Самому же Вильневу — хоть бы что! Ни одной царапины и ни малейших сомнений в том, что его стиль вождения не слишком хорош. «Страшно? — улыбался он тогда в своих первых телеинтервью. — Да нет. Я не боюсь аварии. Совсем. Конечно, когда захожу в поворот на пятой передаче, а рядом, на наружной стороне виража — проволочный забор, вылететь с трассы я не хочу. Я же не сумасшедший! Но если, скажем, это случается в конце квалификации и я сражаюсь за первое место на старте... В этом случае нужно просто заставить свой страх замолчать».
«Мой маленький канадец»
Сам-то он, может, и не считал себя сумасшедшим. Зато как только Вильнев появился в «Формуле-1», раздался хор возмущенных голосов: «За рулем "Феррари" — настоящий умалишенный!» Даже более спокойные наблюдатели говорили, что парень он хоть и очень перспективный, но «просто еще не дорос до уровня пилота мирового класса».
Сражение Жиля Вильнева с Рене Арну на Гран-при Франции 1979 года вошло в историю.
Только вот ведь что удивительно: голоса недовольных очень скоро потонули в море едва ли не всеобщего восхищения. Первыми были покорены механики «Феррари». Живой и веселый, словно настоящий итальянец, Жиль оказался отличным товарищем, он никогда не заносился, не делил людей на «пилотов и механеров», никогда не боялся «измазать руки». Короче, уже после первой зимы любой механик в Маранелло готов был жизнь отдать за новичка.
Когда Жиль стал пилотом «Феррари» и получал хорошие деньги, Вильневы поселились в Монако.
Вскоре признали канадца зрители и журналисты. Поначалу они удивлялись: «Как, этот застенчивый малыш и есть тот герой, который только что устроил на трассе настоящую корриду?!» Никто ни разу не слышал от него: «Прошу извинить, мне некогда». Никогда не отказывался он дать автограф или сфотографироваться на память с болельщиком. «А как же иначе, ведь совсем недавно я сам был одним из них», — говорил он, улыбаясь. О гонках, автомобилях Вильнев готов был беседовать часами с любым, кому это было интересно. И при этом — обаятельнейшая улыбка, неизменная вежливость, живой, умный взгляд. «Жиль» — иначе никто его уже не называл.
Впрочем, все это эмоции. Но может быть, гораздо важнее было уважение профессионалов, тех, кто видел «Формулу-1» изнутри, а не только на экранах телевизоров и ярких страницах журналов. Потому как довольно скоро стало ясно, что при всей внешней бесшабашности новичок водит автомобиль виртуозно. Просто сама машина далека от совершенства.
Один из эпизодов сезона-79: в Голландии на «Феррари-312T4» лопнула шина. Может быть потерянных в Зандфоорте очков Жилю и не хватило до звания чемпиона мира.
Когда в октябре 1977 года Жиль впервые сел за руль «Феррари-312T2», то был неприятно поражен — управлять ею, в отличие от простых и послушных машин формул «Форд» и «Атлантик», было невероятно трудно. Не только из-за мощнейшего мотора и устаревшего шасси. Пилотов постоянно мучили проблемы с диагональными шинами «Гудьир» — они никак не хотели разогреваться до нужной температуры. Когда же зимой поставили радиальные французские «мишлены», выяснилось, что такая резина очень капризна и реагирует на малейшие изменения погоды или состояния полотна. Порой приходилось менять в ходе гонки по пять-шесть комплектов.
Так что на эти пять его аварий в семи гонках можно взглянуть и по-другому. Ведь уже в шестой из них новичок был в шаге от победы, когда, лидируя тридцать девять кругов Гран-при США в калифорнийском Лонг-Бич, столкнулся с отставшим на круг автомобилем и вылетел в барьер из шин в медленном повороте. «Сейчас он еще иногда ошибается, порой неверно просчитывает сложные, с доворотами, виражи, слишком сильно заезжает на ограждающие трассу поребрики и слишком широко выходит из поворотов, — говорил тогда трехкратный чемпион мира Джеки Стюарт. — Но с каждой гонкой он становится все лучше и лучше. А уровень природной одаренности этого парня просто феноменален. С точки зрения контроля над машиной, Жиль — настоящий гений».
Прошло всего полгода, и, к удивлению всего автогоночного мира, сам Энцо Феррари, холодно-беспристрастный Старый хозяин, назвал Вильнева «моим маленьким канадцем». Коммендаторе, который всегда переживал каждую аварию своего автомобиля как личную трагедию — ведь машина погибла! — осадил одного из подчиненных, обратившего внимание босса на неосторожную езду Вильнева: «Разбивает машины? Так делайте их крепче, черт возьми!»
Впрочем, Феррари был далеко не первым бизнесменом, кто поддался очарованию Жиля. Еще дома, в Канаде, попробовав сначала местные гонки в окрестностях Монреаля, потом испытав популярнейшие в Америке трековые состязания легковых машин, так называемых «сток-каров» и найдя их «скучноватыми», Вильнев решил заняться «формулами» — то есть, настоящими гоночными автомобилями с открытыми колесами. Однако дело это дорогое. Сначала гоночная школа на канадском автодроме в Мон-Тремблане, затем формула «Форд» и, наконец, формула «Атлантик» требовали больших денег. А у Жиля уже была семья. С женой Жоан и двумя детьми они жили в домике на колесах, купленном на одолженные деньги. И однажды отец семейства осчастливил домочадцев тем, что продал их «моторхоум» и купил новую гоночную машину. «О! — говорила Жоан. — С ним невозможно соскучиться!». И еще полгода Вильневы жили то в фургоне гоночной команды, то у родственников. А потом появилась возможность выступить в «выставочной» гонке в Труа-Ривьер. Устроители всемирной «Экспо-76» в Монреале пригласили лучших европейских пилотов. Но чтобы принять участие в этих состязаниях, нужно было много денег. А кроме долгов, у Вильнева ничего не было.
Жиль Вильнев у себя дома.
Жиль попросил денег у монреальского предпринимателя Гастона Парена, с которым у него было шапочное знакомство. «Я обгоню их всех, вот увидите!» — улыбался Вильнев. И «акула капитализма», посмотрев в смеющиеся глаза 26-летнего мальчишки, заплатила его долги. Парен стал личным другом и менеджером Вильнева.
Гран-при Сан-Марино, 1982 год. Вильнев впереди, Дидье Пирони пока сзади.
«И чего ради мы суетимся?»
Первую тренировку перед Большим призом США в Уоткинс-Глен заливало осенним дождем. Чемпионат мира подходил к концу, перед стартом последнего этапа все уже было ясно — и чемпион мира известен, и команда-победительница в зачете Кубка конструкторов. Кому охота лишний раз рисковать на залитой водой трассе? Поэтому только восемь машин выехали из боксов. Второе время показал свежеиспеченный чемпион мира Йоди Шехтер. Дождь и не думал униматься, но через несколько минут Вильнев проехал круг под дождем на одиннадцать секунд быстрее. Время было настолько фантастическим, что хронометристы подумали было — сломался секундомер. У табло, пораженные невероятным результатом канадца, столпились гонщики, когда мимо них по стартовой прямой со скоростью в 260 км/ч пронеслось облако водяной пыли, внутри которого с трудом угадывался силуэт алого «Феррари». «И чего ради мы суетимся? — задумчиво поглядев на своих товарищей, произнес наконец Жак Лаффит, который шел пока в чемпионате третьим. — Он же на голову выше всех нас. Будто с другой планеты...»
Шехтер заехал в боксы, выбрался из машины и стал просматривать результаты. Но через минуту увидел время своего товарища по команде и буквально остолбенел. «Мне в этот день было страшно. Очень страшно. Я думал, что быстрее проехать просто невозможно, — говорил он главному конструктору «Феррари» Мауро Форгьери. — А потом я увидел время Жиля и... Я до сих пор не понимаю, как он это сделал. Одиннадцать секунд!..»
