Противотанкист (СИ) - Дягилев Алексей

Мы с четвёртой ротой занимаем позиции в трёх километрах на запад от тракта, перекрывая шоссе. Наша оборонительная линия проходит по опушке леса, вдоль восточного берега речушки Малая Гжать. Так как людей в роте немного, то весь наличный состав разделили на два взвода, в каждом по три отделения. Зато в отделении минимум два ручных пулемёта, да ещё четыре максима нам придали из пулемётной роты. Поэтому все огневые средства равномерно размещаем справа и слева от дороги. Ещё на нас работает целая миномётная батарея, которая расположена в лесу, примерно в полутора километрах на северо-запад от перекрёстка. Конечно, «самовары» поддерживают не только нас, но и шестую роту, а корректировать огонь у нас будет командир одного из взводов, но нам дали понять, что мы в приоритете, и хоть два миномёта, но нас всё равно поддержат. Взвод связи при батальоне, поэтому связисты шуршат, протягивая свои провода во все стороны. Хотя у миномётчиков и свои телефонисты имеются, так что линии у нас получаются дублированные. Ещё у нас появился сосед справа, это первый батальон 202-го запасного стрелкового полка. Он перекрывает дорогу на Гжатск, а также прикрывает сам город с юго-запада. Командный пункт нашего батальона находится на восточной опушке леса, недалеко от миномётчиков, с него комбат и будет руководить боем. Хотя ничего не мешает ему командовать подразделениями, непосредственно с ротных НП.

А вот на самой Минской автостраде, выставляем блокпост. Но это уже после того, как мы окопались. Идея пришла мне в голову, когда я увидел, сколько «вкусного» проезжает мимо «рота». В том смысле, что и мимо рта, и одновременно роте ничего не перепадает. Её я и подкинул комбату, когда он пришёл к нам на позиции осмотреться. Естественно, я напирал на то, что нужно выявлять диверсантов, паникёров и остальных «алкоголиков и тунеядцев» в рядах отступающих, а заодно и намекнул, насчёт пополнения боеприпасов, да и отдельные небольшие подразделения можно было задержать и привлечь… Не к уголовной ответственности, а к труду и обороне. А что? Товарищу Рокоссовскому можно, — а нам нельзя? Кстати, о Рокоссовском. Он должен где-то в этих местах выходить со своим штабом, судя по его мемуарам, так что подождём. Может Константину Константиновичу удастся прорваться раньше, причём по Минской автостраде, а не блукать севернее города, ища броды через Гжать.

На запад от нас, к деревне Царёво Займище, по шоссе укатил взвод пешей, а теперь моторизованной разведки. А вот взвод конной разведки, отправился на юг, к деревне Никольское, хотя он теперь остался безлошадным, но зато при машинах. Вот я поржал, когда кавалеристские разведчики залазили в кузова машин, звеня шпорами и бряцая шашками. При обнаружении противника, не принимая боя, они должны были отскочить под прикрытие основных сил и усилить оборону. Хотя задачу им поставили, провести разведку на расстояние десять километров. Поэтому что те, что другие, уехали на грузовиках, только пешие на паре ЗИСов, а конные на трёх полуторках. Хорошо будет, если пешие разведчики без потерь вернутся и усилят нашу оборону, пятьдесят три человека неплохое подспорье для четвёртой роты, почитай в два раза народу больше станет. Командир роты их скорее всего на левый фланг определит, или с тыла нас прикрыть. Да и тридцать два хорошо вооружённых бойца, это тоже неплохой резерв для толкового командира.

Отпросившись у ротного, я с парой помощников съездил на машине в ближайшую деревушку, насчёт материалов для оборудования блокпоста. Бетонных блоков я там почему-то не нашёл, а вот несколько досок, гвозди и пустые мешки мы привезли. Делать шлагбаум, а потом красить его мы не стали, и пока бойцы набивали мешки землёй и оборудовали огневую точку для ручного пулемёта, я мастерил ежа. Не противотанкового, а полицейского, вбивая гвозди в трёхметровые доски, через каждые двадцать сантиметров. Нормальные такие гвозди, кованные, квадратного сечения, длиной 15 сантиметров. Закончив плотничать, привязываю верёвки к противоположным концам досок, и пара «колючих» у меня готова. Против шин автомобилей и мотоциклов самое то, а для танков у нас другие методы есть. Как говорил товарищ «Кирпич», — «Нет у вас методов против Кости Сапрыкина…», а у нас вот есть, и не только против Кости. Организовав КПП, начинаем работать.

Часовой стоит на обочине, в тридцати метрах от опушки прямо в лесу, и когда с запада на шоссе появляется машина, повозка, или небольшая колонна автомобилей, поднимает руку и останавливает транспорт. Потом в действие вступает досмотровая группа и, проверив документы и груз, отпускаем, или задерживаем «подозреваемых». Большие колонны не трогаем, а только узнаём, откуда и куда следуют, а вот всех остальных потрошим. Если моих полномочий не хватает, то отправляю недовольных к капитану, а он уже посылает всех в эротическое путешествие в город Гжатск… К генерал-майору Щербакову. Но обычно народ соглашается, потому что у нас есть убойные аргументы. Шокировать никого не стали, поэтому недалеко, в колодце из мешков с землёй, стоит пулемётчик с ДП-27. Зато дядя Фёдор занимает позицию в лесу уже с МГ-34, и его никто не видит, зато он контролирует всё пространство перед собой. Вся эта огневая мощь слева от шоссе, а вот справа, один ручник направлен с опушки леса вдоль обочины, это на тот случай, если самые хитрые диверсанты, решат укрыться там.

В связи с моей новой должностью, надеваю портупею с наганом на боку. Наплечная кобура с вальтером у меня под шинелью, ну и парабеллум в правом кармане шинели. Вот такой я запасливый Буратино. Часовой останавливал одиночные машины, я проверял документы, досмотровая группа «мародёрила» груз, и в зависимости от обстоятельств, или пропускали досмотренных дальше, или оставляли у себя. Бойцами и командирами пополняли роту, а технику использовали по прямому назначению. В результате неподалёку от нас, дымили две полевых кухни, а ящиками с боеприпасами и продуктами, мы уже заполнили несколько грузовиков. Машины тоже приватизировали в пользу бедных, но немного. Скоро в роте уже был перебор личного состава, поэтому в дальнейшем формируем команды из десяти человек, и отправляем их в штаб батальона, а там уже капитан Прокудин сколачивает запасные подразделения. На то он и начальник штаба (или старший адъютант батальона), чтобы лишним составом заниматься. А у нас в роте и так уже пять взводов, и в каждом по четыре отделения. Пулемётчиков, как и пулемётов на всех не хватает, поэтому в некоторых отделениях заменяем их автоматчиками.

Часа в четыре дня вернулись разведчики и, доложив ротному, что всё нормально, противника не обнаружено, загнали свои машины на стоянку, и потянулись к полевой кухне. Буквально через десять минут после возвращения разведки, дозорный остановил колонну из трёх тентованных грузовиков, поэтому, не заметив ничего подозрительного, выходим из-за деревьев и направляемся к машинам. Я впереди, на пару шагов позади и с боков от меня, пара автоматчиков с ППД.

— Командир заградотряда, лейтенант Доможиров. Ваши документы. — Приложив руку к каске, как обычно представляюсь я. Петлицы под плащ-палаткой невидно, но слово заградотряд, обычно действует безотказно, но только не в этот раз.

— Освободи дорогу, лейтенант. — Вылезает на подножку полуторки капитан НКВД. — Ты что, не видишь, с кем разговариваешь?

— Вижу. Поэтому, будьте любезны, предъявите ваши документы. — Подаю я сигнал своим, произнеся условную фразу. Всё-таки Богомолов знал, о чём писал, и я не стал заморачиваться, изобретая велосипед. Капитан НКВД, это на армейские деньги целый подпол, вон и три шпалы на петлицах шинели, но мне пофиг, я отмороженный сержант. Да и особого пиетета перед органами не испытываю. Тем более у меня приказ, а часовой на посту, «есть лицо неприкосновенное».

— Ладно, уговорил. — Соглашается капитан, спускаясь на землю, видимо почувствовав, перекрестье снайперского прицела, на своей переносице. А подойдя ближе и протянув документы, он ставит меня на линию огня. Как он думает. Потому что снайпер, да и дежурный пулемёт, у нас совсем не в том месте, где можно ожидать. Решая проверить свою догадку, смещаюсь на шаг вправо, капитан соответственно, «чисто случайно», перемещается левее.