Патриот - Навальный Алексей

Будущее за нами.

Здесь заканчиваются главы, которые Алексей Навальный успел завершить. Вторую часть книги составляют дневники — их Алексей начал вести 21 января 2021 года и вёл с перерывами до 2 сентября 2022-го.

17 января Навальный вернулся из Германии в Москву, был задержан прямо на паспортном контроле и арестован на 30 суток. Формальным основанием стало дело «Ив Роше», по которому Алексей семью годами ранее получил условный срок. В феврале 2021-го суд приговорил его к трём с половиной годам заключения. В то же время проходил другой его процесс, а в последующие три года — ещё несколько, все — по разным надуманным делам. В марте 2022 года Алексей был приговорён к девяти годам строгого режима, в августе 2023-го — к 19 годам особого режима. После каждого приговора Навального переводили в новую колонию. Условия его содержания стремительно ухудшались: если поначалу он сидел с другими заключёнными, то уже год спустя всё время находился в одиночной камере. В штрафном изоляторе Алексей в общей сложности провёл 295 дней. Его полностью лишили телефонных звонков и свиданий, а ручку и бумагу выдавали на полчаса в день, поэтому работать над книгой он больше не мог.

Навальному почти не оказывали медицинской помощи. Это привело к тому, что в апреле 2021 года он 24 дня держал голодовку, требуя допустить к себе гражданских врачей. В тот раз, благодаря общественному резонансу, это сработало, однако по мере ужесточения условий ему всё чаще отказывали в лечении. В декабре 2023 года Навального увезли в неизвестном направлении: почти месяц ни родственники, ни адвокаты не знали, где он находится. 25 декабря его обнаружили в исправительной колонии особого режима на Крайнем Севере.

Спустя два месяца, 16 февраля 2024 года, Алексей Навальный был убит в тюрьме.

Тюремные дневники

21 января 2021

Решил всё-таки вести дневник. Во-первых, Олег передал тетради, во-вторых, жаль, что зря пропадает такая красивая и магическая дата: 21.01.21.

В-третьих, [иначе] какие-то смешные штуки забудутся. А сегодня была смешная. Меня выводили к психологу. Вернее, я и сейчас здесь сижу. Комната 4 × 8. Стол, три стула. Всё к полу привинчено. И здоровенное зеркало в нише на стене, как в кино, — за ним сидят люди и наблюдают. Мне самому ужасно хочется сделать как в кино — обойти это зеркало сбоку и потом резко выпрыгнуть со зверским выражением лица, испугав тех, кто там сидит. В какой-то комедии такое видел. Пишу сейчас и смеюсь, представляя это. Если за зеркалом действительно есть чуваки, они думают: «Больной какой-то, пишет и ржёт».

Психолог уже ушёл, а меня оставили тут ждать. И я совсем не удивлюсь, если это ещё один дебильный психологический тест. Типа, как поведёт себя пациент, если его без причины запереть в странном кабинете: будет проявлять нетерпение, нервно ходить или смирно, терпеливо сидеть?

Я сначала нетерпеливо ходил, а потом сел писать этот дневник. Для этого пришлось использовать тетрадь, предназначенную для встреч с адвокатами.

Так вот: психолог. Приводят меня в эту комнату. Классно, — думаю, — наконец-то нормальное место для встречи с адвокатами. Через 5 минут приходит майор в камуфляже. Ставит на стол видеорегистратор. Хотя на потолке уже 2 камеры.

— Здравствуйте, — говорит, — присаживайтесь.

— Спасибо, я пока похожу по кабинету, — отвечаю я, думая, что это он просто будет смотреть за моей встречей с адвокатами.

— Присаживайтесь, я психолог, мы должны провести беседу, — и протянул мне сложенную бумажку с таблицами. Их надо будет заполнить.

Я поинтересовался у психолога его именем, пожаловавшись, что здесь никто мне не представляется. Все — товарищи майоры и подполковники. Но не называть же мне его «товарищ майор» в ходе психологической беседы?

Психологу было неудобно, но, поколебавшись немного, он всё же не выдал военной тайны: «Называйте меня „товарищ психолог“». Я почти рассмеялся, но успел понять, что он это на полном серьёзе.

Дальше было 90 утверждений в стиле: «Мне тяжело знакомиться с новыми людьми» и «Я спокойный, уравновешенный человек». Плюс или минус в таблице символизировал моё согласие [или несогласие] с утверждением. Ставил эти плюсики, а сам думал о том, что психология — это лженаука. Потом ещё 20 вопросов для выявления потенциальных суицидников («Мне кажется, что жизнь моя беспросветна») и, наконец, венец исследования — 9 карточек разного цвета: «Выберите те цвета, которые вам сейчас нравятся».

Я выбрал самые яркие, но, видимо, не сдержался и закатил глаза. Товарищ психолог, как бы извиняясь, пояснил, что тест этот, конечно, работает только в контексте остальных.

Дальше была беседа с понятным паттерном («А почему вы считаете себя невиновным?») и милыми, очаровательными деталями в стиле ФСИН:

— Как вы себя чувствуете?

— Хорошо, — отвечаю, — только спина очень болит. И вижу, как он записывает в анкете: «Хорошо».

Закончилась беседа классически. Заговорили о коррупции. Он выдал мне: «Старые уже наворовали, а новые придут — заново воровать начнут». Я в ответ — такую же привычную трёхминутную лекцию с конкретными примерами Путина и его друзей. Это моментально напомнило товарищу психологу, что у него есть другие дела, и он сказал: «Наверное, нам надо заканчивать».

Это всегда так работает, когда они со своими видеорегистраторами. Запись, где ругают Путина (неважно, что это делаю я), создаёт у них ощущение, что это улика, указывающая на их причастность к преступлению.

Психолог в описании получился ужасным, хотя в целом он был нормальный чувак, вежливый и довольно приятный.

Потом взяли отпечатки пальцев, шестой раз за четыре дня.

Вечером пришла Михайлова и с ходу начала на меня наезжать: оказывается, я вчера написал бумажку, чтобы ко мне пускали правозащитников, а все подумали, что меня тут прирезали.

ФСИН даже опубликовал эту бумажку (надо учесть на будущее, что они такой фигнёй занимаются), но всё равно никто не поверил. А всё потому, что — ура-ура — у нашего расследования про Путина уже 44 млн просмотров. Вчера вечером я мечтал, чтобы хотя бы до 20 дотянули.

Неожиданный и вдохновляющий момент. Вывели на первую прогулку в тюремный двор, и там кто-то за стеной орал: «Алексей, вся Россия с тобой!»

Моя камера — 302. Соответственно, третий этаж. Как в гостиницах.

На прогулку ведут на седьмой этаж. Там несколько камер без крыши. Это и есть «прогулочный дворик»: такая же камера, но неправильной формы. По периметру можно сделать 27 шагов. Маленьких неторопливых шагов.

Четырёхметровые стены покрашены в зелёный цвет с грязными разводами. Вместо потолка — стальная решётка, лежащая на металлических балках. На решётке ещё сетка-рабица с мелкой ячейкой. Это чтоб нельзя было ничего перекинуть из одного дворика в другой.

Чуть выше сделана дорожка в виде помостов — по ней ходит охранник и смотрит, чтобы арестанты правильно копошились и ничего не нарушали. Это напоминает мне муравьиную ферму, которую хотел купить Захар. Только наблюдает за муравьями не человек, а спецмуравей в камуфлированной форме, шапке и валенках.

Ещё выше — железная покатая крыша. Получается, что между наружной стеной прогулочного дворика и крышей есть щель — примерно полтора метра. То есть ходишь ты под крышей, но с одной стороны видна полоска неба. Ну как неба. Кольца колючей проволоки, потом «паутинка», потом решётка, потом небо.

То есть в буквальном смысле видишь «небо в клеточку»: такой был в советском детстве эвфемизм тюрьмы. Небо в клеточку, костюм в полосочку. Костюма в полосочку у меня пока нет.

Зато есть чёрный зэковский бушлат. Его мне выдали, потому что на улице холодно, а у меня нет «одежды по сезону».

Так вот, выводят меня на первую прогулку. Хожу, нарезая круги своими 27 шагами. Можно быстрее идти, но тогда начинает голова кружиться.