***
Перренель дремала на кровати, утомленная за день. Малыш, как любой новорожденный, требовал постоянного внимания, любви и заботы. Он тоже устал от собственных капризов и тихо чмокал во сне, лежа в колыбели.
Спящие не видели, как их окутало серебристое сияние, погрузившее в кратковременную кому. Магия закружилась по комнате, окружая тела и впитываясь в них. Внешность начала меняться: телосложение женщины стало более хрупким, волосы медленно светлели, словно выгорая на солнце, глаза из антрацитовых стали светло-карими.
Волосики ребенка также изменили цвет на каштановый, как у отца, кожа посмуглела.
Серебристое сияние медленно угасло, оставляя магов с навсегда изменившейся внешностью. И кровью.
***
Перренель с трудом очнулась, медленно поднимая тяжелые, словно свинцом налитые веки. Тело ломило и горело, словно в лихорадке, легкие с трудом втягивали воздух, конечности ощущались просто неподъемными.
Да что же с ней такое?
Рядом заплакал Патрик, и женщина попыталась встать, стеная сквозь зубы.
Она еле поднялась и буквально проковыляла те пару шагов, что отделяли ее от колыбели. Взяв сына на руки, Перренель тихо прошептала, поразившись своему хриплому голосу:
- Тише, милый, тише... Что стряслось? Мамочка уже здесь...
Она присела на кровать, баюкая успокоившегося сына, когда глаза отметили странность. Ведьма нахмурилась, пытаясь сообразить, что ее смутило. Она еще раз внимательно осмотрела ребенка, и тут до нее дошло.
Волосы.
Патрик родился с черными волосами, а теперь пушок на голове стал каштановым. Как у Николя... И не только волосы.
Женщина пригляделась и обмерла. Черты лица сына тоже немного изменились...
Перренель не была дурой, а прожитые годы заставили ее отточить свой ум. Когда живешь не одно столетие, волей-неволей узнаешь и учишься самым разным вещам. Иначе нельзя. Будь ты сколько угодно долгожитель, интриги могут свести в могилу кого угодно. И это самый оптимистический вариант. Она тут же соотнесла изменение внешности сына, свое ужасное состояние, и внезапный сон, и пришедшее на ум предположение ей совсем не понравилось.
Она осторожно уложила малыша в колыбель, встала и быстро направилась в свой будуар. К зеркалу.
Слабость постепенно проходила, так что в комнату ведьма практически влетела. Подбежав к огромному ростовому зеркалу, Перренель замерла, не в силах поверить своим собственным глазам: из серебристой поверхности на нее смотрела практически копия ее матери: тот же невысокий рост, те же волосы цвета акациевого меда*, те же карие глаза, разве что посветлее оттенком.
Такое резкое изменение могло произойти только в одном случае: ее кровь выжег Глава Рода. Теперь она полностью Д'Эвре.
Комнату сотряс дикий крик упавшей на колени женщины.
***
Фламель оправдывался, валя все на Альбуса, благо он теперь ничего сделать не сможет.
Маги кривились, слушая его излияния. Неужели он думает, что может оправдаться? Вся его ценность заключается только в...
С грохотом распахнувшаяся дверь с треском впечаталась в стену. Влетевшая в кабинет женщина напоминала фурию: волосы растрепались, лицо пошло красными пятнами, платье измято. Маги переглянулись, незаметно сжимая палочки, Фламель с удивлением уставился на незнакомку, не понимая, кто это. Постепенно в его глазах стало появляться узнавание, окончательно оформившееся при взгляде на руку, на которой сверкало обручальное кольцо.
- Николя! Ты!!! ЭТО ТЫ ВО ВСЕМ ВИНОВАТ!!!
От истерического крика блондинки хотелось зажать уши и сбежать, куда подальше.
- Перри? - неуверенно спросил Фламель, вызвав этим очередной виток истерики.
- Я! Я! Посмотри! Посмотри на меня!
Женщина зарыдала. Ее мир разрушился в тот миг, когда она посмотрелась в зеркало и увидела внешность своей давно покойной матери. Несмотря на обиду за то, что ее не приняли в Род, в тайне Перренель всегда гордилась своей принадлежностью к Роду Мракс, пусть и не совсем законным способом. У нее проявлялись Родовые дары, пусть и не полностью, она могла говорить на парселтанге... У нее даже внешность была характерной: смоляные кудри, черные глаза, белая кожа. Сразу видно, чьей она крови!
Принадлежность к линии, происходящей от самого одиозного из Основателей, грела ей душу, она даже сказала об этом некоторым, что только добавило ей внимания и уважения...
Мысль о том, что ее ребенок сможет претендовать на Род Мракс, а там, чем Моргана не шутит, и на Род Слизерин, вела ее долгое время, превратившись в манию. Да, этого пришлось ждать долго. Да, для этого пришлось истребить не одного мага. Ну, так! Хочешь что-то - потрудись!
Мерзкий Альбус, правда, все чуть не испортил, но все равно, рано или поздно, но они смогли бы взять Хогвартс под свой контроль!
И все бы свершилось...
Но теперь... надежды нет. Кровь Мраксов отторгнута лордом Мракс, а значит... они только Фламель. Не более.
Все это она выплеснула на сидящих в кабинете, давясь слезами и топая ногами.
Маги переглянулись. Дождавшись ухода полностью разбитой женщины, один из них запечатал дверь и равнодушно бросил:
- Круцио.
Дикий крик заметался между стенами, Фламель корчился на полу под брезгливыми, ненавидящими взглядами.
- Мерзкий червь... мы ведь говорили тебе не высовываться... но ты поспешил... и наследил. Если бы ты не афишировал свое знакомство с Альбусом и не участвовал в его махинациях с Избранным, - маг гадливо скривился, - никто бы ничего не узнал. Но нет, мы хотим фанфар и обожания толпы! Как же! Сам Фламель! Ничтожество! Ты не просто потерял возможность для своего сына претендовать на наследие Змеиного Лорда, твои амбиции разрушили гораздо более глобальные цели!
