Подари мне жизнь...(СИ) - "MAD Gentle Essence"

– Он меня не узнает, – сказал я.

– Куда он денется, Том. Главное, что ты его увидишь.

Я усмехнулся и кивнул.

– Ну, что? – Хельга повернула меня к себе и осмотрела с ног до головы. – Замечательно упаковали, можно идти. Не забудь блокнот.

Я кивнул.

– Не забуду.

– Ну, пойдем, дорогой. Он ждет тебя.

Иду как на привязи, ноги ватные – состояние такое, что мне кажется, вот-вот грохнусь в обморок.

Вижу, как мы подходим к прозрачным дверям, за которыми на посту сидит санитар, в таком же точно обмундировании, как и у меня.

– Тебя проведут к нему, Том. Все хорошо? – видимо, в моих глазах испуг.

– Здравствуйте, это к Кернеру.

– Да, я в курсе.

– Все, То, иди, – чуть сжатый локоть, и я переступаю зону бокса.

Туда, где ты, мой котенок. Туда, где ты ждешь меня.

POV Bill

Я знаю, что ты должен придти с минуту на минуту.

Знаю, что тебя колбасит не меньше, чем меня.

Я еще очень мало хожу, почти сразу слабость наваливается, но сейчас просто начала кружиться голова. Я понимаю, что это от волнения, понимаю, Томочка, ты уже рядом совсем. Рядом.

У нас всего десять минут, я знаю. Господи, как же это мало.

У меня поднято жалюзи на одной стороне прозрачной стены. Отсюда мы и будем говорить…

Я пока сижу на постели, обхватив руками колени, и слежу за каждым, кто проходит мимо. Готов вскочить, когда пойму, что это – ты.

Но не ты, пока. Почему-то не хватает воздуха… и эта дрожь. Она с самого утра все усиливалась.

Я жду тебя, Томочка. Жду…

Взгляд цепляется за санитара, тело напрягается, чувствую, как сердце долбит в висках; он останавливается и кому-то показывает в мою сторону…

Не вижу еще никого, но…

Я подрываюсь, если это так можно сказать, и тут же останавливаюсь, боясь ошибиться.

Чувствую, как кружится голова, и подгибаются колени…

Кто-то подходит к стеклу – неуверенно, почти робко…

Да!!! Это ты…

Глаза…

Бл*дь!!!

Рывок и…

– Том, – и я прижимаю ладони к стеклу, – Том…

Твои глаза, широко распахнутые и темные, такие, как всегда в минуты сильного волнения или возбуждения, только они видны из-под маски…

Господи, Томочка, лапа моя!

– Билл, – твой голос приглушенный, прозрачной перегородкой. – Билл! Привет, родной.

– Томочка, привет…

Не отрывая от меня взгляда, как будто боясь, что я могу исчезнуть, кладешь на рядом стоящий стул блокнот и ручку, а потом прикладываешь свои ладошки туда, где мои руки касаются стекла…

Холодный пот, он выступает на спине…

Это все уже было, было во сне. Ты пытался почувствовать меня, вот так… И почувствовал, в конце концов.

Тогда ты разбил это стекло… Разбил…

Подходишь так близко, как только это возможно – и смотришь, смотришь, смотришь на меня блуждающим взглядом.

На губы смотришь, на мои щеки, скулы, подбородок…

Господи, знаю, что выгляжу просто ужасно, но в твоих глазах восторг и нежность такая, что стонать хочется.

У меня такое ощущение, что мое сердце сейчас в ладонях, там, где мы ближе всего друг к другу…

Пусть между нами стекло, да, но я все равно чувствую тебя, сердцем чувствую и душой… Я хочу быть ближе, Том, хочу чувствовать тебя всего.

Чуть сдвигается с твоего запястья рукав куртки, и я вижу браслеты на твоей руке, оба.

Замирает дыхание, комок в горле.

Ты ловишь мой взгляд, и видишь, как мои глаза наполняются слезами.

И киваешь, мой хороший.

Я понимаю, ЧТО ты хочешь этим сказать – что я прав, что мы, как и эти два браслета, остаемся скрепленными друг с другом, даже сейчас, когда не вместе.

Твои глаза чуть прищурены, и я понимаю – ты пытаешься улыбаться. Пытаешься улыбаться, но я вижу, что ты скрываешь слезы за этой улыбкой. Так близко твои глаза. Так много в них всего намешено, так много. Они красные, чуть запавшие – ты не спишь почти, много куришь и пьешь кофе. Я знаю… Может, даже иногда плачешь.

Но сейчас так пристально всматриваешься в меня… С такой нежностью и тоской… Да, тоска в твоих влажных глазах…

Но что-то еще есть в твоем взгляде, чего я не замечал раньше. Что это? Я не могу пока понять. Что-то странное в твоем взгляде…

Нет, уже нет. Просто показалось…

Мы молчим, эти несколько первых секунд, но эта тишина – только для других, мы оба прекрасно знаем, что души наши сейчас просто разрываются от крика, стона и невозможности быть ближе.

Слова, слова… Разве можно сказать словами больше, чем душами?

И мы в эти мгновения вслушивались в наши души, в их голоса… А в глазах пытались увидеть часть себя друг в друге. Меня очень много в тебе, я вижу это.

Ничего не изменилось – ты любишь не меньше, мне так важно было понять это…

– Как ты тут, родной? – твой голос, я его слышу, но не вижу твоих губ.

Господи!

Я не могу к ним сейчас прижаться, не могу почувствовать их нежность…

Но мне так хочется их хотя бы увидеть…

Это самое сильное желание сейчас, и мозг разрывает от этого…

POV Tom

– Я нормально, Том, мне уже лучше, намного…

Впиваюсь в тебя взглядом и не знаю, как смогу оторваться…

Десять минут… всего десять…

Ты так похудел, эти щеки ввалившиеся, со щетиной, как я и думал…

Виски, на который видна испарина, видимо от слабости, а не от того, что жарко… Глаза твои, Билл… они такие, как были при нашей самой первой встрече, пусть сейчас с темными кругами вокруг, но все равно – как два омута, в которые я попал когда-то, и так и не смог больше выбраться.

Ты, зая моя… это ты…

Вот такой, без макияжа, с собранными в хвостик волосами, в больничной одежде…

Ты, мой мальчик – это ты. Самый любимый и самый красивый, мой мальчик…

Так близко наши ладони, их разделяет только тонкое стекло, но нет возможности его убрать…

Стекло, снова стекло, как и на операции десять дней назад.

Я не касался тебя полмесяца, а мне кажется, что вечность целую…

Вечность, за которую успел узнать, что у меня есть брат, вечность, в которой я дал слово тебя не касаться…

Родной.

Ты – мой брат, я знаю, что ты на меня похож, нам это говорили и раньше, но никогда я не пытался найти в тебе свои черты или черты Симоны. Сейчас я впервые всматриваюсь в тебя именно для того, что бы УВИДЕТЬ – и теперь я вижу это.

Вижу глаза, которые всего несколько минут назад видел в зеркале, когда смотрел на себя.

Губы вижу – они у нас одной формы.

Я много раз целовал эти губы, сейчас чуть подрагивающие, так похожие на мои.

Смотрю на тебя и знаю, что ты не просто человек, которого люблю больше жизни, а еще и человек, в котором течет моя кровь, и в прямом, и в переносном смысле…

Билл, я люблю тебя, Билл…

– Томочка, эта маска…Черт, я так хочу видеть твое лицо, Том!

Отрицательно качаю головой.

– Нельзя снимать, зая. Сниму, и меня выгонят… я не могу…

Вздыхаешь, чуть прикрыв глаза, на стекле появляется туманный след от твоего дыхания. Потом киваешь.

– Я хочу попросить тебя принести мне фотку твою, ну ту, помнишь, мы у Кула фотографировались?

Чуть сжимаешь пальцы на стекле, как бы стараясь погладить мою руку.

– Помню, конечно, Билл. Я привезу, обязательно! Напишу тебе письмо и в месте с ним передам. Хорошо? А потом еще за квартиру заплачу. Только, Билл, может не стоит больше тебе снимать квартиру, а? Котенок, давай я перевезу твои вещи ко мне, а? И все. Ну, заплачу, конечно, что там набежало. И перевезу. Я же все равно тебя не отпущу, понимаешь?

Прислоняюсь к стеклу лбом, и это прохладное прикосновение меня остужает, и я понимаю, что говорю вещи, которые не нужно знать посторонним…

Но я смотрю на тебя в упор и жду, жду… Ты только не отказывайся, котенок!

– Пожалуйста, – шепчу это, хотя знаю, что ты меня не услышишь и по губам, скрытым повязкой не прочтешь.

Не отказывайся, я все равно больше никуда не отпущу тебя! Вижу, как на твоих губах появляется сначала робкая улыбка, и, наконец, ты киваешь…