Голова Эхнатона. Новое царство, XVIII династия.
The Metropolitan Museum of Art
Выше речь шла об официальной идеологии, в рамках которой восприятие царя как бога было частью государственной доктрины. Однако мы ничего не знаем о том, как воспринимался царь в обыденной жизни и насколько его образ разнился в восприятии приближенных и простых людей. Для некоторых представителей древнеегипетской элиты царь был подателем всех благ, и именно от него, а не от богов, зависело их благополучие. Например, в финале биографической надписи знаменитого вельможи Уны, служившего при VI династии, мы читаем: «…поскольку царь Верхнего и Нижнего Египта Меренра, который да живет вечно, более величественен, благороден и могущественен, чем все боги, то все происходит согласно приказу, отданному его ка» [20]. Но другая часть элиты могла быть недовольна царем. Известно о заговорах, которые иногда организовывались с целью свержения правящего фараона. Об одном из таких покушений мы узнаём из биографии уже упомянутого выше вельможи Уны: царь Пепи I поручил ему расследовать заговор, организованный его супругой. Самое знаменитое описание заговора против фараона содержится в «Поучении Аменемхета» эпохи Среднего царства. Это монолог первого царя XII династии Аменемхета I, в котором он предупреждает своего сына Сенусерта I, что не стоит доверять окружающим. Сообщается, что на царя было совершено покушение, когда он находился в постели. О его смерти мы узнаем из «Странствований Синухета». Причина не названа, но из контекста понятно, что это было ошеломляющее событие.
После падения Древнего царства, причины которого до сих пор не до конца ясны, наступает первая в истории Египта эпоха безвременья, получившая в египтологии обозначение Первый переходный период (последующие эпохи исторических переломов обозначаются как Второй и Третий переходные периоды соответственно). Для нее характерны ослабление монархии, децентрализация страны и переход власти в руки номархов — управителей номов. Эта смута означала крах привычного для древних египтян миропорядка, обозначавшегося термином маат. Его поддержание напрямую зависело от царя. Так, например, одним из имен основателя IV династии Снофру было «Владыка маат». По древнеегипетским представлениям в случае, когда царская власть ослабевала или начинался династический кризис, маат истощалась, что неминуемо вело к катастрофам — политическим, социальным и природным. Вновь объединить страну и привести ее к стабильности мог только царь, о чем говорится в древнеегипетских текстах: «Небо в мире, земля в радости, ибо они услышали, что имярек [покойный царь] восстановил маат в месте [где] исефет» [21]; «Изгнал [Аменемхет II] исефет, явившись как Атум» [22].
Первый переходный период сменился эпохой Среднего царства, когда страна вновь была объединена фараонами XI династии и процветала при фараонах XII династии. Однако была она относительно недолгой, и после ее заката вновь начался распад единого государства во Втором переходном периоде, который сопровождался острыми социальными смутами и активным проникновением азиатов на территорию Египта. В результате азиаты, обозначенные у древнеегипетского историка Манефона (IV–III вв. до н. э.), писавшего на древнегреческом языке, как гиксосы (от др.-егип. хекау хасут — «правители чужеземий»), даже основали в дельте свою столицу — Аварис, откуда и стали править территорией Нижнего Египта. На юге же, в Фивах, владычествовала XVII династия, последнему представителю которой — Камосу — удалось начать процесс изгнания гиксосов из Египта.
Смуты Первого и Второго переходных периодов оставили в исторический памяти страны неизгладимый отпечаток и повлекли за собой мировоззренческий кризис, что нашло отражение в важнейших художественных текстах первой половины II тыс. до н. э.: «Поучении Мерикара», «Пророчестве Неферти», «Беседе разочарованного со своим ба», «Размышлениях Хахаперрасенеба», «Речении Ипувера». Возникают и представления об ослаблении божественной природы некоторых царей, а в «Речении Ипувера» [23] ответственность за бедственное положение страны напрямую возлагается на царя: «Оно [несчастье] не наступило бы, если бы были боги среди них [людей]. [Тогда] вырастало бы потомство у жен мужей и не находили бы его на дороге. Боец выходил бы уничтожать злых, которых они произвели. Но не было руководителя в их час. Где же он [даже] сегодня? Разве он спит? Смотрите, не видна была [до сих пор] его сила. Когда мы погибали, я не находил тебя [очевидно, царя]» [24]. Упреки в адрес царя вполне понятны: он прежде всего был самим государством, и не в переносном, а в буквальном смысле. Даже тело фараона, насколько можно судить по некоторым источникам, олицетворяло сам Египет [25]. Кроме того, подобно тому, как самого царя могли сравнивать с частями тела богов, с отдельными частями тела фараона сравнивали себя египетские служащие.
Важнейшая роль царя заключалась также в том, что он находился в центре ритуала, обеспечивавшего функционирование установленного порядка вещей и взаимодействие мира земного с божественным. Через фигуру царя обеспечивалось плодородие, управление дождями и водными потоками, календарными циклами. Более того, в эпоху Нового царства, когда шла активная экспансия Египта на территорию Азии, фараон мог «влиять на погоду» даже в чужеземных странах. Поддержание им миропорядка, маат, обеспечивалось благодаря тому, что ему были присущи сила божественного слова — ху и божественного замысла — сиа. Эти понятия персонифицировались в образах двух богов: Сиа воплощал восприятие и разум, зарождающиеся в сердце, а Ху реализовывал замысел с помощью слова.
Царь был божественным правителем, ответственным за функционирование государства и даже Вселенной через взаимодействие с богами. И эти качества, как никакие другие, проявляют в нем божественность, поскольку, как будет показано далее, такими же «обязанностями» мог наделяться и бог Солнца.
Кто же такой бог?
Исходя из всей этой довольно запутанной картины, египтологи пытались дать непротиворечивое определение понятия бога в Древнем Египте. Немецкий египтолог и культуролог Ян Ассман предложил такую трактовку понимания божества и близости к нему [26].
— У бога есть культ. Под этим подразумевается, что каждое божество имеет центр, где его почитают. При этом поклонение одним богам могло быть повсеместным, других же чтили только в их центрах. Так они стали символами культурной и политической идентичности египтян.
— Боги относятся к сфере космического — они связаны с явлениями мироздания, пространства божественного и переживания религиозного опыта.
— Боги присутствуют в мифологических циклах, теофорных именах, генеалогиях или других формах традиции.
Но даже такое, казалось бы, полное определение не учитывает всех аспектов природы божественного в Древнем Египте. Так, под него, например, не всегда подпадает фараон. Царь не был героем мифов, но по нему справлялся заупокойный культ, и в честь него возводились заупокойные храмы. При этом культ царя, организованный в пирамидном комплексе, нельзя сравнивать с культом бога в храме, поскольку по экономическому статусу это были разные институты. Но царь был в центре многих ритуалов, призванных поддерживать его правление и способствовать его процветанию. Французские египтологи Димитри Меекс и Кристин Фавар-Меекс добавляют, что бог — это также тот, для кого совершается ритуал. И это важно, поскольку именно ритуал поддерживал порядок в мироздании и позволял миру земному соприкоснуться с небесным [27]. Богам надлежит исполнять свои роли в нем, поскольку он обеспечивает незыблемость или повторяемость действий, совершаемых ими и в космическом цикле.
