Шемяка (СИ) - Башибузук Александр

Но он уже умелся.

— Вакула! — гаркнул я, когда за ним хлопнула дверь.

— Что, батюшка, прикажешь? — в комнату влетел стремянной.

— Следи за Васькиными людьми! — я ткнул рукой в окно. — Неладное чую! Будьте наготове! И перед моей дверью выстави пару воев в полном боевом обличье. И баню вели истопить немедля.

Детина удивленно вздернул бровь, но вопросов задавать не стал, кивнул и тоже убежал.

— Твою же мать! — с чувством выругался я, сев на лавку. — И какую пакость ты задумал, ирод порченный?

— Рвать как баранов задумал, — спокойно ответила Зарина, выйдя из другой комнаты. — Что тут непонятного?

— А оно нам надо? — я силой провел ладонями по лицу.

— Особо не надо, что с ярославских возьмешь? Но нам никакого урона, — немного задумавшись, ответила аланка. — Только прибыток. Ярославские — люди Великого князя, Василий — нам враг. Ты, если спрос будет за грабеж — в стороне, вина на брате. Он затеял — ему и отвечать, даже если ты поддержишь. А поддержать надобно, ибо впереди сеча с московскими, перед ней всем заедино быть придется.

Я еще раз чертыхнулся про себя. Вроде все правильно растолковала, прям на блюдечке выложила: получается у меня и выхода другого нет, но, черт побери, в мое современное мышление ну никак не хочет укладываться: как это грабить хозяев?

Как не ломал голову, так ничего и не придумал, что делать, а посему решил опять плыть по течению. Охо-хо, тут бы просто выжить.

Баню сладили очень быстро, туда же Лушка притащила еды: огромную стопку блинов, кучу заедок, да печеную севрюгу с гречневой кашей размазней. Я тяпнул добрую чарку уже опостылевшего меда, закусил, да и сел на лавку в предбаннике снова думу думать. Ну а что мне делать?

— Ты очень сильно изменился, мой господин, — Зарина присела на корточки рядом и ткнулась головой в мои колени.

Я насторожился:

— В худшую сторону?

— Нет, — аланка улыбнулась. — Не в худшую, просто стал другим после этой свадьбы. Больше думаешь, шибко осторожный стал. Вот только... — она подчеркнуто огорченно покачала головой. — Меня забывать стал? Али не люба?

Она встала и одним движением стянула с себя рубаху.

Я стиснул зубы от внезапного дикого желания — аланка в сумраке казалась ослепительно красивой античной богиней.

Тут все и случилось, увы, как бы я не любил свою жену — я все равно остаюсь человеком из плоти и крови.

Новое тело порадовало: никаких особых проблем с этим делом даже в свои пятьдесят три я не испытывал, но в восемнадцать, сами понимаете, совсем другой коленкор.

Умаял аманатку так, что ее пришлось на руках нести на полку. Но только взялся за веники, как в дверь баньки осторожно поскреблись.

— Батюшка, не гневайся, — тихо и виновато пробормотал Вакула. — Тама князь Василий желает с вятскими старшими с тобой говорить. Грят, дело срочное... не гневайся, потом допаришься...

— Подождут! — гневно рыкнул я.

— Иди! — Зарина обожгла меня горячим поцелуем. — А я тебя тут подожду... — она смутилась и пискнула: — Еще хочу...

— Твою же кобылу... — я вылил на себя кадку ледяной воды, наскоро вытерся полотенцем, потом накинул исподнее и шубу и вышел в предбанник.

От злости хотелось кого-нибудь зарезать. Вакула даже шарахнулся от меня, видимо прочитав по лицу, что под горячую руку лезть не стоит.

— Где? — и не став слушать ответ, сам пошел к дому.

Кто такие вятские, зимовавшие в городе, я прекрасно понимал. Разбойники, ушкуи, видимо ходили на татар, да не успели домой до конца навигации и зазимовали в Ярославле. И вообще, Вятская «республика» сейчас интереснейшее государственное образование на Руси. Правит там вече, княжеской власти и в помине нет. Живут своим умом, ни перед кем шапку не дерут, хотя формально, если не ошибаюсь, Вятская земля относится к Московскому княжеству. Но они на эту формальность ложили с прибором и вроде как, благоволят к нам, Галицким князям. Дерзкие, сильные и свободолюбивые, ходят в походы куда захотят, грабят без зазрения совести даже ордынских.

Ну посмотрим, сотня воев сейчас это очень много, да еще полсотни наших вдобавок. Если дружина ярославских в отъезде, дело может и сладится.

Предстоящее дело все еще сильно претило, но деваться было некуда. Откажу брату, останусь в стороне, начнется разлад, а мне еще родного брата во враги не хватало. Да и отец вряд ли похвалит. Так что опять придется плыть по течению, пока это самый разумный вариант.

Вятских старших оказалось двое: широкий как шкаф мужик с окладистой бородой чуть ли не до пояса, с суровой, дубленой мордой, да совсем юнец, но статью смахивающий на первого.

Когда вошел, она разом встали с лавки и поклонились мне, не поясно, но с великим уважением.

Брат Васька с недовольной миной что-то хотел вставить, но бородач солидно жестом остановил его и почтительно пробасил мне.

— Исполать тебе, князь Дмитрий! Свидеться нам не доводилось, так что знай: я старший ватаги Константин Минай, а этот вьюнош — сын мой родный, Тихон, Звонким его кличут.

— Исполать тебе, княже! — сын еще раз поклонился, но уже формально. — Как попарился?

— Попаришься с вами, — буркнул я. — И вам не хворать, люди вятские. Как в поход сходили? Велик ли хабар? Как дома?

— Хорошо, сходили, княже, — Минай довольно крякнул, по-прежнему не обращая внимания на корчившего злые рожи брата Ваську. — Пощипали татарву славно, но задержались в пути и зазимовали здесь. Вот только местные... — он еще раз крякнул, уже огорчительно. — Не князья, а купцы какие, обобрали как липку. Словом, поиздержались за зимовку. Хоть снова иди в поход... — он любовно погладил навершие своей сабли, стоявшей между колен. — Со мной пять десятков верных людей, с сыном четыре с половиной десятка.

— Хватит лясы точить! — вскинулся Василий. — Дело надо обсудить, а не базар разводить.

Минай неодобрительно на него глянул, но смолчал.

— Говори... — я присел на лавку.

— Мои все разведали! — запальчиво вскликнул Васька. — Дружина князя за податями ушла. При тереме сейчас два десятка воев, да на воротах еще столько. Мы с тобой пойдем княжий терем брать, вятские ворота возьмут. Да купеческие лабазы на берегу. Князьев с собой заберем, по выкупу можыть отдадим потом. Или порешим, видно будет. Уйдем утром с хабаром...

— Купцов не тронь, — машинально буркнул я. — Тебе еще с ними торговать. Весь хабар не увезем.

Морда Васьки зло скривилась, но за меня неожиданно вступился Минай.

— Дело князь говорит. Но выкуп сразу с них возьмем божеский, за то, что не тронули. Да что у них там за товар? Пенька да воск, места много, цена не великая. Есть там Ибрагим, мой старый знакомец, уважаемый среди своих, с ним дело и решим.

— Что до князя с семьей, — охренев от наглости, я продолжил гнуть свою линию. — Возьмем, но только до дома, чтобы обезопасить себя во время дороги. И только старого князя с сыном, неча семью тянуть, хлопот с ними не оберешься по пути. А дома отпустим с почетом. О себе надо подумать, пусть считают, что мы чтим княжеский род. И вот еще...

— Что еще? — вспылил Васька. — Жалеть стал? А нас кто жалеет? Или к московским переметнуться собрался?

Я с трудом сдержал злость и спокойно ответил.

— Если бы я к московским переметнулся, ты бы уже в порубе сидел, али воронье кормил. Не собачься, дело одно делаем, но в этом деле головой надо думать. Брат ты мне, братом и останешься всегда. Я за тебя свой живот положу. Ну, что скажешь?

Минай одобрительно кивнул мне.

— Не держи зла, братка, — Васька мгновенно оттаял и повинно кивнул. — Говори, что еще удумал?

Я сделал небольшую паузу и продолжил.

— Надо придумать причину, по которой пограбили ярославских. Не тати мы и не лихой люд, а князья, а князья все по причине делают. Тем что ярославские ходят под московской рукой не отговоришься. Думаю, скажем так: урон чести причинили своей корыстью. За постой и корм плату взять думали, аки сребролюбивые торгаши, а не князья. Чем нам великую обиду причинили. Пойдет? Только мирных не тронем, город жечь тоже не будем.