Стрела в печень (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

А заодно и вопрос с башкирами порешать. Тот же преподаватель рассказывал, что при Александре третьем, кажется, разрешили всем подряд золото мыть, только отдавай двадцать процентов в казну. А вот если ты роешь или моешь на землях башкир, то в пользу башкир промышленники были обязаны платить 10% со всего объема добытого золота. Две трети этой суммы раздавались вотчинникам, одна треть поставлялась в общественный башкирский капитал.

Ещё бы знать куда этот общественный капитал тратился? Что-то подобное нужно придумать, только все деньги мечетям и православным церквям. Пусть строят школы. Пусть строят постоянные посёлки возле церквей и мечетей. Нужно понемногу приучать население к оседлости.

Событие десятое

Человек — существо азартное. Хорошего ему мало. Ему подавай самое лучшее. Чарльз Лэм

А Волынский молодец. Это его быстро привезли посланные за ним гвардейцы, а так-то до Казани ехать и ехать, если никуда не спешить. Артемий Петрович башкир успел собрать. Тех самых лучников. Даже перевыполнил план. Через три дня после того, как побитого и помытого Волынского отправили в Москву налаживать… Как эта отрасль называется? Конезаводчество? Коневодчество? Коневодство? В общем, стал Артемий Петрович заместителем министра Сельского хозяйства и одновременно управляющим всех казённых конезаводов, которые ему и надлежит создать. А детей с женой, всё же царская кровь, оставили в Измайлово. Пока живут в гостевом домике, но мужички местные уже рубят для них терем. Надо отдать должное местным столярам и плотникам. Они мастера наипервейшие. Получается у мужиков быстро и красиво. А всех инструментов — топор. Брехт потрогал, постучал по железке. Хрень. Низкоуглеродное мягкое железо. Как таким можно работать⁇!! Опять нужно, как и в прошлый раз, срочно разыскивать по свету химиков и металлургов и объяснять им про цементацию, солидус с ликвидусом и прочие мартенситы с аустенитами, перлитами.

Ладно, дойдут руки. Сейчас надо было определиться с тремя с половиной сотнями башкир, что прибыли в Измайлово. Смотрится это дико. Словно время двинулось вспять. Настоящие татаро-монголы из легенд. Маленькие мохнатые лошадки с игрушечным маленьким седлом. Высокие конусообразные шапки, отороченные мехом. Копьё, колчан со стрелами притороченные к седлу сзади. И лук фигурный. Брехт крутым специалистом по лукам не был, и что такое «составной» не знал, но должно быть он и есть. А ещё все всадники, несмотря на июльскую жару, были в тёплых халатах. А нет, не все. Некоторые в меховых жилетках. Довольно свободные брюки заправлены в короткие мягкие сапожки. Вот! Низ одежды степняков хоть сейчас можно принимать, как идеальное обмундирование для армии. А то вырядятся в ботфорты и белые штаны. Это чтобы понос сразу видно было. Миних половину армии в Реале погубил всякими дизентериями и другими гадостями. А надо было просто вот эту армию вести за собой, а не разнеженную жизнью в столице гвардию.

Единственное, чего не хватает сейчас этим трём с половиной сотням степняков, так это нормальных командиров и дисциплины. Ну, дело наживное.

Для начала, помня про тех же Бату-хана с Темучином, Брехт разбил башкир на десятки. Получилось, что он почти не ошибся. Прибыло в Измайлово триста тридцать семь всадников. Десятки сформировали батыры сами, скорее всего, по семейному признаку или соседи скучковались. Точно так же разделились на три сотни. И здесь явно земляки объединились.

Брехт готовился к прибытию степняков. Отлично понимал, что загнать их в казармы не получится, а потому приказал строить домики на десять человек. Небольшие. Кухни не надо, туалета тоже, это всё на улице, и на комнаты делить не надо. Привезли семиметровые брёвна, вот внутри и получилась одна комната примерно шесть с половиной метров на шесть с половиной. Метров сорок квадратных. Для десятерых человек, спящих на полу — самое то.

Строили с запасом на двести пятьдесят человек. Одна улица с тринадцатью домиками с каждой стороны. В одном — штаб. Пришлось срочно ещё по пять домиков добавить с каждой стороны. Во дворе домиков конюшня на десять лошадей, амбар с сараем и туалет типа сортир. Заезжай и живи.

Два дня Иван Яковлевич дал башкирам на выборы командиров десятков, сотен и главнюка с первым помощником. Так сказать, полная демократия у нас, берите власти и прочих полномочий, скоко унесёте. По пути Ельцина пошёл. Мордобоя, как в украинской раде не было. Криков и поножовщины тоже. Сразу нашёлся командир, который всех остальных своих земляков и поставил рулить сотнями, а десятники, чего, пусть уж выбирают. Батыр этот в шелках и парче пришёл к Брехту и на хреновеньком русском сказал, что он — Акай Кусюмов. И он урчум-бурчум, а не просто хороший стрелок. Село у него целое есть в Тамьянской волости Ногайской дороги Уфимского уезда. Богатырь с ногайской дороги. Нет, правда, богатырь. Ростом пусть и пониже Бирона. Где-то метр семьдесят пять, а вот в плечах поширше будет. И вообще, такой крепыш под сотню кило. И при этом вполне себе живчик. Помощник, или заместитель командира батальона, оказался почти точной копией Кусюмова. Тоже стокилограммовый батыр с буграми мышц на руках, под шёлковым халатом, чуть ему маловатым, хорошо просматриваемыми. Звали его Султанмурат Дюскеев. У него тоже было сельцо на той же дороге Ногайской под Уфой.

— Господа, чтобы не путаться… Мне. Я человек занятой и времени мало свободного у меня. Со временем все ваши имена и фамилии выучу. Пока только ваши, так вот, чтобы не ошибаться в ударениях и не коверкать ваши имена, давайте я вам присвою чин офицерский. Тебе — Акай — капитана. Султанмурату поручика, а трём командирам сотен подпоручиков. И впредь буду обращаться к вам по званиям. Договорились?

Башкиры из длинной речи не всё поняли, но то, что они теперь офицеры гвардии сообразили и радостно закивали.

— Вот и гут. Хорошо. Сегодня после обеда проведём смотр сотен. Каждый выстрелит тремя стрелами на скорость и меткость с пятидесяти мет… с пятидесяти широких шагов, потом попавшие со ста и потом со ста пятидесяти. Аңлашыла (понятно?). Десяток-то слов Иван Яковлевич знал. В Спасске-Дальнем у него было несколько десятков, даже сотня, должно быть, башкир, в том числе и офицеры, поневоле несколько слов самых распространённых выучишь. Кроме того, язык всё одно тюркский, хоть и исковерканный, так что в Дербенте многие говорили на похожем.

— Барыһы ла аңлашыла, генерал (всё понятно, генерал).

И всё пошло не по плану. Нет, не отсутствие дисциплины подвело. С ней как раз всё нормально. Народ восточный и старшим там беспрекословно подчиняются. Подвела Анна Иоанновна. Вышла, как всегда, после обеда ворон пострелять. А тут щиты с мишенями устанавливают на берегу одного из приведённых уже в порядок прудов. Ил вычерпали и на поля, в качестве удобрения, отвезли, грязную, чуть протухшую и зелёную до невозможности, воду слили и новую по прорытому заново каналу запустили, а потом и рыбу с водорослями вернули.

Да! Вышла Анхен пострелять, а тут щиты и басурмане кучкуются. Пошла к ним. И тут прямо над головой у императрицы галки летят. Штук пять. Иоанновна вскидывает штуцер. Бабах и галка вниз кувыркается. Государыня, не мельтеша, спокойно берёт у сопровождающего гвардейца второй штуцер и стреляет вдогонку улепётывающим со всех своих силов галкам. Бабах, и ещё одна мерзкая птица, прервав полёт, устремилась к земле. А ведь метров двести уже до неё было.

И всё это на виду у трёх сотен башкир.

— Что тут затевается, Ваня?

— Испытывать буду твоих верных подданных — башкир. Хочу проверить насколько метко они из лука бьют.

— А чего мне не сказал? Ай-я-яй. Я же тоже хочу. — насупила сурмяные Анхен.

— Так из лука…

— А пущай. Они из лука, а я из карамультука.

— Да ты пиит настоящий, Анхен.

— Я такая! — И смеётся. Возвышаясь при этом на голову над батырами, даже самыми батырскими.

— Я со ста шагов сбиваю шапку со всадника! — Возопил на своём поручик Султанмурат.