— Согласен, но… — Предложение меня вполне устраивало, но оставался один нерешённый момент: — Каковы издержки проигравшей стороны? Лука Рюрикович, что будет в случае моей победы? Что ВЫ можете мне предложить?
Мой простой вопрос поставил Луку в тупик, и не его одного. Из-за применённой вторым техники я не мог слышать происходящее в зале, но судя по оживлению, многих взволновал этот аспект.
— Князь Айзек, — брат императора медленно потёр подбородок. — Такой вариант мной даже не рассматривался, но в случае ВАШЕЙ победы, скорее всего, вам достанется моя жизнь.
— Не слишком-то «великое богатство»… — больше из вредности уколол в ответ. — Раз нечего предложить, то я… Хах! Соглашусь потешить ваше задетое самолюбие, преподав урок, Светлейший. Может, чему-нибудь научитесь, когда проиграете мне в очередной раз.
— Не говори «гоп», пока не перепрыгнешь, князь.
— И в мыслях не было! — воскликнул я, патетически прижав ладонь к сердцу. — Но долго ли умеючи, Лука Рюрикович? Я вновь выйду победителем, а вам останется смаковать горький вкус поражения. На это мне потребуется всего секунда.
Лука сдавленно кашлянул, пытаясь скрыть замешательство от столь внезапного заявления, после чего заливисто рассмеялся.
— Уморили, уважаемый князь, — он ещё раз хохотнул и демонстративно утёр проступившую в уголке глаза слезинку. — Айзек, если такое случится, то я призна́ю тебя сильнейшим магом Российской империи, с честью приняв поражение.
— Я вас за язык не тянул, Светлейший, — припечатал я соперника взглядом, после чего обратился ко второму персту: — Почтенный Дмитрий Евграфович, будьте свидетелем.
— В этом нет необходимости, — сдержанно ответил тот, дёрнув плечами. — Сказанное Лукой Рюриковичем услышал весь этот зал и внутреннее кольцо… Господа, будут ли ещё какие-нибудь условия?
— Нет, — незамедлительно отреагировал я, глядя на Луку. — Светлейший?
— Нет, этого достаточно.
— Что ж… Получается, стандартные правила аттестационного поединка, с небольшими поправками, — подытожил наш секундант, хмыкнув каким-то своим мыслям. — Бо́льшая их часть прописана в регламенте, но учитывая обстоятельства, я их всё же оглашу. Не будет считаться грубым нарушением, если в процессе этого вы разойдётесь к отметкам и будете ожидать сигнала к началу.
Возражений ни от кого из нас не последовало.
Под чёткий голос второго, который повторял несложные типовые правила, Лука неторопливо зашагал к своей отметке. Оказавшись у линии, он перешагнул её и развернулся всем корпусом, желая ещё раз взглянуть на своего противника, но неожиданно растерялся: увиденное повергло в лёгкое смятение. Границы арены стёрлись. Трибуны, зрители и Дмитрий Евграфович, цитирующий заученный текст поединочного положения — ничего этого не было. Лука стоял на воздушной глади, под ногами плыла дымка облаков, а далеко внизу раскинулся муравейник города, в котором узнавалась столица.
— Лука-Лука… — насмешливо произнёс ненавистный ему голос. Обладатель этого голоса, князь Герас, стоял напротив, небрежно заложив руки в карманы брюк. — Не нервничай, не упадёшь. Физически мы находимся всё там же — на арене, а то, что ты сейчас видишь — лишь интерпретация. Я соединил тебя с одним из бесконечных информационных потоков Атминтиса, который в этот момент выплетаю по своему желанию. И не думай, что вокруг лишь иллюзия — это далеко не так. Не скрою, испытываю огромный соблазн поместить тебя в персональный ад, в котором ты будешь страдать день за днём на протяжении, скажем, ммм… нескольких десятилетий — думаю, будет достаточно. И почти подойдя к грани безумия, ты бы к своему ужасу обнаружил, что стоишь на арене, а Дмитрий Евграфович продолжает зачитывает правила поединка… А потом всё заново! И снова! Очень заманчиво… Ещё можно заставить тебя бесконечно собирать тот кубик, что я тебе когда-то подарил. Тоже неплохой вариант, согласись?
Стоило прозвучать этим словам, как Лука обнаружил, что сидит в своём бункере за столом, покрытым россыпью разноцветных деталей разной формы. Пальцы сами собой подбирают очередной фрагмент, чтобы добавить к основной конструкции. Он почувствовал, как им вновь овладевает одержимость этой дьявольской головоломкой, а напротив, по другую сторону стола, заложив ногу за ногу, сидит ухмыляющийся во весь рот Айзек… Или уже не Айзек, а сам повелитель Ада?
Не успел к горлу подкатить животный ужас, как окружение исчезло, и маг опять осознал себя зависшим в воздухе высоко над столицей.
— Ты всегда считал себя одним из сильнейших магов и кичился своим могуществом, — продолжил князь Герас, неторопливо прохаживаясь по незримой тверди воздушной глади. — Не скрою, мне тоже были свойственны подобные мысли до того, как я вышел на финальный слой бытия. Но теперь-то ты понимаешь, что являешься лишь песчинкой в потоке жизни, которым я могу управлять?
— Вот о какой твоей абсолютной способности ходили слухи. — Лука внутренне поморщился, заметив неприятную дрожь в собственном голосе. — Значит, ты разработал ужасающую технику, способную уничтожить любого мага?
— Это не она, — тут же опроверг противник, сделав неопределённый жест рукой. — И ничего я не разрабатывал. Понимаешь, Лука, работая над этим вопросом, я нечаянно обнаружил, что оказывается уже владел способностью уничтожить любого мага с того момента, как попал в этот мир. Ничего не пришлось изобретать. Я лишь довёл процесс «пробуждения» до совершенства.
— Пробуждения?
— Именно. Я могу по щелчку пальцев инициировать любого мага адептом чистоты, пробудив веретено жизни в его духовном теле… Непонятно? Сейчас поясню. Когда пробуждается веретено жизни, происходит дестабилизация эфирного тела мага: оно теряет связь с физической оболочкой, начиная распадаться. Я это обнаружил, когда инициировал Мэйли как адепта, но не придал значения. На тот момент процесс инициации содержал много условностей, но я довёл его до совершенства, убрав их. Ирония в том, что свежеинициированный адепт немногим сильней обычного человека. Понимаешь, к чему клоню? Кропотливые многолетние тренировки в контроле магии, подбор действенных методик развития, наработка навыков обращения с эфиром, изучение техник — я могу уничтожить это всё за один миг. Лишиться своей силы равносильно смерти для мага.
— Ты чудовище… — прошептал Лука, начиная осознавать своё положение.
— Не бойся, Светлейший, я не собираюсь принудительно инициировать тебя как адепта на глазах у такого количества публики. Ибо могут возникнуть неудобные вопросы, а мне этого не нужно. Силу Атминтиса тоже применять не буду. Всё это совершенно лишнее для победы над тобой. Впрочем, довольно болтовни. Я уже получил то, что хотел. Твой портрет уже не такой надменный и горделивый… Так! Готовься к проигрышу.
Эти слова упали как молот на наковальню, выворачивая судьбу. В ту же секунду Лука обнаружил, что стоит на отметке, а Дмитрий Евграфович заканчивает зачитывать правила поединка.
— Всем участникам приготовиться. Поединок начнётся по сигналу. Пусть победит сильнейший, — скомандовал второй Перст и покинул центральную отметку.
Лука мог подумать, что произошедшее с ним было нелепой игрой разума, миражом, если бы не Айзек. Князь Герас стоял у своей отметки, и совершенно не скрываясь, ухмылялся, заложив руки в карманы брюк.
По всем информационным панелям зала неумолимо шёл обратный отсчёт, Рюрикович младший напрягся. «Я так просто не сдамся!» — успела мелькнуть в голове отчаянная, яркая мысль перед протяжным сигналом сирены, ознаменовавшим начало поединка.
Молниеносно вскинув руку, Лука потянулся к эфирному центру, собираясь применить свой излюбленный «Хлыст ветра». Последнее, что он увидел, была широкая наглая улыбка его противника.
В глазах мигнуло, по лицу ударил влажный прохладный воздух, а тело охватило чувство свободного полёта. Вернее, падения. Лука падал вниз, но недолго. Водная гладь неумолимо приближалась, приняв князя в свои объятия. Пришлось задержать дыхание. Коснувшись песчаного дна, Лука быстро сориентировался, вынырнув на поверхность, благо было совсем не глубоко.
