Офицеры начали постепенно покидать помещение и высыпать на улицу. Даже «полуживой» Мэйнард на костыле, дождавшись, пока толпа рассосется, медленно ушел.
Лемэй остался. Он в гордом одиночестве думал, удалось ли ему спасти свою репутацию при помощи этого заседания — вроде бы, он проявил себя честным человеком, признающим свои ошибки и готовым их исправить, когда спустя менее чем сутки после серьезного поражения созвал огромное количество военных, чтобы рассказать им об этом. Хотя, судя по единственному заданному вопросу, от Рейми, офицеров это не очень то заинтересовало. Может, это даже к лучшему? Теперь в войсках не поползет никакой злой молвы о нем, потому что для всех, не замешанных в операции лиц, она стала скорее очередным скучным заседанием, куда как всегда приказали срочно прибывать то с Иводзимы, то с Филиппин и Индонезии, то с Гуадалканала и Австралии, а теперь, после часового слушания, нужно опять отбывать назад.
Гордое одиночество генерал-майора ВВС оказалось нарушено внезапным осознанием факта, что адмирал Нимиц никуда не ушел — напротив, дождавшись, пока толпа окончательно рассосется и покинет здание, и направился прямиком к своему «воздушному» коллеге. Подойдя, он опустился на стул рядом с ним и опять окинул взглядом помещение.
—Слушай, Кертис, все таки что-то есть в твоих словах… Джапы действительно выдали то, чего от них никто и близко не ожидал. Но мы это обсудили уже. И я, кстати, остался при своем мнении. Просто, хотелось бы напомнить тебе об одной причине, почему у нас все будет хорошо. Догадываешься?
—Мм.. Не сказал бы. Ты о чем именно? Вообще, все будет хорошо в чем? На фронте?
—Верно, на фронте. Слышал что-нибудь про новые разработки видов оружия?
—Черт, спрашиваешь так, как будто я какой-то реднек из Алабамы. Конечно слышал, и не только слышал, но и немного участвую. В конце концов, я не ученый и не инженер, но там есть моменты, напрямую связанные с моей специализацией.
—Хорошо. Слышал про «Манхэттенский проект»?
—Знаю. И знаю не так уж мало. Ко мне обращались по этому поводу, продумывали возможность транспортировки результатов этого проекта на моих бомбардировщиках. Между прочим, все у них получилось с этим, бомбоотсек подходит.
—Вот, хорошо, тогда ты и сам знаешь. Вот это и есть причина, почему мы победим. Только подумай, они обещают к 1946 уже создать несколько десятков таких зарядов. Просто умножим джапов на нуль, если они окажутся совсем несговорчивыми, и дело в шляпе.
—Ну, да, атомное оружие, штука с интересными перспективами. Ковровые бомбардировки такими вещами станут еще более эффективны и разрушительны. Но это если все получится.
—Да ну, что у них может не получится? Я слышал, создать это все у них уже почти удалось, а дальше все просто, загрузи взрывчатое вещество в корпус и взрывай.
—Не все так просто. Знаешь, как происходит этот взрыв?
—С чего? Нет, я понимаю, что там происходит какая-то реакция с ураном, мне так сказали, но подробно нет. Откуда я это узнаю, если такие взрывы еще ниразу не проводились? Ученые там у себя, конечно, перебирают кучи вариантов, но я не сильно с этим связывался. К тому же, как адмирал, я имею еще более посредственное отношение к этим проектам.
—Вот видишь, а говоришь, что все просто. При взрыве действительно случится реакция с ураном. Это не будет обычная детонация, как с гранатой или обыкновенной бомбой, это что-то новое. И непонятно, к чему это все приведет. Некоторые говорят, что оно взорвется как-то так, что, в общем, схлопнется в себе и взрыва не будет вообще.
—Да ну, если бы это было так, они бы уже давно это поняли и ничего не разрабатывали.
—Они и сами точно не знаю, что произойдет, потому что тоже никогда не видели атомный взрыв, ведь, как ты и сказал их еще не было. Есть обратный вариант. Эта реакция может запустить бесконтрольное выгорание кислорода. Не совсем понимаю, как это должно работать и как вообще это связано, но это будет конец. Тут без кислорода не только джапы вымрут, а вообще все. Пустошь будет полная. И это реально может произойти от одной, не столь уж и большой, атомной бомбы.
—Да… Страшные перспективы ты рассказываешь. Но все таки, это же не точно все. Если разработка продолжается, значит, они могут сделать так, что взрыв будет, да и кислород не сгорит — не могли же они почти десять лет протирать штаны с такими-то бюджетами и даже не понять, что их план невозможен? Оппенгеймер не дурак.
—Но еврей.
—Хах, а тут в точку! Говоришь как Паттон. Решил стать его заместителем по воздушной части?
—Извиняй, есть причина, почему я не смогу.
—Какая?
—В отличии от него, я не падал вниз головой с лошади чуть ли не каждый день, играя в поло.
—Ахахах! Ну да, действительно, это обязательный пункт плана, чтобы стать таким же. Нет, вообще, учти, что он скоро будет у нас. Европейский фронт скоро закрывается. Следующим местом для него станет Тихий океан. Наверное, будет, как до июня 1944 — командовать какой-нибудь подставной группой армий для дезинформации джапов. Ну, или, если это не требуется, вполне реальной группой армий. Это ему придется штурмовать их острова, когда «Даунфол» будет приведен в действие.
—Ну, не сказал бы, что это плохо. Он, конечно, тот еще псих, да и последнее время стал более нацистом, чем сами фрицы. Но раз в армии его любят, да и победы он одерживает, в этом есть смысл. Только, боюсь, после него джапов на островах не останется, придет какая-нибудь подсознательная мысль, мол, надо вырезать узкоглазых, он и начнет.
—Ну признай, твои «пожарные работы» по Токио и остальным городам тоже сильно сокращают численность этих самых джапов, так что он просто продолжит начатое.
—Ну а я и не сказал, что это плохо. В конце концов, мы воюем, причем с теми, кто не изменяет своему желанию вырезать даже тогда, когда вместо бомбардировщиков и автоматов остался с бамбуковыми палками да катанами, имея из техники музей авиации прошлого века и прочие вещи, пригодные лишь чтобы сесть в них и попытаться затаранить кого-то в море. Сам знаешь, что они делали на оккупированных территориях и в Китае. Пусть встретятся с таким же. После Паттона передумают на кого-то еще нападать.
—Да если передумают еще. Они ж рождаются психами. Для них всех резать, воевать и самому себя намеренно погубить в бою вообще дело привычное. Традиция такая. Что поделать, некоторые все еще живут в средних веках, хотя и пытаются доказать обратное тем, что умеют использовать огнестрел и строить танки.
—Все верно. И сейчас в наши задачи входит возвращать таких людей из средних веков в каменный век, чтобы они могли только кидаться камнями в своих джунглях, и никак не угрожали нашей стране.
С улицы раздался довольно громкий звук захода самолета. Это был американский транспортник. В другом месте это бы не вызвало вообще никакой особой реакции — американский самолет на американском аэродроме. Но здесь, кажется, некоторые старожилы испытали облегчение, когда распознали самолет как союзный. В декабре 1941 года здесь же пролетело огромное количество не вполне союзных самолетов, тогда еще лучших в своем роде, и отправили на тот свет не только экипаж большинства пришвартованных здесь кораблей, но и половину обслуживающего персонала аэродрома, охраны и прочих лиц, к флоту прямого отношения не имевших. У тех, кто видел это своими глазами, все еще срабатывали нехорошие ассоциации при звуках самолетных двигателей, но у этих двух командиров таких ассоциаций не было.
—А вот и все. Это за мной. Как раз все вовремя. Давай, летун, сейчас твой подчиненный отправит меня назад в штаб. Думаю, в ближайшие месяцы еще свидимся. Удачи на своем направлении, хех.
—Ну давай, Честер, конечно свидимся. Надеюсь, это будет по случаю полной победы над джапами.
