Оракул с Уолл-стрит 3 (СИ) - Тыналин Алим

— Это же абсурд! — воскликнул Колман.

— Именно! — я торжествующе указал на него. — Это настолько абсурдно, что все будут это обсуждать. Газеты напишут, люди будут спорить, подставной это актер или сумасшедший. И все запомнят главное, что скоро открывается революционный магазин Фуллертона.

Бакстер почесал затылок:

— Должен признать, подобные трюки создадут невероятный ажиотаж. Но расходы…

— Окупятся в первую же неделю, — уверенно заявил я. — Вы получите рекламу в газетах, о которой даже не мечтали. И все благодаря смелости и воображению!

Следующие два часа превратились в жаркую дискуссию. Молодые сотрудники агентства, особенно Элеонора, быстро загорелись новыми идеями. Старшее поколение, представленное Колманом и пожилым медиапланером, оказывало мягкое сопротивление.

— Мистер Стерлинг, ваш подход достаточно необычен, — произнес наконец Бакстер. — Но я должен признать, что в нем есть определенная логика. Особенно если мы хотим подчеркнуть революционный характер нового магазина.

— И я предлагаю пойти еще дальше, — сказал я, переходя к главной части моего плана. — Я предлагаю привлечь к кампании известных людей Нью-Йорка.

— Вы имеете в виду знаменитостей? — удивленно переспросил Бакстер.

— Именно. Представьте. Известный боксер демонстрирует, как удобно использовать новые торговые тележки. Популярная киноактриса рассказывает, как детская игровая зона экономит время молодых матерей. Знаменитый дирижер оркестра говорит об «оркестровке удобства» в новом магазине.

В действительности, в нынешнее время отношение кинозвезд к рекламе было сложным и неоднозначным. Многие крупные звезды избегали прямого участия в коммерческой рекламе, опасаясь ущерба своему статусу артистов и «серьезных» творческих личностей.

Студии тщательно контролировали публичный образ своих звезд и часто запрещали им рекламировать продукты, которые могли бы «опустить» их до уровня обычных продавцов.

Однако уже существовали исключения. Некоторые звезды рекламировали товары, связанные с их образом. Например, косметику, модную одежду или предметы роскоши. Но это часто делалось в формате «одобрения» или «рекомендации», а не прямой рекламы.

Масштабные рекламные кампании с использованием знаменитостей, особенно для обычных товаров или магазинов, были редкостью и считались потенциально вредными для карьеры. Ситуация начала меняться в 1930-х годах, когда экономическая депрессия заставила многих звезд пересмотреть свое отношение к дополнительным источникам дохода.

— Но звезды не снимаются в рекламе, — возразил Колман. — Это… не принято. Они сочтут это унизительным.

— Все зависит от подхода, — улыбнулся я. — Мы не предлагаем им продавать товары. Мы приглашаем их стать лицами социальной революции в торговле. Это престиж, это возможность ассоциироваться с прогрессом, с будущим.

— И кого вы предлагаете пригласить? — спросила Элеонора, активно записывая что-то в блокнот.

— У меня есть список из десяти потенциальных знаменитостей, — я достал из портфеля подготовленный документ. — Три из них уже выразили предварительную заинтересованность.

Это небольшая ложь. На самом деле я еще ни с кем не связывался, но нужно было создать впечатление, что все идет по плану.

— Например, Честер «Профессор» Рейн, чемпион мира по боксу в тяжелом весе. Грета Ларсен, кинозвезда. И Лестер Фриман, известный дирижер джазового оркестра.

— Как вы убедили их даже рассмотреть возможность участия в рекламе? — недоверчиво спросил Колман.

— Правильная формулировка предложения, — я выдержал паузу. — И, разумеется, достойная компенсация. Но главное, мы предлагаем им не просто рекламировать магазин, а стать частью исторического события. Первый в мире универмаг современного типа, это событие, которое изменит повседневную жизнь миллионов американцев.

К концу обсуждения я почувствовал, что переломил ситуацию. Бакстер, хоть и с некоторыми оговорками, согласился, что предложенный подход имеет смысл для такого инновационного проекта.

— Хорошо, мистер Стерлинг, — сказал он, закрывая свой блокнот. — Мы подготовим новые макеты согласно вашей концепции. А что касается знаменитостей… если вы действительно можете их привлечь, это будет настоящая сенсация.

— Я займусь этим лично, — заверил я его. — Фактически, у меня назначены встречи с ними в ближайшие дни.

Еще одна маленькая ложь, но я был уверен, что смогу организовать эти встречи. В конце концов, у меня было преимущество: я знал, какие аргументы сработают для людей, чьи биографии я изучал в учебниках истории.

Покинув агентство, я сразу отправился в телефонную будку. Предстояло превратить блеф в реальность, и времени мало.

Звонок в офис, телефонистка соединила с моим кабинетом. О’Мэлли поднял трубку.

— Ну как? — спросил я.

— Все отлично, босс. Она клюнула, — ответил мой помощник. — Ждет через полчаса в «Вальдорф-Астория».

— Отлично, — ответил я и повесил трубку.

Через двадцать пять минут я сидел в лобби отеля «Вальдорф-Астория», ожидая первую звезду из моего списка. О’Мэлли сработал удивительно продуктивно.

Имя Фуллертона открывало многие двери, а приличный гонорар, который он предложил от его имени, сделал остальное.

— Мистер Стерлинг? — раздался женский голос.

Я поднялся навстречу Грете Ларсен, одной из самых известных киноактрис эпохи немого кино.

В свои тридцать с небольшим она выглядела элегантно и властно, как и полагается голливудской диве. Она была одета в изысканное шелковое платье цвета слоновой кости, а на шее красовалась нитка жемчуга, стоившая, вероятно, больше, чем годовой доход среднего американца.

Темные волосы уложены в модную короткую прическу с волнами, а выразительные глаза, прославленные крупными планами немого кино, внимательно изучали меня. В каждом ее жесте чувствовалось понимание собственной ценности и статуса.

— Мисс Ларсен, благодарю, что нашли время, — я указал на кресло. — Не хотите ли чашечку чая?

— Я предпочитаю кофе, — она изучающе посмотрела на меня. — Итак, мистер Стерлинг, ваше предложение заинтриговало меня своей необычностью. Но должна признаться, я категорически отказываюсь. Звезды экрана не участвуют в рекламе магазинов. Это было бы вульгарно.

Она произнесла последнее слово с таким презрением, что стало ясно, стандартный подход здесь не сработает. Я мысленно перегруппировался, вспоминая все, что знал о Ларсен из исторических материалов.

— Полностью понимаю ваши сомнения, — я кивнул, подзывая официанта. — Поэтому я хотел бы показать вам кое-что, прежде чем мы продолжим разговор.

Из портфеля я достал небольшой альбом с фотографиями и эскизами.

— Это предварительные наброски для статьи в журнале «Photoplay». Не реклама, а именно статья. О том, как известные личности представляют будущее Америки.

Ларсен слегка наклонилась вперед, заинтригованная.

— «Видение Америки глазами Греты Ларсен», — прочла она заголовок эскиза. — Интересно. И какое же видение вы мне приписываете?

— Не я, мисс Ларсен. Вы сами, — я перевернул страницу. — В своем интервью для «Vanity Fair» шесть месяцев назад вы говорили о том, что женщины должны обрести настоящую свободу не только юридически, но и в повседневной жизни. Что недостаточно получить право голоса, если у женщины нет времени, чтобы им воспользоваться.

Удивление промелькнуло в ее глазах, она не ожидала, что я изучал ее интервью.

— Я действительно так говорила, — признала она. — И что же?

— Эта статья представит вас как визионера социальных перемен. Не просто кинозвезду, а мыслителя с прогрессивным взглядом на будущее Америки, — я показал следующий эскиз, где Ларсен была изображена в элегантном деловом костюме скорее в стиле 1940-х годов, с приталенным жакетом и юбкой до колен. Рядом с ней схематичное изображение современного магазина с женщиной, толкающей торговую тележку.

— В статье будет рассказываться о вашем видении Америки, где женщины свободны от большинства бытовых тягот благодаря прогрессу. Где технологии и разумная организация освобождают время для самореализации, образования, искусства.