Командарм (СИ) - Нестеров Михаил Петрович

Ужин также удался. Тесть с тещей выглядели довольными жизнью, они уже знали от дочери, что отдых вполне удался и даже больше, очень уж счастливой выглядела Настя.

– Мы тут тоже хорошо справлялись, – рассказывал Андрей Иванович. – Кот вообще чудо, да и Рекс помогал внука обихаживать. Кстати, а вы справитесь без нас в Ленинграде, мы ведь тут на следующий учебный год задержимся?

– Конечно, папа! – летчица улыбнулась. – Другие же справляются. А там Василиса рядом, Полина Синицкая, няню найдем. Я в университете не буду же круглыми сутками пропадать.

– Разберемся, – кивнул Олег. – Действительно, у Булочкиных вон вообще бабушек-дедушек нет и ничего. Год быстро пролетит.

– Жаль, что вы фотоаппарат с собой не взяли, – сказала вдруг Наталья Николаевна. – Андрей Иванович здесь много фотографирует, такая замечательная память останется.

Тесть у Олега был хорошим фотографом, ведь съемка была настоящим искусством, устанавливать выдержку и диафрагму приходилось самостоятельно, как и выбирать пленку. Профессор Горностаев имел «Leica IIIc» и редкий Casca II фирмы Steinheil, последний ему подарил зять, а также по паре объективов к ним. Настя пожала плечами, а генерал хмыкнул, показывать снимки с отдыха, если бы таковые имелись, точно никому не стоило. Теща, похоже, причину такой реакции не поняла, но тему развивать не стала.

Следующая неделя была посвящена передаче полномочий новому командованию контингента и введению его в курс дела. Северов попрощался с президентом Гальегосом и его командой, направил прощальные телеграммы главам государств, с которыми встречался за время своего пребывания в Южной Америке. Решил, наконец, «процедурный вопрос» и генерал-майор Брежнев. Поскольку он и сеньора Исабель Ромеро Молина уже ранее состояли в браках, пышных торжеств решили не устраивать. Молодая женщина воспитывалась в католической семье, но ревностной религиозностью не отличалась, поэтому обсуждение венчания, которому с удовольствием предавались ее родственники целых три дня, прекратила решительно, заявив, что лично ей достаточно росписи в советском ЗАГСе. Жить она собиралась в СССР или любом другом месте, куда направят ее будущего мужа, поэтому споры о том, возможно ли ей перейти в православие или нет, можно ли ограничиться венчанием в католическом храме или надо повторить церемонию в православном, а может сделать наоборот и т. д. Исабель пресекла самым решительным образом, поскольку все не на шутку переругались. Так что Северов зарегистрировал их брак, погуляли на достаточно скромной свадьбе, нанесли визиты вежливости родственникам и стали готовиться к отлету. Хотя, готовиться, это громко сказано, тащить с собой кучу барахла венесуэлка не собиралась. Немного одежды и обуви, несколько семейных фотографий, вот, собственно, и все. Молодая женщина откуда-то узнала, что отношение к роскоши вообще и ювелирным изделиям в частности в Советском Союзе неоднозначное, по крайней мере, излишняя пышность в этом вопросе не приветствуется, поэтому ограничилась фамильными драгоценностями – парой колец, серьгами и колье. Леонид Ильич, опасавшийся намеков на мещанство от товарищей по партии, облегченно вздохнул. Он вообще выглядел очень счастливым и даже помолодел. Исабель же сказала, что очень хочет детей, но сын генерала от первого брака для нее такой же родной, как и ее будущие, поэтому должен жить с ними, она приложит все усилия, чтобы найти с ним общий язык.

Наконец 13 августа Ил-14 понес генерал-полковника Северова в Москву, Настя с Мишкой и живностью, Булочкин и другие заместители вылетели на день раньше прямо в Ленинград.

Глава 20

Долгий перелет закончился, довольный этим обстоятельством Северов выбрался из самолета и намеревался пройти до КДП пешком, размять ноги, но около трапа остановился черный ЗИМ, из которого выбрались три крупных субъекта в штатском.

– Подполковник Резоев, МГБ, – представился один из них, – прошу проехать с нами!

Олег поднял бровь:

– Объяснить ничего не хотите?

– Товарищ генерал, у нас инструкции, вам все объяснят позже.

Летчик пожал плечами и шагнул к машине. Мужики на волкодавов не походили, раскормленные, крупные, в одинаковых костюмах и шляпах, похожие, как грибы. Резоев сел впереди, два его помощника сзади, по бокам от генерала. Олег мысленно усмехнулся, кино и немцы! Когда проезжали мимо КДП, в сгущающихся сумерках он заметил, что вокруг стоят солдаты с автоматами.

– Подполковник, еще раз спрашиваю, объяснить ничего не хотите?

– Товарищ генерал, повторяю, у нас инструкции. Потерпите немного!

Качать права перед людьми, исполняющими приказ, было не в правилах Северова. Если что-то не так, ответит тот, кто его отдал, а не те, кто исполнил. В Москве Олег по-прежнему ориентировался плохо, к тому же по темноте, поэтому не мог сообразить, куда его везут, а переспрашивать не стал, только поглядывал в окна, но почти ничего в них не разглядел. Сиденье было широким, поэтому трое мужчин расположились на нем достаточно свободно, но летчик буквально чувствовал напряжение своих соседей. Хотя на улице и в машине жары и духоты не было, по лицу левого пассажира из-под ободка шляпы потекли капельки пота.

«Что тут такое творится? Приехали какие-то хряки, потеют со страху. Чего или кого боятся? Ладно, чего на них жути нагонять, скоро все прояснится.»

Действительно, въехали в большие ворота, потом в гараж, вылезли из машины, Резоев сделал знак следовать за ним. Поднялись по небольшой лестнице и попали в широкий коридор, к котором сновали люди, штатские и в форме. Тащили телефоны, какие-то ящики, некоторые с деловым видом шагали с папочками в руках. Наконец Резоев открыл массивную дверь и пропустил Северов вперед. В просторном кабинете находилось человек десять, повернувшихся на звук открываемой двери, среди них Олег узнал Суслова, Хрущева и Булганина. Нескольких генералов летчик знал в лицо, но какие должности они занимают и как их зовут вспомнить не смог, по службе с ними он практически не пересекался.

– Здравствуйте, товарищи! Что происходит?

Несколько мгновений все с изумлением его рассматривали, потом Хрущев стал лихорадочно нажимать на какую-то кнопку, в кабинет забежали несколько солдат с автоматами и майор-артиллерист с пистолетом в руках.

– Вы что, идиоты, не разоружили его?! – заорал Никита Сергеевич на Резоева и его хряков.

У Северова на правом бедре, как обычно, находилась кобура с ТМ-48, Вальтер ППК лежал в спецкобуре под кителем.

– Вы чем тут, придурки, занимаетесь? – рявкнул летчик. – Себя не жалко, солдат-то зачем подставляете?

– Отдайте пистолет, товарищ генерал. Пожалуйста, – попросил один из автоматчиков с погонами сержанта. – Вы же не знаете ничего.

– И чего это я не знаю?

– Так ведь товарищ Сталин умер!

– Прекратить разговоры! – крикнул Булганин. – Майор, заберите же у него пистолет!

Олег вытащил ТМ и передал его майору:

– Держи и расслабься. А вы, заговорщики хреновы, поведайте мне, где в таком случае Рокоссовский?

Булганин приосанился:

– Он не может исполнять свои обязанности.

– И Берия не может? Кто еще?

– Мы не обязаны перед вами отчитываться, гражданин Северов, – ровным голосом произнес Суслов. – В стране начинаются большие перемены, возврат к правильному ленинскому курсу. Это такие как вы извратили саму суть марксизма-ленинизма, сбили с истинного пути многих товарищей своими призывами к отказу от строительства коммунизма ради сомнительных материальных благ. Мы, истинные коммунисты, будем вас судить!

«Вот тебе и раз! Никакого 91-го года не надо! Что же тут в действительности произошло? Ну, чисто теоретически, Сталин умереть мог, но остальная-то команда куда вся делась? А что, если они просто выгадали момент, когда все в разъездах? Так, Верховный вроде отдыхать собирался, может он жив, просто уехал на Кавказ.»

А вслух генерал произнес:

– Убеждать вас я ни в чем не буду, смысла не вижу. Берите мой пистолет и застрелитесь все дружно. Это самый лучший для вас выход. Потому что скоро с вас спросят, хорошо спросят!