Князь Барбашев (СИ) - Родин Дмитрий Михайлович

Вот только чем больше расхваливал князя Сильвестр, тем меньше хотелось к нему идти. Уж больно тот покойного архиепископа напоминал. Этак, глядишь, и в еретики наново попадёшь. Но дал себя уговорить, а теперь и не знает, что и думать.

Молодой князь действительно был необычен. Знатный человек, а печётся о делах, в которых иные и менее знатные нос сунуть отказывались. Мол, не их это дело. А тут и воин справный, и в науках знаток, и в деле морском - трудном деле - справляется. Чудный князь, но жалованье платит своим людям отменное. А у него ведь за спиной и жена, и детишки малые. Так что прав Сильвестр, лучше ему, пожалуй, предложенья не найти.

- А что за срок такой, испытательный? - поинтересовался он у старого товарища, когда они вышли на мощёную деревянными плахами улицу.

- А то князь придумал. Берём человека на половинное жалованье и смотрим, что он умеет, да как. Коли подходит, то правим покрут чин по чину, а коли видно, что человечек с гнильцой, али глуп да не справляется, то такому от ворот поворот. Тут с этим строго. Но зато те, кто покрутился, на жизнь жаловаться точно не будут.

- Странный какой-то князь, - вздохнул Данило.

- Это точно, - легко согласился Сильвестр. - Зато, поверь мне на слово, работать с ним легко, коли правила не нарушаешь.

- А коли нарушишь?

- Пропадёшь, - сразу посуровел старый товарищ.

- Как?

- А вот так! Был человечек, и нету. Потому как основное правило: верность. Но об том отдельный разговор будет. Зато много ты знаешь князей да бояр, с которыми ты, простой подьячий, поговорить можешь о том же мироздании? А с князем можно. И сдаётся мне, что о мире нашем он поболее университетских профессоров знает.

- А ну как еретиком признают?

- Тут, я ничего не скажу. Но покамест с церковью нашей князь близок. По заказу самого митрополита книгопечатный станок сооружает. По весне от немца Швайпольта шрифты привезли. Кстати, ты же с печатным станом дело имел?

- Было дело, а что?

- Вот я дурень, - хлопнул себя Сильвестр по лбу. - Ладно, завтра всё князю обскажу, но чую, придётся тебе в дорогу собираться.

- Это ещё зачем?

- Как зачем? Печатный-то двор в самой Москве ставим. Понимать надо.

- Ну её, эту Москву.

- Э, паря. Не хочешь, никто тебя там силком держать не станет. Как наш князь говорит: запустишь производство и домой.

- Вот как даже? Ну и задал ты мне загадку, Сильвестр. И хочется, и боязно.

- Брось, Данила. Я ведь тоже, когда от наместника к князю переходил, всё разрывался. А сейчас прямо скажу: что-что, а образование князь уважает. И коль работа у тебя в руках горит, то и милостью его обойдён не будешь. Да и капитал пристроить можешь знатно.

- Как это?

- Да в компанию вложить. На рейс. Лодья туда-сюда сходила, ты с наваром денежки забрал.

- А коль потопнет или люди разбойные переймут? Их и в Студёном море хватает, бывало, наскочат норвеги и поминай как звали. А уж тут завсегда разбойников хватало.

- А то не твои проблемы. Вот коль складником пойдёшь, то да, там протори на всех распределяют, но и доход, коль плавание удачно будет, тоже выше, чем у тебя. А дольщик завсегда с деньгой будет, хоть и малой.

- Хитро всё как-то, - произнёс Данила, задумчиво почёсывая затылок. - Словно в неметчине.

- Так я ж и говорю. Князь умён. Он чужие обычаи под себя ломает, дабы они ему доход приносили. Так что поверь старому другу, собирай вещи и поезжай, наладь печатное дело. А князь тебя наградит всенепременно. За жену с детишками не беспокойся, я тут за ними пригляжу, подсоблю, коли что.

В ответ Данила только хэкнул, хотя внутри понимал, что уже согласен пойти на службу к молодому князю. Потому как самому интересно стало. Потому как мечтания юности вдруг сбываться стали. А значит и верно, придётся вещи собирать в дальнюю дорогу. Ну да Москва чай не Студёное море, выживем.

****

На улице Рогатица, что пролегла на Торговой стороне Великого Новгорода, раскинулся большой двор, обнесённый высоким тыном с башенкой над воротами. А за тыном на каменном фундаменте вознёсся двухэтажный кирпичный дом, окружённый садом.

Ярким осенним днём, когда жара ещё напоминала об ушедшем лете, а пожелтевший лист, опавший на мощёную колодами дорожку, уже говорил о другом, в светлой горнице на втором этаже сидели разодетые в дорогие одежды двое немолодых уже мужчин. Хоть и выглядели они по-разному, но были чем-то неуловимо похожи, потому как оба были родными братьями.

Владимир и Василий Таракановы были сыновьями московского гостя Никиты Тараканова, что переселился в Новгород аккурат после его присоединения к Московскому княжеству. Таракановы очень быстро стали влиятельной и успешной торговой династией Новгорода, охотно вкладывавшей средства в городское благоустройство и храмовое строительство. Владели они и обширными землями в новгородчине с которых получали доходом и деньги, и хлеб, и белок, и сыры, и пятки льна. Присматривались к далёкому Каргопольскому уезду, где конкурирующий с ними Ивашка Елизаров держал свои вотчины. В том полурусском, далёком от Новгорода и важных дорог районе находились богатые железные и рыбные угодья, пропустить которые мимо своих рук братьям-купцам было просто невмоготу. Знали их и в Москве. Совсем недавно по прямому указу государя Владимир Тараканов руководил постройкой новой крепости в Ивангороде.

Вообще братья в той истории, что здесь помнил только Андрей, были довольно-таки хорошими купцами. Смелыми, предприимчивыми и в чём-то очень дальновидными. Ведь это именно их корабль первым в 1517 году достиг Копенгагена, а десяток лет спустя и Антверпена. Но всё же, по сути своей, были они, как и большинство торговых гостей русских, простыми перекупами, создав свой капитал по принципу подешевле купить, подороже продать. Может потому их династии и прекращались так быстро: век, от силы полтора, а потом раззор и запустение. Ладно, Таракановы окончательно надорвались в ужасный год новгородской опричнины, и даже их дом отошёл под кабак, но другие-то? Саларевы, Елизаровы, Сырковы, Боровитиновы, Урвихвост, а в следующем столетии Шорин, Гусев. На их фоне Строгановы, с их тягой к промышленности и промыслам прошли через всю историю Империи, с 1517 по 1917 как какое-то разительное исключение, подчёркивающее правило. А ведь у Таракановых было всё: и благорасположение государей, и огромные капиталы и большие вотчины (не сравнить, конечно, со строгановской, но ведь их отец был богатым человеком уже в 1470 году, а Аника в 1517 только-только первые солеварницы покупал). Но они так и просидели на купле-продаже до самого конца. Андрей, размышляя над сим феноменом, даже начинал думать, что Аника тоже из попаданцев, потому как мыслил слегка по иному, чем большинство видных купцов, да и промышленников нынешнего времени. И именно он определил путь развития семьи на века вперёд.

Но вернёмся к братьям.

Сегодня они ждали в гости дорогого гостя, да простят мне эту тавтологию. Хотя насколько он будет дорогим, братья ещё не определились. С одной стороны небогатый князь с захудалыми вотчинами, каких в стране сотни, и многие из которых уже сидят на финансовой игле в виде займов. С таких просителей братья спесь давно сбивать научились, благо расположение государя им многое позволяло.

С другой, принадлежал сей князёк к могучему роду Шуйских, которых в Новгороде только последний дурак не знает, а уж дорогу переходить и таких не сыщется. И пусть ветви князь был боковой, но с Великим Немым последние годы он сильно сошёлся, а в Смоленске, люди говорят, вообще правой рукой того был. Вот и думай, как тут быть!

Так что многое зависело от самого разговора. К тому же доброхоты уже донесли, что непонятный Торговый дом, появившийся недавно в Новгороде, находится под патронажем их скорого гостя, а купец, которого никто, впрочем, не видел, а только его приказчиков, и вовсе из княжеских холопов происходит. Это может и было бы странно, если б не приставка Шуйский. Те с купцами давно уже дела водят. Так что осталось только посмотреть, что молодой князь хочет.