Гусар (СИ) - Барчук Павел

Затем мой взгляд переместился на хозяйку дома. Я на пару минут завис, переваривая возникшую в голове мысль. А что, если…

— Антонина Митрофановна! — расплылся я довольной улыбкой. — Не будете ли так любезны уделить мне минуту?

— Слушаю вас, граф.

Она, не торопясь, спустилась с крыльца и направилась в мою сторону.

— Ой, барин… Что-то вы задумали, чую, нехорошее… — То ли простонал, то ли прорыдал Захар. — Когда у вас взгляд задорный становится, точно жди беды. Крайний раз вы с таким взглядом опыты свои эти ставили, когда то ли из жабы камень хотели сделать этот… философский. То ли из камня жабу. Заставили девок дворовых по болотам лазить в поисках материалу.

— У меня к вам предложение, от которого, как говорится, невозможно отказаться. — Обратился я к хозяйке дома, игнорируя страдания Захара, — Будьте моим секундантом в этом… представлении.

Антонина Митрофановна сбилась с шага, не дойдя до меня пары метров. Ее лицо вытянулось от удивления, а в глазах мелькнуло сомнение: не сошел ли с ума графский сынок окончательно.

— В представлении? Граф, дуэль — это дело чести, а не театральный фарс! Это серьезно! Вы можете себе представить в роли секунданта женщину⁈ Да вы что! Вас же… — Начала вдова.

— Нас же, что? — не дал я договорить Антонине Митрофановне. — Позвольте уточнить, разве где-нибудь написано, что секундантом не может быть прекрасная дама?

— Конечно не написано, конечно не написано… — Забубнил рядом Захар. — Такая блажь никому в голову не приходила, вот ничего подобного и не писали. Барин… Христом богом прошу…

— Цыц! — Прикрикнул я на Захара, а затем снова перевел взгляд на Антонину Митрофановну. — Душа моя, соглашайтесь. Представьте, какое презабавное приключение у нас с вами получится.

Мне показалось, что слова «душа моя» и «презабавное» были очень к месту. Мне вообще нужно, кстати, следить за своим языком, чтоб не выдавать фразочки из очень далекого будущего.

— Обязанности простые: постоите рядом для солидности, проследите, чтобы мой оппонент не читал по бумажке, и, самое главное, громко объявите меня победителем. — Продолжил я убеждать вдову.

Она посмотрела на меня так, будто ей предложили явиться на площадь, где пройдет наше соревнование, в чем мать родила.

— Но долг секунданта — попытаться примирить дуэлянтов! Уладить конфликт миром! Как я, по-вашему, буду усмирять поручика Орлова? Он же… — Антонина Митрофановна запнулась, подбирая эпитеты для моего оппонента.

— Идиот? — Подсказал я ей. — Антонина Митрофановна, не стесняйтесь называть вещи своими именами. Вижу, вам он тоже сильно не по душе. Так давайте не просто накажем Орлова за дурное поведение, но и посмеемся над ним. И потом, помилуйте, душа моя, какой мир? Господин Орлов хорошего разговора не понимает. Это очевидно. А так — мы его отлично проучим.

Вдова тяжело вздохнула, нахмурилась, а потом вдруг весело рассмеялась, блеснув глазами.

— Граф, вы ставите меня в неудобное положение… Но с другой стороны… Есть правда в ваших словах. Если поручик проиграет, да еще при таком секунданте с вашей стороны…Весь полк будет смеяться…

— А представьте, — я перешел на заговорщический шепот, — как выглядите вы! Как секундант-женщина первой в России поэтической дуэли! Конечно, будь между мной и поручик обычная, классическая дуэль, тут и разговору быть не может. Однако, ситуация нестандартная. Зато вас в столичные салоны наперебой будут звать, чтоб только из первых уст услышать эту историю! Вы станете легендой!

— Хорошо, — Усмехнулась Антонина Митрофановна. В ее взгляде плясали самые настоящие чертятя. — Я согласна.

— Договорились! — весело ответил я, понимая, что мой «угол ринга» теперь укомплектован. — Готовьтесь к славе, душа моя. Сегодня мы знатно тряхнем ваш унылый городок.

До дуэли оставалось несколько часов. Нужно было подготовиться. Простого вдохновения и наглости могло не хватить, требовался план. Я уселся в кресло и сосредоточенно принялся вспоминать весь рэп, который когда-либо слышал. Почему рэп? Да потому что обычными стихами тут не обойдешься. Нужно что-то убойное.

Так, баттл — это структура. Три кита: подача, текст, панчи. Подача у меня будет — такой наглости они отродясь не видели. Текст… тут сложнее. Нужно бить по больным местам.

Я начал мысленно перебирать слабые стороны Орлова.

Первое — штаны в обтяжку. Слишком очевидно, но для захода сойдет. Второе — его репутация задиры, который лезет на слабых. Это надо обыграть. Третье — его гордость и спесь. Надо выставить его на посмешище, как павлина.

В голове начал складываться ритм. Ту-дум, ту-дум…

«Эй, публика, тише! Дайте дорогу таланту! — ага, неплохое начало. Нагло, привлекает внимание. — Сейчас я сниму спесь с этого франта…»

Я мысленно кивнул. Слово «франт» им понятно, а звучит презрительно. Дальше нужно развить тему…

«Ты машешь железом, а я — головой…» — вот оно, противопоставление! Сила против ума. Это им тоже зайдет. А в финале нужно что-то хлесткое, что-то, что превратит его в посмешище. Цирк? Парад? Точно!

— Барин! Петр Алексеевич!

Я открыл глаза. Передо мной стоял Прошка.

— Кушать подано! Антонина Мирофановна вас к столу просят.

Только сейчас я понял, что дико голоден. Адреналин от утренних событий отступил, и желудок требовательно заурчал.

— Вам бы в баньку сначала… — Прохор многозначительно окинул меня взглядом.

Вообще, конечно, баню я люблю. Ну как баню? Хамам, финская сауна на худой случай или русская, но со всеми удобствами. Очень сомневаюсь, что в 1812 есть что-то подобное. Поэтому настойчивое желание слуг запихнуть меня в сомнительное место, а мне оно казалось очень сомнительным, я пока что отверг. Обошлись бочкой. Обычной бочкой, наполненной дождевой водой.

Она стояла в глубине сада и я даже смог обмыться. Частями. Сначала верх, потом… хм… низ. Назовём это так. Захар, естественно, выпроводил Прошку и занялся моим омовением сам. Вернее пытался. Пока я на него не прикрикнул и не велел отвернуться.

Но зато все эти мыльно-рыльные процедуры дали возможность изучить свое новое тело более внимательно. В принципе, оно оказалось очень даже неплохим. Чисто физически графский сын выглядел вполне достойно. Ни грамма лишнего. Да, возможно, худоват, но при этом в наличие имелись какие-никакие мышцы и даже претензия на бицепсы-трицепсы. Видимо, книжками накачал. Может, он их по двадцать штук в каждой руке таскал. Черт его знает.

— Захар! — Крикнул я слуге. — А принеси-ка зеркало.

— Зеркало? — Бестолково переспросил дед.

— Да. Зеркало. Знаешь, такой предмет, в котором люди отражаются. Большое не нужно. А то у тебя от усердия хватит ума мне шифоньер притащить. Просто маленькое зеркальце.

Не прошло и пяти минут, как я уже заполучить круглую штучку, подозрительно напоминающую женскую пудреницу. Не знаю, где его отыскал Захар. Думаю, попросил у вдовы.

В принципе, с лицом тоже все было нормально. Пожалуй, его даже можно назвать симпатичным. Прямой нос, выразительные глаза, умный взгляд. Усы, конечно, бесячьи. Но тут они сейчас, похоже, в тренде. В общем, я остался доволен.

Закончив купание, вытерся полотенцем и отправился в дом.

Когда вошел в горницу, то на миг остолбенел. Ожидал чего угодно, но не таких разносолов. На большом дубовом столе, покрытом белоснежной скатертью, меня ждало настоящее пиршество.

Из глиняной миски валил густой пар — это были наваристые суточные щи с таким ароматом, что у меня свело скулы. Рядом возвышалась румяная, огромная кулебяка с несколькими начинками. В центре стола, на большом серебряном блюде, лежал жирный гусь с румяной, хрустящей до треска корочкой.

По соседству красовалась стерлядь на пару, украшенная раковыми шейками, а чуть поодаль, грибы в сметане, хрустящая квашеная капуста, соленые рыжики, графин с ледяной водкой и кувшин с вишневой наливкой довершали картину.

Антонина Мирофановна уже сидела за столом.

— Прошу, Петр Алексеевич. Вам нужно подкрепиться перед… поединком.