Новый Михаил (СИ) - Бабкин Владимир Викторович

С началом войны предполагалось, что о политике будет забыто, а думские сессии будут посвящены сугубо практическим вопросам войны и бюджета. Однако, такое положение дел не устраивало Родзянко и он делал все, чтобы оставаться в центре общественного внимания. Он часто посещал действующую армию и одним из первых поднял тему измены в высшем руководстве страны.

Весь период войны Родзянко различными способами выдвигал требования об отставке действующего премьера и о даровании Думе права самой формировать новое правительство «пользующегося доверием общества». Так на сессии Государственной Думы в ноябре 1916 года правительство, назначенное Императором, подверглось резким нападкам и нагнеталась истерия в обществе по поводу «глупости или измены» власти.

К концу 1916 года положение на фронтах внушало здоровый оптимизм. Снарядный и патронный голод был преодолен. Армия доукомплектовывалась и готовилась к решающему наступлению весной 1917 года, который должен был положить конец войне и принести России победу.

Однако, пока военные оркестры разучивали марш «Торжественный вход в Константинополь», в столице происходили события, которые должны были в ближайшие месяцы потрясти Россию.

Никакие уступки власти уже не удовлетворяли думских лидеров, желавших безраздельной и ничем не ограниченной власти. Всякий орган власти, всякий министр подвергался травле и самым безумным обвинениям. Со страниц думской и оппозиционной прессы эти настроения проникали в массы, проникали в войска на фронте. Результатом чего стало тревожное настроение в армии. Под давлением Государственной Думы министры менялись с такой скоростью, что это явление получило название «министерской чехарды».

К 1917 году Родзянко стал одним из самых публичных политиков. Без его участия не обходилось ни одно крупное событие, мероприятие или торжество. И ни одна манифестация. Как вспоминала его супруга: «… Он положительно один для борьбы со всеми темными силами, и все напуганные обыватели, начиная с великих князей, обращаются к нему за советами или с вопросом: когда будет революция?»

В столичных салонах царило убеждение, что во главе заговора стояли Родзянко и английский посол Бьюкенен, и что сам переворот будет осуществлен офицерами гвардии по примеру государственных переворотов прошлого.

И если вопрос с насильственной сменой власти уже созрел во многих умах, то методы переворота еще не были определены всеми участниками заговора. Точнее центров заговоров было несколько.

Начальник Петроградского охранного отделения генерал Глобачев докладывал 6 января 1917 г.: «первую из этих групп составляют руководящие «дельцы» парламентского прогрессивного блока, возглавляемые перешедшим в оппозицию и упорно стремящимся «к премьерству» председателем Государственной думы, камергером Родзянко… Во главе второй группы, действующей пока законспирировано и стремящейся во что бы то ни стало выхватить будущую добычу из рук представителей думской оппозиции, стоят не менее жаждущие власти А. И. Гучков, князь Львов, С. Н. Третьяков, А И. Коновалов, М. М. Федоров и некоторые другие», которая «скрывая до поры до времени свои истинные замыслы, самым усердным образом идет навстречу первой».

В начале января 1917 года на квартире председателя русского парламента собрались заговорщики. Военных представлял генерал Крымов, который от имени генералов требовал от Государственной Думы осуществить переворот, который поддержит армия. В качестве примера решимости армии был процитирован генерал Брусилов, который заявил: «Если придется выбирать между Царем и Россией — я пойду за Россией».

Однако, Родзянко мыслил себе переворот исключительно как военный, в то время, как сам он рассчитывал извлечь из него максимальную выгоду ничем особо не рискуя. Будучи осторожным политиком он до самого конца рассчитывал оставаться в стороне от возможных проблем со стороны царя: «Я никогда не пойду на переворот… я присягал… прошу вас об этом в моем доме не говорить… Если армия может добиться отречения, пусть она это делает через своих начальников, а я до последней минуты буду действовать убеждением, а не насилием».

Но и военные не хотели таскать из огня каштаны для Родзянко.

Следует отметить, что генеральский заговор в основном ограничивался желанием сместить конкретного царя и, возможно, установить конституционную монархию. В то время, как желанием Родзянко было увеличить вес Государственной Думы (и свой соответственно) до максимума, то есть упразднить монархию и установить в России парламентскую республику.

Участники заговора не доверяли друг другу всячески стремились переиграть. Так, например, генерал Алексеев предлагал царю проект установления военной диктатуры в стране, как единственную возможность наведения порядка, в то время, как Родзянко, в качестве рецепта от всех бед, продвигал идею «ответственного министерства» с главой правительства наделенного обширными полномочиями, которого в свою очередь избирает парламент.

Также не было единства в методике переворота. Группа Родзянко предлагала инсценировку народных волнений в столице, в результате которых к зданию Государственной Думы должна была явиться «революционная общественность» и потребовать от Думы взять власть в свои руки. Гучков позднее вспоминал их рассуждения: «после стихийной анархии и уличных волнений настанет момент организации новой власти, и тут придет наш черед, как людей государственного опыта, которые, очевидно, будут призваны к управлению страной». Однако, сам Гучков считал: «Мне кажется, господа, — заявил тогда он, — что мы ошибаемся, когда предполагаем, что какие–то одни силы выполнят революционное действие, а какие- то другие будут призваны для создания верховной власти. Я боюсь, что те, кто будут делать революцию, сами станут во главе этой революции».

Группа Гучкова предлагала осуществить чисто дворцовый переворот, который поддержат одна или две части в Питере. В частности рассматривалась возможность захвата царя с целью принуждения его к отречению. В качестве вариантов были предложены захват Николая II в Царском Селе, в Петергофе или в Ставке. Но все три варианта были сопряжены с большим риском, что в любом из этих мест царь найдет достаточное количество верных войск для подавления мятежа. В связи с этим самым верным вариантом был признан вариант с захватом царского поезда в дороге между Могилевом и Петроградом, для чего было выяснено какие воинские части находятся на этом маршруте, после чего с их личным составом была начата аккуратная работа.

Также Родзянко с большим успехом была проведена работа с братом Императора — Великим Князем Михаилом Александровичем. Благородный и романтичный Михаил легко поддавался влиянию окружающих, чем и воспользовался Родзянко пытаясь через брата повлиять на царя в требовании новых уступок и назначения себя любимого главой правительства. Кроме, того заговорщиками Михаил Александрович рассматривался в качестве возможного послушного регента при малолетнем Алексее.

Получив информацию о готовящихся на 14 февраля беспорядках, министр внутренних дел Протопопов приказал арестовать организаторов манифестации. Одновременно Император вывел столицу из подчинения генералу Рузскому и назначил отдельное управление во главе с генералом Хабаловым. Эти решения породили панику в рядах заговорщиков и они решили действовать.

Родзянко добился аудиенции у Государя и, после чтения по бумаге длиной речи о настроениях в обществе, заявил: «Ваше Величество, нужно же принять какие–либо меры. Я указываю здесь на эти меры; что же Вы хотите во время войны потрясти страну революцией?» На что получил холодный ответ: «Мои сведения совершенно противоположны, а что касается настроений Думы, то, если Дума позволит себе такие же резкие выступления, как прошлый раз, она будет распущена». В ответ Родзянко заявил:«Я считаю своим долгом, Государь, высказать Вам свое убеждение, что этот доклад мой у Вас последний… Потому, что не пройдет трех недель, как вспыхнет революция».

И вот, словно по мановению волшебной палочки, 23 февраля, сразу на нескольких заводах вспыхивает забастовка. В толпе снуют какие–то темные личности и пожаром ширятся слухи: «В Питере нет хлеба», «Хлеб больше не привозят», «Грядет голод», «Запасайся мукой, православные!». Возбужденная толпа выметает все запасы продовольствия из лавок. Генерал Хабалов расклеивает по столице обращение, в котором сообщает, что хлеба в столице достаточно. Но слухи становятся все страшнее и обрастают новыми подробностями. Из толпы некие люди начинают бросать камни в полицию. Полиция не отвечает не имея приказа. А приказа все нет, все начальники заняты — идут беспрерывные совещания. Никто не хочет брать на себя ответственность.