Константин Федотов
Человек человеку волк
Глава 1
Говорят, что в последние секунды перед смертью, вся жизнь пролетает перед глазами, и знаете, я в это не верил, так как много раз был на ее грани, но сегодня все иначе. Я стоял и смотрел на удаляющийся от меня за горизонт камуфлированный КАМАЗ с облегчением на душе, ведь они все же смогли прорваться. Теплый, вечерний, весенний майский ветерок колыхал молодую листву на редких деревьях согревая своим теплом и унося отвратительный запах мертвецов и сожженного пороха.
А я остался тут, с укусом на руке, хоть и не глубоким, но кровь почему-то так и не останавливалась, и рана горела, словно в нее плеснули одеколона. Я сейчас был обессилен от большого количества пропущенных ударов и попаданий в мой бронежилет, пара ребер точно сломана, все же я не слабо приложился вылетев из машины от удара, но это все уже не важно, так как я и сам уже мертвец. Повсюду лежали тела убитых зомби и дерзких налетчиков, что видимо насмотрелись голливудских боевиков и возомнив себя крутыми ребятами решили ограбить проезжающую мимо машину, но увы, им не повезло, как собственно и мне. Я достал из разгрузки пачку сигарет, как раз осталась последняя, достал ее губами из пачки и чиркнув старенькой, но все еще рабочей зажигалкой Zippo с наслаждением затянулся горьким дымом. Сделав еще пару затяжек я прошептал сам себе.
— Ну что, пожалуй пора, не хватает еще стать таким же безжизненным куском гнилой плоти и самому начать охотиться на людей, жаль, что патронов не осталось. И это… Макс, с днем рождения тебя.
Я залез в разбитый Тигр, что сейчас стоял на обочине, уселся в заднем отсеке и заперся изнутри, а затем, сняв пустую разгрузку и броник, достал из подсумка последнюю гранату, выдернул кольцо, и чека с хлопком отскочила куда-то в салон, вот и осталось три секунды. И перед глазами замелькали кадры.
Я увидел свой детский дом для сложных подростков, в котором провел все свое детство. Мать от меня отказалась еще в роддоме, и меня по какой-то причине определили туда. Я не знал, что такое родительская любовь и забота, поэтому был таким же как и остальные вокруг меня, озлобленным на жизнь и одиноким, а также вечно голодным. Жизнь в детдоме была сложной и ничего просто так не доставалось, в эти время еще не было жесткого надзора со стороны инспекций, камер и прочего. В те времена всем было тяжело, питались мы пустой кашей или супом, а фрукты и мясо видели только на картинках, так как руководство детского дома если что и получало на нас, то оно тупо до нас не доходило, ведь у них были и свои дети, зачем кормить чужих. Тут было как у Дарвина — выживает сильнейший, и рукоприкладство было у нас в порядке вещей. Тут я и закалился в драках, не сдаваясь и всегда сражаясь до победы или потери сознания. Дети все же жестоки, особенно в таких местах, они не знают сострадания и жалости их ей просто не учили. К четырнадцати годам ко мне уже никто не подходил, и все предпочитали меня обходить стороной, избегая любого конфликта. Наш физрук, пьянчуга, но в прошлом мастер спорта по боксу, пророчил мне большое будущее в единоборствах, если не упущу свой шанс, то получу шанс выбиться в люди. Так он и начал меня обучать, наставляя на правильный путь.
Потом у нас появился новенький, его звали Егор, и этот парень был не приспособлен для этого места от слова совсем. Он попал к нам из обеспеченной семьи, его родители погибли в аварии, а его опекун провернул несколько махинаций, присвоив квартиру и все активы его родителей, а собственно самого парня сдал в детдом. Егор оказался крепким орешком и никогда не прятался или не прогибался от нападок сверстников, что начали его гнобить только за то, что он был богатеньким и жил в семье. В общем, мне стало его жаль, и я пару раз за него заступился и предложил ему вместе со мной заниматься спортом, так как мне нужен был спарринг партнер. Физрук отказывался со мной спаринговаться после того как пропустил прямой в челюсть, которую я чуть не сломал.
И вот уже к выпуску из нашей школы, мы с Егором были друзьями — не разлей вода, а также участниками многих боксерских соревнований, где нередко мы занимали призовые места. И вроде бы все у нас складывалось хорошо: прощай, детский дом, привет, студенческая общага. Но увы, судьба решила поступить иначе. В один из выходных майских дней мы с Егором праздновали наше восемнадцатилетие, оно у нас было в один день. Мы прогуливались со своими девушками которых мы очень любили и даже строили с ними планы на дельнейшую жизнь, Егор так вообще жениться собирался. Гуляли мы по парку, как вдруг к нам на встречу вышли четверо ребят, благодаря которым собственно все пойдет наперекосяк.
Все было по классике, попросили закурить, а у нас не оказалось. Вторым вопросом было: «Че, спортсмены что ли?» Мы на это согласно кивнули, тогда ребята достали ножички и попросили деньжат на проезд. Ну мы им проездные и выписали до больнички, причем бесплатные. А на утро к нам приехала тогда еще милиция и доставила нас в отдел. Как оказалось, один из гопников был сыном уважаемого авторитета, и это было их вечерние развлечение — брать людей на гоп-стоп.
Следователь попался нормальный, и он предложил нам два варианта развития событий. Или на зону, или в армию. Выбор был не велик, но вполне очевиден. Прощай, институтская общага и первокурсницы-красотки. Здравствуй, прапор и казарма.
Раз уж мы попали в армию, то и решили служить по полной. Попав к военкому мы потребовали, чтобы нас отправили в ВДВ или какой-нибудь спецназ, на крайний случай в пограничные войска. Нас отправили на комиссию, зрелище то еще, куча дохляков в одних трусах стояли со своими родителями и искали способ соскочить отсюда с белым билетом. Ну а мы с Егором смело и без очереди входили в каждый кабинет со словами: «Здоров, жалоб не имею.» Потом нас отправили в распределительный пункт, и вот мы из нашего мелкого городишки уже в поезде едем в город Псков в гвардейскую десантную дивизию.
Срочная служба оказалась интересной, хоть и не сразу. Сначала был курс молодого бойца, где нас просто гоняли и заставляли заниматься всякой ерундой. А вот после присяги, когда мы попали в развед роту, все изменилось. Днем мы учились военному делу, а по ночам практиковали рукопашный бой в ограниченном пространстве. Так как под дедов мы не прогибались и слали их далеко и на долго, желательно до их дембеля, нас в роте не любили. Якобы из-за нас страдали остальные, но мы же предлагали поступать так же как и мы, просто посылать их нахрен. Но увы, мало кто на это был способен. Периодически наши деды заваливались к нам в кубрик в надежде отлупить нас, и иногда им это даже удавалось, но при этом их лица были разукрашены не меньше нашего. А потом они ушли на дембель, и жить стало совсем просто и интересно.
Что касается наших дам сердца, то тут все вышло печально, письма приходили все реже и реже, а потом и вовсе наступила тишина. Я относился к этому несколько по философски, но Егор не хотел верить, что его ненаглядная его не дождалась. В общем, я не стал маяться и позвонил знакомым парням, что собственно нам и подтвердили то, что наши дамы нашли себе богатых парней и уже вероятнее всего забыли, как нас зовут и даже предложили набить им лица, но я отказался. Егор был какое-то время в депрессии, но позже отошел и потом он встретил в увольнении новую любовь, сделаю спойлер, она его потом тоже не дождется из командировки.
Егор, как оказалось, был прирожденным снайпером, он так сросся со своей СВД, что мог с километра сбить рублевую монетку с рубежа, и это реально впечатляло. Я же был очень хорош в ближнем бою, а также прекрасно научился маскироваться и бесшумно подкрадываться к врагам, а также я отлично ориентировался на местности и быстро соображал в критических ситуациях, за что и был назначен командиром отделения. И вот, дембель уже замаячил на горизонте, говоря о том, что два года пролетели совсем незаметно.
