Дым до неба... У мамы вечером карты так рассыпались, что она обхватила голову и каталась по траве.
Табор стал. Не движется. Мне скучно. Я люблю дорогу.
Однажды вечером подходит к костру старая цыганка. В морщинах, как сухая земля от солнца. Я ее не знаю, она из чужого табора. Издалека.
Она рассказала:
– Утром они окружили нас. На хороших, сытых конях. Гривы у этих коней блестели, подковы крепкие. Немцы сидели в седлах, а полицаи вытягивали цыган из шатров. Кольца с пальцев сдирали, рвали серьги с ушей. У всех женщин уши были в крови, а пальцы вывихнуты. Штыками кололи перины... Золото искали... А после начали стрелять...
Одна девочка попросила их: «Дяденьки, не стреляйте. Я вам цыганскую песенку спою». Они засмеялись... Она им спела, станцевала, тогда они ее расстреляли... Весь табор. Целый табор пропал... Шатры подожгли... Одни лошади остались. Без людей. Они их с собой забрали...
Костер горит. Цыгане молчат. Я сижу возле мамы.
Утром – сборы: узлы, подушки, горшки летят в кибитку.
– Куда мы едем?
– В город, – отвечает мама.
– Зачем в город? – Мне жалко бросать речку. Жалко солнца.
– Немцы приказали...
Жить в Минске нам разрешили на трех улицах. У нас было свое гетто. Раз в неделю объявлялись немцы и сверяли по списку: «Айн цыгайнер... Цвай цыгайнер...» Моя ты хорошая...
Как жили?
Ходили с мамой в деревни... Просили... Кто пшеницы вынесет, кто кукурузы. Каждый звал к себе: «Ой, цыганочка, заходи. Расскажи судьбу. У меня муж на фронте». Война разлучила людей, все в разлуке. В ожидании. Желали получить надежду.
Мама гадала... Я слушала... Король крестовый, король бубновый... Смерть – черная карта. Карта пик... Семерка... Любовь горячая – король белый. Военный человек – черный пиковый король. Скорая дорога – шестерка бубновая...
Ознакомительная версия. Доступно 10 страниц из 49
Похожие книги на "Последние свидетели. Соло для детского голоса", Алексиевич Светлана Александровна
Алексиевич Светлана Александровна читать все книги автора по порядку
Алексиевич Светлана Александровна - все книги автора в одном месте читать по порядку полные версии на сайте онлайн библиотеки mir-knigi.info.