Сокровище колдуна - Нормаер Константин

–– Просьтите, вы меня слышите?

Бабка прищурилась, кивнула. Граф приветливо улыбнулся.

–– Чего тебе надобно, касатик?

–– Вопрос у меня к вам один имеется. Позволите? – осторожно начал Калиостро.

–– Говори, коль не шутишь.

–– Клад я ищу старинный.

–– Да тут, касатик, много чаго зарыто.

–– Клад этот особый: сокровище это царица ваша лет сто назад в лесу неподалеку спрятала.

Вместо ответа Яха опустила голову. Наступило долгое ожидание. Но графу показалось, что старуха просто задремала. А может, даже захрапела, забывшись глубоким сном. Что ж, случается такое в почтенном возрасте.

Однако вскоре послышался голос прорицательницы:

–– Дурное дело ты задумал, иноземец. И царица твоя из пришлых тожа здесь заплутала.

–– Простите, что вы сказальи? – не понял Калиостро.

–– Худо мертвецов обворовывать. Смертному такой скарб ни к чему. Пущая лежит тама, где ему положено.

–– Марина сама велела мне его забрать! – с полной уверенностью заявил Калиостро.

–– Убиенная? – уточнила старуха. – Сама?

Граф пожал плечами. Знал о тех смутных временах не так много. Но говаривали, что умерла Мнишек в подвалах Коломенской башни с тоски по своей незавидной воле. Впрочем, были и те, кто утверждал, что Марину Мнишек умертвили через повешенье. А третьи и вовсе болтали, будто полячка обернулась вороной и улетела к вольным землям. В общем, говорили разное. А там кто его знает? Хотя прозорливой Яхе должно быть виднее. Раз убиенная, значит, так оно и есть – граф спорить не стал.

–– Плохое дело с мертвецом разговоры вести, – предупредила старуха. – На той стороне Калинова моста много лжи витает, а вы, смертные, её вкушаете по милой воле, как мед. А деготь – он и есть деготь.

–– Помогите, Хрестом Богом заклинаю, – взмолился Калиостро.

–– О, как ты заговорил, касатик. Стало быть, и ты во что-то да веруешь. Похвально.

На лице Яхи появилась едва заметная улыбка. Она приоткрыла беззубый рот и потянулась костлявой рукой к лицу графа. Тот не стал препятствовать. Хотя жест данный был недопустим по этикету, но Калиостро было плевать, – понимал, что стоит на пороге чего-то неведомого, потустороннего.

Палец ткнул сначала в щеку, затем чуть выше и левее – в висок. Калиостро прикрыл глаза, полностью доверившись ведьме.

Странные узоры возникали на лице иноземца, словно неведомый рисунок, – линии, черточки и спирали. Закончив с левой половиной, Яха перешла к

правой.

–– Не бойся, не укушу и не прокляну я тебя. Наставлю на путь и не дам свернуть, знаний малешко подкину да сплету в паутину, веру найдешь да не пропадешь, – нараспев приговаривала старуха, проводя свой странный ритуал. – Три – хорошее число, для всего сгодится. Мертвый дух придет к тебе и не убоится. Повстречаешь ты его ровно три разочка, будешь слушать, наблюдать, раз, два, три – и точка!

Шершавый палец остановился на лбу, немного надавил в середину, и наступило облегчение. А когда Калиостро открыл глаза, то не поверил: вместо старухи напротив него сидела его точная копия.

–– Что за шутки? – прошептал граф.

–– Это поразительно! – ответило отражение чародея.

–– Как такое возможно?

Отражение покачало головой:

–– Impossibile 5.

После этих слов отражение покинуло кривой пенек и направилось в центр поляны. А граф остался на месте и молча наблюдал за происходящим, как и велела старуха в своем забавном стишке.

Остановившись посреди пожухлой травы, отражение Калиостро сделало легкое движение рукой, словно отодвигая портьеру, и перед ним возник осязаемый женский образ: невысокий рост, тонкие губы и слегка длинноватый нос, который при наличии больших глаз не портил внешний облик, а, наоборот, предавал ему особую привлекательность. Но главным был, конечно же, наряд незнакомки. Роскошное платье из салатового шелка и со вставками синего бархата, да расшитое дорогими каменьями, а еще пояс из серебряного глазета с треугольными фестонами и юбка из белого шелка со шлейфом, отделанная металлической тесьмой. На такую красавицу взглянешь – сразу скажешь, царица. Впрочем, догадка Калиостро была недалека от истины.

Марину Мнишек короновали в Успенском Соборе, так что получается, в эту удивительную ночь самая первая российская царица пожаловала в гости к чародею.

–– К милости вашей взываю, помогите. Доверьте мне свою тайну! – попросило отражение.

Надменный взгляд коснулся мужчины в темном камзоле. И только чуть погодя, в тишине, раздался строгий женский голос:

–– Кто ты таков, что должна довериться я тебе?

–– Я покровитель твой в старом мире.

–– В старом мире? А где тогда я? Отвечай!

–– Умерла ты, матушка царица, оттого и мытарствуешь в безвременье.

–– Умерла? –Глаза Марины сделались туманными.

Она попятилась назад, испуганно взирая на чародея. Её взгляд наполнился недоверием. Но это было лишь начало. В этот самый момент меж берез, что окружали таинственную поляну, послышался детский смех. Марина резко обернулась и всплеснула руками.

–– Иван, Ивашка, сердце мое! Так вот ты где!

Мальчугану было года три отроду: низенький, худощавый и короткостриженый. Заливаясь веселым смехом, он прятался за деревьями, а потом выскакивал из укрытия и несказанно этому радовался.

«Сынишка Марины», – догадался Калиостро. Слышал он от знающего люда, что, когда Мнишек заточили в башню, Романовы, опасаясь за престолонаследие, извели ее дитя в совсем еще юном возрасте. Поговаривали, будто пытались его повесить, да из-за малого веса ничего у них не вышло. Вот и провисел малец на морозе так долго, что и замерз под улюлюканье кровожадной толпы.

Но, по всей видимости, дух Мнишек не ведал, что случилось с её отроком. И, увидев дитя, она не смогла сдержать эмоций. Кинулась царица к Ивану навстречу и растворилась в темном круге, что опоясывал поляну Бабы-Яхи.

Отражение графа осталось стоять на месте, потому как это было лишь первое видение в этот предрассветный час.

Справа от покосившегося ветхого дома возникла огромная остроконечная палатка. Полог взметнулся вбок – и появилась еще одна Марина. На этот раз была одета она в длинный дорожный плащ, из-под которого виднелось темно-зеленое, украшенное серебреной нитью платье. Постояла она у порога, жадно втягивая морозный воздух, словно волчица перед охотой. Затем сняла длинную перчатку, извлекла из крохотного бархатного мешочка драгоценный камень и тихо прошептала:

–– Нептун, только ты мне путеводный ориентир в этой проклятой Богом стране!

Драгоценный камень в яркой оправе закрутился, завертелся, красуясь перед новой хозяйкой.

«Ценный артефакт», – отметил про себя Калиостро. А следующая мысль тут же обожгла его изнутри: «А что, если его она и схоронила в здешних лесах, когда в Коломну бежала?»

Следом из палатки показался высокий, сгорбленный от своей излишней худобы человек. Был он облачен в темный плащ с глубоким капюшоном, а когда повернулся, то продемонстрировал и таинственную маску. Чумной доктор – тот самый, что стал символом «черной смерти» для всей Европы.

Сняв широкую шляпу, человек без лица низко поклонился коронованной особе и произнес, не скрывая заметный немецкий акцент:

–– Ваша милость, настоятельно рекомендую вам покинуть сие государство. Мои провидцы изволили узреть смутное время. Но не для люда дремучего, а для вас и ваших приспешников.

      Грустный взгляд коснулся незнакомца.

–– Став царицей московскою, больше не могу я жить жизнью польской шляхты.

–– Сгинешь ты здесь почем зря. Вижу не просто боль, а ужас в глазах твоих: камень, узкие бойницы и детский крик в ночи. Захочешь помочь, но не получится. Башню ту твоим именем назовут. И станут кличать «Маринкина», – не сдерживая эмоций, затараторил собеседник.

Калиостро видел, как из глаз польской красавицы катятся слезы.

–– Не смогу отступить! Тело ослушается, да и душа тоже, – ответила Мнишек. – Если уж идти, так до конца! Зарок я себе дала.