"Колхоз: Назад в СССР". Компиляция. Книги 1-9 (СИ) - Барчук Павел

Кстати, вопрос по-прежнему открыт: каким образом Федька скоммуниздил быка? Я оставался в уверенности, это деревенский Отелло постарался. Второй нюанс, не дающий покоя моей душе, с чьей помощью личная вещь Жорика Милославского оказалась на месте преступления? Почти по классике. Кто виноват и что делать?

А вот братец определял время каким-то интуитивным образом. У него часов не имелось, однако присутствовал загадочный внутренний механизм, позволявший ему достаточно четко называть, который идет час.

— Пора. Можно начинать нашу операцию. Сейчас где-то около одиннадцати. Нормально. Утром вставать всем рано, так что вырубилось, спят уже. Да и наши тоже. Давай выдвигаться.

Мы откопали мешок с аппаратом, а затем принялись спускаться вниз по деревянной лестнице. Я шел первым, Андрюха следом. Надо ли говорить, что он несколько раз чуть не наступил мне на пальцы, и в довесок, почти ухитрился сесть своей задницей на голову. Мою же голову, естественно.

— Епте мать… Что ж ты такой неуклюжий… Аккуратнее можно?

— Знаешь, что… — Андрюха хотел поставить ногу на перекладину. В итоге, он снова, каким-то чудом, буквально в миллиметре от моей конечности промахнулся. — Шустрее спускайся, Жорик. Трындишь до хрена. Телишься, как барышня.

Короче, с горем пополам, мы оказались внизу. Даже, на удивление, не создав при этом много шума. Хотя братец, будто старался спалить все наши планы к чертям. В итоге я назвал его жопоруким, а он заявил, что уж руки тут точно не при чем. Видимо, ко второй, упомянутой части тела, все происходящее Переросток относил в большей мере.

Окна в нашем доме были темными. Значит, спят, реально. На цыпочках братец начал двигаться к калитке, я — за ним.

Когда очутились на улице, за территорией дядькиного двора, первым делом прислушались к звукам. Неожиданные встречи нам сейчас не просто не нужны, они категорически противопоказаны. В Зеленухах было подозрительно тихо. Вернее, звуки имелись, но свойственные деревенской ночи. Где-то топталась на месте скотина, где-то делили территорию коты, со стороны пруда были слышны сонные, редкие всплески рыбы. Ну, я надеюсь, что это рыба.

Почему-то мысль о предстоящем походе на кладбище все равно рождала в душе лёгкую тревогу. Я не суеверный, это факт, однако, сто́ило представить, как мы с Андрюхой пробирается через могилы, по спине бежали мелкие мурашки.

Мешок с самогонным аппаратом братец держал в руке. Я же отвечал за хранение ключа. Покосился на Андрюху. Он тоже как-то маялся, хотя старался не показывать этого.

Не успели отойти от дома, как в ближайших кустах послышался шорох. Мы с Переростком резко замерли. Сразу стало тихо. Сделали ещё несколько шагов, снова возня. Мы опять остановились. Посторонний звук пропал. Переглянулись вопросительно, ожидая друг от друга объяснения.

— Это что? — Андрюха как-то растерянно смотрел на меня, я с точно таким же выражением лица смотрел на него.

— Не знаю… Может, кошка. Или собака. Или это… Ежи? Слушай, твоя деревня, если что. Я вообще — городской тип, и по следу зверьё определять не умею.

Говорили мы на всякий случай шепотом.

— Не похоже на кошку… Да и вообще на мелкое животное не похоже. Слишком тяжело двигается. Размеры гораздо больше.

В этот момент в очередной раз хрустнула ветка, потом другая, потом раздалось четкое «етить — колотить» и из кустов практически кубарем выкатился дед Мотя.

— Ну, вы, блин… — У меня вздох облегчения вырвался.

Вот интересно. Вроде бы не сказать, чтоб трус, но конечная точка нашего путешествия придавала всему мероприятию какой-то мистический оттенок. Против воли в голове крутились разные мысли сомнительного направления.

— Да понасодют шиповника. Сволочи, — Матвей Егорыч принялся отряхиваться. — Честным людям пройти негде. Я тут вас сидел, ждал, если чё. Задремал маленько. Хорошо, вы как стадо баранов идете. Громко. Мертвого разбудите.

Последняя фраза деда Моти не понравилась ни мне, ни братцу, судя по его скривившемуся лицу.

— Честные люди дома спят, — Резонно возразил Андрюха, — а не по кустам шарохаются.

— Вот и иди, спи, раз такой умный. А мы с Жориком делом займёмся. Купим потом мотоцикл, будем ездить мимо двора, чтоб ты локти грыз. А то и коленки. Завернешь ногу за ухо да будешь наяривать. А все… Обратно время не воро́тишь…

Не знаю, почему Матвей Егорыч в свою мечту о трехколесном друге с люлькой включил уже и меня. Я, вообще-то, смотрел немного в другую сторону.

Дед подошёл ближе, и стало заметно, в кустах он не только сидел в засаде. От нашего главного самогонщика весьма ощутимо тянуло уже привычным запахом.

— Вы там в одно лицо пили? — Я присмотрелся к карманам Егорыча. Интересно, есть ли у деда Моти ещё…

— Чего это… пил. — Он фыркнул. — Утомился вас ждать. Согревался.

На улице, на секундочку, было так жарко, что ветром не колыхало ни один листочек. Где и как Матвей Егорыч ухитрился замёрзнуть, не понятно. Но в данный момент оно было и неважно.

— Аааа… осталось что-нибудь? Я просто тоже … замёрз, короче.

Андрюха покосился на меня, но от комментариев воздержался. Походу, ему тоже было не по себе. И ведь не сказать, будто что-то предосудительное планируем, а вот все рано имеется тревога, хоть убейся.

Естественно, дед Мотя не был бы собой, если бы у него не оказалось запаса. Он вытащил из кармана фляжку, а затем протянул ее нам.

— Хватит лясы точить. Идём. Решил проконтролировать вас. А то сделаете все через задницу.

Мы с Переростком одновременно хмыкнули. Уж кто бы говорил. Однако, возражений по поводу присутствия в нашей компании деда Моти, не высказали. Втроём ещё лучше. Спокойнее.

А с фляжкой Матвея Егорыча, так вообще постепенно становилось хорошо. Где-то даже весело. Андрюха немного расслабился и теперь без остановки улыбался глуповатой улыбкой. Как дурачок. О чем-то приятном думал, походу. Дед Мотя тихо напевал себе под нос мотив незнакомой песни. Мне, как обычно бывает после алкоголя, хотелось движа. Тем более она, эта фляжка, была удивительным образом нескончаемой.

Пока шли, то и дело прикладывались, но напиток смелости в ней все равно ещё оставался.

Не иначе, как под влиянием самогонки, вдруг пришла в голову идея поглумиться над своими партнёрами по бизнесу. Я тихо хихикнул, но Матвею Егорычу и Переростку было уже не до меня, они не обратили внимания. Бизнеса ещё, конечно, нет и в помине. Но зато партнёры уже имеются. Как-то я с другого конца пошел.

— А что у вас, Бугимен живёт на кладбище?

Матвей Егорыч аж с шагу сбился от неожиданности моего вопроса. Ясен хрен, подобных имён дед Мотя никогда не слышал.

— Хт-о-о-о? Андрюха, ты гляди, чего-то наш Жорик заговаривается. А выпил вроде немного. Бугимен… Что за зверь удивительный?

Братец поддакнув, кивнул головой. Но при этом, напрягся. Фраза, в которой фигурировало неизвестное, но внушительно звучащее, слово и кладбище, отрезвила Переростка. Кончики его ушей заметно напряглись, а один глаз так и косил в мою сторону. Походу, вопрос его зацепил. По крайней мере, улыбаться своей дебильный улыбкой он перестал.

— Ну, вы чего? Дома, как говорят в народе, водится домовой. Я, конечно, в чертовщину, как вон Андрюха говорит, не верю, однако, бывали случаи, слышал. Некоторые даже видели своими глазами. Да вы в деревне живёте, должна быть у вас подобная информация. Ну, там легенды, не знаю. Сплетни хотя бы. Так вот. Домовой — хозяин дома. А за могилами присматривает Бугимен. Огромное существо. У него красные глаза, в которых горит огонь, рога и низкий бас. Вот когда приходишь во владения Бугимена, надо ему угощение оставить. А то обидится.

Я плел эту невразумительную чушь, мысленно ухохатываясь и над Переростком, и над Матвеем Егорычем. Понятное дело, нет никаких бугименов на кладбище. Да и в природе тоже их нет. Это вообще буржуйский чудик, которым пугают детей. Ничего у него, нигде не горит. Видел фильм, ужастик, там он выглядит просто, как уродливый, черный человечек. Но мои напарники об этом не знают. Причем, оба они вроде делали вид, что подобная чушь их не интересует, а сами слушали мою ересь внимательно, настороженно. Андрюха даже оглянулся пару раз на темные палисадники, которые мы проходили. Мне же было по кайфу. Потому что не все время им надо мной издеваться. Могу и я развлечение себе устроить. Поржать, так сказать, от души.