- Почему вы так решили?
- Не знаю ни одного более достойного миллиона роз омеги. Кроме вас, Роман, конечно, - склонил голову альфа.
- Миллион роз?! – друг не поверил своим ушам.
- По крайней мере, так мне сказал Аскольд Суренович.
- Что ж, словам директора мы можем верить.
- Но кто это? И для кого? – еле сдерживал себя Роман, заставляя меня скривиться от слишком эмоциональной реакции и невозможности приструнить омегу при Степане Анатольевиче.
- Одна птичка шепнула мне, что это подарок от Станислава Сокольникова.
- Сокольникова? Это какой-то бизнесмен если я не ошибаюсь.
- Сокольников?! О, боже! Значит, он будет здесь?!
Я не выдержал и наступил другу на носок туфельки. Лучше куплю ему новые, чем дальше буду краснеть из-за отсутствия элементарных манер.
- Вероятно, - альфа лишь улыбнулся на несдержанность друга. – Кажется, он собирается кого-то покорить.
- Но кого? – выдохнул Роман, весь обратившись в слух.
- Это большой секрет, конечно. Но такому достойному молодому человеку как вы, Роман, я скажу. Цветы для Евгения Дунмарова.
- Он же актер и играет сегодня!
- Вы абсолютно правы, мой милый друг.
- Как ему повезло, - с плохо скрываемой завистью прошипел Роман.
- В чем же? – не удержался я.
- Но это же Сокольников, Валентин!
- И?
- Иногда мне кажется, что ты живешь на другой планете!
«Мне тоже», - но вслух я ничего не сказал.
- Станислав Сокольников - мечта. Сказочно богат, божественно красив и невероятно непредсказуем! В газетах только и пишут о его безумных выходках! Для него нет ничего невозможного! Он может все!
- А вы не лишены поэтического таланта и свойственного молодежи энтузиазма, Роман, - хохотнул альфа, скользнув по моему лицу.
«На что он намекает?»
- Когда речь заходит о сильном поле, Роман еще и не так может удивить.
- Зря вы надо мной смеетесь, - насупился Роман, считая что над ним снова посмеиваются за легкомыслие, в чем, кстати, был абсолютно прав. Но старость не могла злорадствовать над молодостью, а Валентин это Валентин. – Лично я с ним собираюсь познакомиться, если будет такая возможность.
- Желаю удачи, мой друг.
Прозвенел второй звонок.
- Пора торопиться. Нехорошо заставлять актеров ждать, - и вежливо откланявшись, альфа удалился.
- Идем, - поторопил я сорвиголову.
«Знакомиться он собрался!»
С нами поздоровались при входе в ложу.
- Это еще что такое? – возмущению моему не было границ.
- Что-то не так? – обеспокоенный капельдинер вошел в ложу следом за нами.
- Здесь розы?
- Да, - растерялся молодой бета.
Сцепив зубы и выдохнув, я постарался быть как можно вежливее:
- Уберите, будьте добры.
- Но… - потянул в растерянности парень.
- Быстрее… пожалуйста.
- Конечно. Через минуту их здесь не будет.
- Валь, может оставим?
Одного моего взгляда ему хватило, чтобы понять, что нет, не оставим.
- И с балкона тоже, - добавил я вслед бете.
К третьему звонку цветы были убраны, но приторный дурман мертвых роз забивал легкие так крепко, словно кто-то сунул мне букет под нос.
«Чертов нувориш», - клял я про себя Сокольникова, оглядывая ломившиеся от тяжести букетов балконы. Цветы были повсюду, мешая публике, но никто, кажется, не выказывал недовольства.
«И почему до сих пор не начинают?»
В дверь тихо постучали. Порядком раздраженный, я даже не обернулся.
- Добрый вечер, я могу вас ненадолго потревожить?
- О, - подпрыгнул Ромка. Пусть ведет себя как хочет, болван. – Конечно. Вы что-то хотели?
- Да, если позволите. Не сочли бы вы возможным разрешить украсить вашу ложу розами? Дело в том, что я готовлю сюрприз, и для этого весь зал должен быть украшен.
- Ну, - Ромка замялся. Я кожей чувствовал, как его взгляд мечется от незваного гостя ко мне.
«Да что же это такое? Видимо, мне самому придется добавить слово "невозможно" в чей-то оскудевший словарный запас.»
- Увы, но это абсолютно невозможно.
- С кем имею честь разговаривать?
Я обернулся, не вставая. У Романа отвисла челюсть. Согласен, я веду себя непозволительно, но почему мой любимый спектакль должен быть непременно испорчен чьим-то слезливым романом, который развалится через неделю? Нет, Антон Павлович заслуживает не в пример большего.
- Валентин Игнатьевич Галеко.
Видимо, своим поведением я удивил не только друга.
- Очень приятно, Валентин Игнатьевич, меня зовут Станислав Сокольников.
Я промолчал. Альфа не унимался:
- Разрешите украсить розами вашу ложу.
