Бои местного значения
Глава 1
2
Пролог.
За что боролись, на то и напоролись, блин! Стоило рвать жилы, заканчивать Николаевскую академию, получать «чистые рельсы» на плечи, чтобы после всего этого с утра до вечера возиться с бумажками! Да в гробу видел я такую службу!!!.. В чёрном гробу и в белых тапках!.. Это — не служба, а какое-то бумажное болото, где правят чернильные жабы! Чернющая трясина, засасывающая вглубь душной канцелярщины не хуже чёрной дыры, простите великодушно за неудачный каламбур! И конца, и края её не видно, сплошная тьма и мрак! Чернота, чернота, беспросветная чернота, без малейшего даже намёка на какой-то лучик света в этом царстве тьмы!!!..
Я вам как-то говорил, что жизнь похожа на тельняшку? Чёрное, блин, белое!.. Чёрная полоса… Белая полоса… Чёрная полоса… Белая полоса… Чёрная полоса… Белая полоса… Что это? Зёбра? Тельняшка? Не-а… Это моя жизнь за последние несколько лет. А если и похожа она на часть матросского нижнего белья, то только на первый взгляд. Пока не посчитаешь количество этих самых полосок и не поймёшь, что имеешь удовольствие лицезреть как минимум батальон матросов верхом на зебрах!.. Плюс ко всему парадокс времени оченно наглядно во всей красе проявляется… И получаются в результате широкие стодвадцатичасовые чёрные полосы, слегка разбавленные сорокавосьмичасовыми белыми!
Ну вот какой-такой умник придумал тезис о том, что время течёт прямолинейно и равномерно? Он, фантазёр хренов, наверное, на службу никогда не ходил. Иначе сразу бы заметил, что суббота и воскресенье пролетают со скоростью курьерского поезда, а все остальные сутки с понедельника по пятницу включительно ползут подобно грустной черепахе.
Для меня очередная чёрная полоса ещё не наступила, но уже в полный рост показалась на горизонте. Потому, как сейчас на дворе у нас воскресение, хоть полдень давно уже позади. Ну, а пока некий северно-заполярный зверь не постучался в дверь, можно ещё немного посибаритствовать, удобно оккупировав в беседке плетёное кресло и, лениво попыхивая трубкой, вспоминать события минувших пяти лет. Приятные, и не очень…
Жаль, что некая ирландская пивоваренная компания ещё не додумалась до издания универсального справочника, обозвав его при этом фамилией своего основателя «Гиннесс». Я в этой книжке был бы на первом месте в разделе «Перемещения по воздуху без вспомогательного оборудования на максимальную дальность». В том хорошо памятном железнодорожном круизе «Стрый — Болехов», стартовав помимо своей воли, из бронелюка «Неуловимого мстителя» в направлении «куда-то наружу», сумел упорхнуть метров на десять. Но, особо не имея сил для борьбы с силой притяжения, совершил не очень мягкую посадку на очень жёсткий кусок румынской территории. И если контузия вкупе с пятью осколочными и имели некоторое отношение к ведению боевых действий, то переломы трёх рёбер и одной лучевой кости иначе, как общей неуклюжестью не объясняются. А, может быть, на самом деле причина в том, что человеческий организм всё-таки рождён ползать и летать самостоятельно не может по определению.
На этот раз режим «зажило, как на собаке» организм включать не собирался, или же, я действительно исчерпал запас своего везунчества по словам академика. Поэтому и проваландался в Институте аж до глубокой осени семнадцатого года. Сначала два месяца на госпитальной койке изнывал в гипсе. Кто ломал ребра, тот меня поймёт — ни повернуться, ни почесаться, ни вздохнуть, ни пёр… В общем — тяжко. Потом, когда как тот цыплёнок из скорлупы, из гипса вылущился, переехал домой на реабилитацию. Тут же попав в добрые, ласковые, беспощадные жёнушкины руки. Наверное, моей рыженькой лисичке-медсестричке надоело и то, что я пропадаю неделями и месяцами вдали от родного очага, и то, что уже второй раз возвращаюсь в виде условно живого полуфабриката. И, что самое обидное, и Михаил Николаевич, и Мартьяныч, я не говорю уже о Павлове, были на её стороне. В принципе, от этих троих слинять труда особого не составляло, даже несмотря на секретный приказ не выпускать тогда ещё подполковника Гурова с территории Института без личного письменного разрешения Ивана Петровича. Но вот убегать от Дашеньки с дочушкой не хотелось абсолютно.
* * *
На фронте вовсю велась «странная война», посему Первый отдельный Нарочанский Ея Императорского Высочества Великой княжны Ольги Николаевны батальон специального назначения, начиная с его командира и заканчивая самым последним новобранцем, занимался боевой подготовкой. Причём, батальон отдельно от командира и наоборот. На стрельбище, на тактическом поле, в классах вовсю рулил заменявший меня Анатоль Дольский. А я короткими урывками, когда Марья Денисовна изволили почивать, а Даша занималась своими неотложными женскими делами, обкладывался учебниками и пытался впихнуть в не так давно контуженную голову тактику, стратегию, военное администрирование, полевую и крепостную фортификацию, геодезию с топографией и прочие ну очень необходимые для успешной учёбы в Николаевской академии дисциплины.
За всеми этими делами чуть не пропустил наступление звёздного часа… Нет, не так! Звёздного Часа академика Павлова. То, что теперь в Институте постоянно толкутся какие-то непонятные существа, маскирующиеся под фабрикантов, чиновников и прочей шушеры, стало уже делом привычным. Но раньше их не пускали дальше гостевой зоны.
А тут во время очередного семейного моциона вдруг наблюдаю не очень большое непонятное бандформирование в составе пяти-шести активно орущих и машущих руками цивильных тушек, сопровождаемое доктором Голубевым. Причём выходящее из экспериментального медблока! Даша, увидев моё параноидально-подозрительное выражение лица, сразу поняла, что добром это, скорее всего, не закончится и торопливо объяснила, что к Ивану Петровичу прибыла делегация Международного комитета Красного Креста, направленная САМИМ!!! Гюставом Адором. Причём имя и фамилия были произнесены с таким благоговейным придыханием, что у меня назрел вполне закономерный вопрос — а что это за хрен и с чем его едят. На что в течение последующих пяти минут мне объясняли всю глубину моего падения в бездны невежества, а также то, что вышеупомянутый Гюстав — не полусорняковое растение с корнем, содержащим едкое эфирное масло, а дважды Президент с большой буквы, рулящий сразу и Швейцарской республикой и Международным Комитетом Красного Креста.
Глава 1.
На следующий день Павлов собрал нас с Фёдором Артуровичем на очередную «встречу без галстуков», где и выяснились остальные детали. Но, блин, какие!!!.. Академик нашёл способ борьбы с начинающейся пандемией того самого гриппа-«испанки», которую пока что называли «аннамитской пневмонией»! Оказывается, через месяц-другой в Европу прибудет около ста тысяч китайских землекопов для англо-французской фортификации, ибо нашим заклятым союзникам, истово несущим «бремя белых» в светлое (только для них) будущее, невместно самим копать окопы. И привезут эти китайцы тот самый вирус в больших количествах. А чуть попозже во Францию для получения боевого опыта приплывут четыре америкосовских дивизии, уже хватанувших от портовых китайских же грузчиков-кули этой гадости. В той, нашей истории количество заболевших считалось военной тайной и скрывалось как союзным командованием, так и Германией. Поэтому эпидемия и получила название в честь Испанского королевства, нейтральной страны, которая первой не выдержала и запросила помощи у всего мира.
Фёдор Артурович, отрешённо глядя в одну точку и сосредоточенно помолчав пару минут, озвучил статистику из будущего послезнания, от которой волосы встали дыбом! Пятьсот пятьдесят миллионов заболевших!.. Треть от всего населения Земли!!!.. От сорока до ста миллионов летальных исходов!!!.. В голове искрой промелькнула мысль о том, что мудрая Природа, поглядев на мясобойню, длящуюся с четырнадцатого года, решила помочь спятившему человечеству и добавила ещё один зловещий штришок в наше кроваво-сумасшедшее веселье…
