Небо в огне (СИ) - Ковригин Алексей

— Мартин, да убери ты свой пистолет. Вот застрелишь старого друга и будешь потом об этом всю жизнь жалеть! — повисает немая пауза.

— Мигель? Тебя каким ветром сюда занесло? Ты же перед мятежом в Толедо служил! — подполковник Луна слегка смутившись прячет пистолет в кобуру, а затем широко разведя руки шагает к пилоту и, они… обнимаются! Вот это нифигасе? Выходит, что не только старые знакомые, но и хорошие друзья?

— Попутным, Мартин. Надеюсь, что попутным! Ты же за меня словечко замолвишь? Знаешь, мне вот как-то до самого конца не верилось в то, что Хосе Санхурхо всё-таки решится на свою авантюру. Думал что ему и первого раза за глаза хватило, но раз уж так случилось, то я во всём этом участвовать вовсе не намерен! Хочу вернуться домой в Сантандер. Надеюсь ты мне в этом поможешь, по старой дружбе? — а вот голос-то дрогнул…

— А зачем тебе в Сантандер? Оставайся в Бильбао! У меня для тебя всегда бомбардировщик найдётся. Или ты на старости лет в истребители решил податься? — Мартин расплывается в улыбке. — Не волнуйся дружище, я тебе помогу! Рекомендации для получения документов у коменданта обязательно дам и словечко за тебя замолвлю. В Сантандере тоже звено «Потезов» базируется. Если надумаешь вернуться на службу, так буду только рад тебя принять. А чего это твой наблюдатель такой скромный? Он что, уснул там? — в голосе подполковника слышится явное недоумение.

— Ага, спит… Вечным сном. Редкостный мерзавец… был! У него там должна быть планшетка с документами. Посмотри, может тебя что-нибудь заинтересует? — не дожидаясь приказа подполковника, привычно запрыгиваю на нижнее крыло самолёта и осматриваю безжизненно обвисшего на привязных ремнях второго лётчика-наблюдателя.

Три аккуратные и совсем небольшие дырки в реглане напротив сердца убедительно подтверждают, что этот «редкостный мерзавец» действительно «был, но уже весь вышел». Хм, очень даже интересно. Из чего же это пристрелили наблюдателя и как так лётчик умудрился совершить это во время полёта? Вот насколько помню по собственному опыту, так то, что в кабине «Фиата» хрен же развернёшься? Отдаю распоряжение Пабло, чтоб тело вражеского наблюдателя перенесли к крыльцу медпункта, а сам самолёт перекатили на нашу стоянку под маскировочную сеть и сразу отмыли от крови заднюю кабину. Забираю с трупа офицерскую планшетку с картой и ремень с «Люгером Р08» в кобуре. Ого, зачётный пистолет! Фиг кому его отдам, давно уже пора отправить свой «Дерринджер» на пенсию и «Парабеллум» в самый раз мне будет. Тщательно осмотрев карманы кителя забираю из них личные документы и направляюсь в штаб. Полагаю, что нас сейчас ожидает очень долгий и очень интересный разговор. Нам есть о чём поговорить с «перелётчиком» и о чём его расспросить.

Первое впечатление от разговора — это облегчение. Мы дружно выдыхаем услышав, что ещё два дня назад практически всё авиакрыло Наварры переброшено под Севилью. На аэродроме Памплоны осталось лишь одно звено истребителей «Ньюпор-Делаж» NiD-52 для прикрытия аэродрома и эскадрилья бомбардировщиков «Бреге-19» из двенадцати машин. Но по словам Мигеля это было «такое старьё», что их просто побоялись отправлять в Севилью, могли бы и не осилить столь дальний перелёт. Они и в Памплоне-то по большей части в ремонте чаще простаивали, чем летали. Выяснилось и то, каким образом лётчик умудрился застрелить своего наблюдателя. Выбрав момент, Мигель отстегнул привязные ремни и встав, просто развернулся и всадил три пули в навязанного ему «пассажира». Нихренасе! Это не всякий пилот решится на такой совершенно отчаянный поступок. Его же могло просто потоком воздуха элементарно «выдуть» из кабины «Фиата», а затем банально «размазать» об руль направления. Моя «Тигра» спокойно показывала свои «паспортные» двести восемьдесят километров в час. Не думаю, что её «братик» выдаёт намного меньше.

— Понимаешь, Мартин. У меня и выхода другого не оставалось-то. Просто я понял, что или сейчас, или уже никогда. Повязали бы меня кровью и как потом в глаза своим родным смотреть? Конечно, моя Кантабрия не получила таких привилегий как твоя Баскония, но вот вновь терпеть королевский произвол я не хочу. Мне наша Республика больше нравится! — и Мигель заразительно смеётся.

Уважаю, «наш» человек! С таким бы в разведку пошёл не раздумывая. По моей просьбе планшет и «Парабеллум» Мартин Луна подарил мне «с барского плеча». Ну так у него же есть свой штатный пистолет, да и старая планшетка с от руки нарисованной картой ему тоже не нужна. За время долгой службы подполковник сменил не одно «место работы» и все испанские аэродромы знает, как свои пять пальцев. Но вот оставить мне в эскадрильи (хотя бы на время) «халявный» истребитель поначалу не очень-то и хотел. Еле уговорил, напирая на то, что полётных карт в Стране Басков нет и в помине. Если местным пилотам на всё это как-то глубоко начихать, то мне и моим лётчикам придётся поначалу «летать по крокам». А для этого необходимо вначале эти самые «кроки» нарисовать и без самолёта тут никак не обойтись. Но вот зачем мне «Бреге-19», если у нас теперь есть «Фиат», словно специально для такого случая приспособленный? У него же в кабинах двойное управление! Я буду взлетать и садиться, а в воздухе передам управление Шарлю. Он станет пилотировать наш самолёт, я же тем временем займусь «кроками» с прорисовкой нашего маршрута. Сэкономим бензин и лишних людей отвлекать не станем. Естественно, только услышав о возможности вновь «подняться на крыло» Сен-Жак в стороне не остался и вдвоём мы всё-таки смогли уломать нашего командующего.

Подполковник с другом укатили в комендатуру, тело мёртвого пилота забрали и увезли с собой комендачи, а вместе с ними уехала восвояси и «охрана аэродрома». Да и хрен бы с ними, всё равно от них толку «как от козла молока». Уж одну-то ночку как-нибудь на пару с Шарлем отдежурим, а уже завтра нам обещают прислать нормальных парней. Мне командующий пообещал лично поспособствовать отбору достойных кандидатур. Ну-ну, посмотрим. Узнав, что «вражеский Фиат» теперь «временно» приписан к нашей эскадрильи, мои механики где-то оперативно разжились краской и тут же загрунтовали ненавистные им чёрные косые кресты. Как только грунтовка высохнет, так и нанесём республиканский триколор. И первый истребитель нашей эскадрильи будет готов приступить к несению боевой службы.

Над аэродромом сгущаются сумерки, где-то вдалеке чуть слышны пароходные гудки, а у нас стоит благостная тишина. Сижу в кабине самолёта и машинально отстукиваю пальцами по приборной доске мелодию марша. Да, хотя моё настроение сегодня с утра «штормило не по-детски», но всёж-таки день закончился на мажорной ноте и сейчас испытываю почти что эйфорию. У меня всё получается! Вслушиваюсь в бравурный ритм марша и невольно задумываюсь. Наверное, по своей сути, все поэты всё-таки немного пророки. Вот откуда мог Павел Герман, молодой парень, дотоле ни разу, не видевший самолётов вблизи, вдруг взять такие слова: — «Стальные руки-крылья»? Ведь в том, уже совсем далёком двадцатом году, практически все «аэропланы» были только деревянно-полотняными. А музыка Юлия Хайта? Да это же суперхит, проверенный временем! Вот видимо не зря его немцы нагло стырили и переделали в свой марш штурмовых отрядов СА. Правда с крахом Эрнста Рёма и разгона СА песенка «Das Berliner Jungarbeiterlied» также «тихо почила в бозе». Но вот стырили же! Немцы, они такие. У Хайта «Марш авиаторов», у меня «Советский марш»… Невольно вспоминается хрестоматийное «меня терзают смутные сомненья…» Усмехаюсь и продолжаю уверенно и громко выбивать мелодию, в полный голос напевая слова:

— Мы рождены, чтоб сказку сделать былью,

Преодолеть пространство и простор…

https://vk.com/video3788507_456242241

Глава 3

Трофей

'Пилоты бывают рискованными и бывают старыми.

Но не бывает старых рискованных пилотов.'

(Шарль Сен-Жак)

— Я ка-ак крутнул! А она возьми и прилипни… Еле успел руку отдернуть! — ну да, он-то «успел», а у меня чуть инеем всё не покрылось «в самых нескромных местах».