Вернер сел за столик и взял в руки кофейник.
— Хороший все-таки кофе у гауптштурмфюрера, Магда?
— Неплохой, герр советник.
— Пока ищут обер-лейтенанта, может быть, выпьем то, что еще осталось в кофейнике? Присаживайтесь сюда, время у нас есть…
Минут через двадцать в дверь кабинета постучали.
— Разрешите?
На пороге стоял коренастый офицер в камуфляже. Умные и внимательные глаза быстро осмотрели кабинет и остановились на сидящем в кресле советнике.
— Герр советник Вернер? Мне передали ваш приказ прибыть…
— Просьбу, герр обер-лейтенант, всего лишь просьбу! Мне необходимо задать вам несколько уточняющих вопросов. Надеюсь, это не слишком оторвет вас от важных дел? Или вы спешите?
— Я должен был отбыть для непосредственного руководства поисковыми группами. Гауптштурмфюрер Горн распорядился…
— Я полагаю, что у него сейчас есть куда более важные вопросы, чем непосредственное руководство вашими действиями. Не так ли, фройляйн?
Рыжая девица молча кивнула головой.
— Ну вот, видите? Так что — присаживайтесь. Жаль, что кофе кончился, но, может быть… — Вернер посмотрел на Магду.
— Я позвоню дежурному, герр советник.
— Ну вот, видите, и эту проблему мы сумели решить! Располагайтесь поудобнее, гауптман…
— Обер-лейтенант, с вашего позволения.
— Разве? Мне казалось, что… Ах да! Увы, старческая забывчивость! Как я мог… Регендорф.
Хофмайер напрягся. Руки его стиснули подлокотники кресла. Внимательный взгляд рыжей девицы мгновенно это отметил.
— Никогда там не был.
— Странно, мне показалось, что я вас там видел в компании этого, как его… Мориарти?
— Не знаю такого.
Наступила пауза. Обер-лейтенант по-прежнему недвижимо сидел в кресле. И только взгляд его быстро перемещался от советника к Магде и назад. Вернер понимающе покивал головой и, вытащив из папки лист бумаги, протянул его Хофмайеру.
— Вы вот этого ждали, не так ли?
Взгляд обер-лейтенанта зацепился за текст.
«…Приказываю оказывать всемерное содействие по первому варианту… Имеет право отстранять от должности и отдавать соответствующие приказания… С предъявлением этих полномочий вы переходите под его непосредственное руководство…» Подпись — рейхсфюрер СС Гиммлер.
Хофмайер кивнул головой. Встал, одернул куртку и прищелкнул каблуками.
— Так точно, герр советник. После произнесения ключевых фраз вы должны были предъявить мне этот документ. Гауптман Борг к вашим услугам.
— Вот и славно, гауптман! Присаживайтесь. А если бы я не предъявил вам письменного приказа, что бы тогда вы сделали?
— Поступил бы по инструкции. Сообщил бы в Берлин и принял меры к вашему задержанию.
— Как у вас тут все… да… Серьезно!
— Такая работа, герр советник.
— Понимаю. Для начала я хотел бы вам сообщить, что ваш рапорт там, — рука Вернера ткнула в потолок, — был очень внимательно изучен и должным образом оценен. Ваши действия признаны правильными и своевременными.
— Все?
— Вы имеете в виду гибель штандартенфюрера и профессора?
— Именно так.
— Здесь нет вашей вины. Охрана их была приказом возложена на Горна. Более того, рейхсфюрер по достоинству оценил решение об ее усилении вашими сотрудниками.
— Увы, но это не помогло…
— Да, такой вопрос тоже поднимался. Некоторые, э-э-э… специалисты, скажем так, усмотрели в этом даже преступную халатность.
— С чьей же стороны?
— С вашей, гауптман.
— Даже так?
— Да. Их мнение звучало следующим образом: вы, представляя себе уровень возможного противостояния, не приняли мер для своевременного доведения информации об этом до сведения руководства.
— Хм… Посмотрел бы я на них… здесь…
— Их точка зрения не нашла понимания у рейхсфюрера. Но само мнение, а главное — лица, его выразившие, никуда не делись. Вы меня понимаете, гауптман?
— Более чем, герр советник. Спасибо за откровенность.
— Не за что. Нам с вами еще работать, так что я не хочу, чтобы между нами с самого начала были какие-либо недоговоренности. Скажем так, я на вашей стороне. И надеюсь на ответную откровенность.
— Всегда рад оказать вам помощь.
— Будем считать, что мы договорились. Итак — к делу, если вы не возражаете?
— Слушаю вас.
— Первое. Фройляйн, внимание! Разведгруппа русских действительно была?
— Да. Исходя из анализа засады, их предварительная численность пять человек. Может быть и больше, но ненамного.
— Так… Уровень подготовки?
— Очень высокий. Водители автомашины и мотоцикла были убиты снайпером с дистанции около ста пятидесяти метров. Практически одновременно. Стрелял один человек, мы нашли его позицию. Он сделал всего три выстрела. Причем за очень короткий промежуток времени.
— Откуда это известно?
— Согласно инструкции, мотоцикл не удаляется от машины более чем на двадцать метров. Первым был убит водитель автомашины. Мы установили место, где это произошло, — на дороге остались осколки разбитого стекла.
— И что же?
— Мотоциклист был выбит пулей из седла практически там же. За какое время он проехал бы эти двадцать метров?
— Убедительно… Однако наличие снайпера, пусть и очень хорошего, еще мало о чем говорит, ведь так?
— Так. Оставшийся в живых в момент нападения пулеметчик тоже, как и водитель мотоцикла, мой человек. Он уже шесть лет в строю. Мастер стрельбы из пулемета, великолепно подготовленный солдат.
— И?
— Он отстрелял из своего пулемета почти целую ленту.
— И что же?
— Ефрейтор Майниге не только ни в кого не попал, но даже был живым взят в плен. То есть противник сумел подойти к нему настолько близко, что ему удалось это сделать.
— Насколько я помню, он ведь тоже был ранен?
— От места крушения мотоцикла до места его ранения — семьдесят метров. Все это время, пока ефрейтор туда перемещался, он вел огонь — гильзы рассыпаны по всему пути. Мы нашли следы русских, они были именно там, куда Майниге и стрелял. И тем не менее он ни в кого не попал.
— Занятно… Этого не было в вашем рапорте…
— Я только что вернулся с осмотра этого места. Как вы понимаете, я не могу представлять наверх неподтвержденные данные, пока не проверю все лично.
— Понятно. Как вы полагаете, он что-то мог рассказать русским?
— Мог. И думаю, что рассказал.
— Почему?
— Видите ли, герр советник, допрос в таких вот комфортабельных условиях несколько отличается от допроса под елкой в лесу. Тем не менее он ничуть не уступает ему по эффективности. Иногда — и превосходит.
— Вы уверены?
— Да. И для этого мне не потребуется помощь вашей очаровательной фройляйн. У нас есть свои… методы увещевания, порою даже более эффективные…
Магда улыбнулась гауптману, показывая, что оценила его комплимент.
— Так… — Вернер повертел в руках пустую кофейную чашку. — Интересно… Что мог знать ефрейтор?
— Многое. Более того, моим солдатам предписано тщательно скрывать лишь основные цели и задачи своей работы. Обо всем прочем они могут рассказывать.
— Да? И кем отдано такое приказание?
— На это есть специальное указание рейхсфюрера. Данный документ вы можете получить в его секретариате, у меня его нет.
— Не нужно, гауптман, я вам верю.
Советник встал из кресла и принялся расхаживать по комнате.
— Сидите-сидите, гауптман. Мне так иногда легче размышлять… Фройляйн, что мы имеем?
— У меня есть несколько вопросов к гауптману, вы позволите?
— Ну, разумеется!
Рыжая девица повернулась к Боргу.
— По инструкции мотоцикл следует за машиной? Или впереди?
— Когда как. На неизвестной дороге — впереди. В нашем случае он был позади нее.
— Вы говорили, что снайпер стрелял три раза. Удалось установить, в кого именно?
— Третьим выстрелом был ранен охранник штандартенфюрера. Пуля попала ему в плечо.
— Как был ранен ефрейтор Майниге?
— У него слепое ранение в правое бедро. Тупоконечная пуля от русского револьвера «Наган».
