Ломоносов Бронзового века (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович

— Я благодарю богов за их милость к нашему роду! И предков — за их мудрость, которую они вложили в твою голову, мой дорогой Руса. Все знают, не всегда ты был так смышлен, но я благословляю тот удар, что изменил тебя! Вы спрашиваете себя, что мне сказали сегодня в селе? Почему пируем? Смотрите!

Он поднял суму и вывалил на стол небольшую горку каких-то невзрачных и тонких металлических жетонов. Присутствующие охнули.

Я, по праву «виновника торжества» взял один из «жетонов». Он казался оловянным и достаточно неаккуратно отлитым. Но при этом ясно можно было рассмотреть в центре изображение нашей Большой Печи, а вокруг — раз, два, три… Десяток ножей.

«Каждый нож на рисунке означает обязательство к концу года поменять на настоящий „добрый клинок“, — подсказала мне память Русы. — На один клинок можно выменять раба-мальчишку, на два — взрослого мужчину или юную красавицу. За мастера просят от трёх до пяти ножей. За ту же цену можно купить осла или коня».

Ого! Я быстро прикинул и получилось, что нам «выдали кредит» в такой вот своеобразной форме, на который можно выкупить всех угнанных членов рода. И ещё восстановить поголовье скота, похоже.

— Гуляем! Бабла немеряно! — облегченно рассмеялся я.

Примечания и сноски к главе 4:

[1] Внутри пламени можно выделить 3 зоны — тёмная зона (300—350 °C), где горение не происходит из-за недостатка окислителя; светящаяся зона, где происходит термическое разложение горючего и частичное его сгорание (500—800 °C), эту зону ещё называют восстановительной и едва светящаяся зона, которая характеризуется окончательным сгоранием продуктов разложения горючего и максимальной температурой (900—1500 °C). Температура пламени зависит от природы горючего вещества и интенсивности подвода окислителя.

В описанной сыродутной печи регулировали подвод воздуха, добиваясь то более высокой температуры в предтопке, чтобы нагреть шихту до нужной температуры, то уменьшали доступ воздуха, в результате чего в рабочую зону сыродутной печи попадала смесь восстанавливающих газов (CO, водород) и недогоревшего кислорода.

[2] Сульфат кальция двухводный — CaSO4×2H2O

Глава 5

«Не думал, не гадал…»

— Дедушка, я спросить хотел.

— Так спрашивай! — не очень любезно ответил Гайк. Похоже, вчера он немного перебрал на пиру, и теперь маялся похмельем.

— Вчера ты показал жетоны, что нам дали. Мы все радовались, пировали, но ночью я задумался. А сколько нам надо теперь сделать доброго железа? Чтобы и нам на жизнь осталось, и Долинным, и выдать клинки, что за жетоны отдать надо? И налоги заплатить?

Он криво улыбнулся.

— Да, похоже, я могу, если что, помирать спокойно. Пусть и не обученный, но преемник у меня появился. Правильные вопросы задаёшь! Может показаться, что не очень-то и много. Правильный клинок — это шестьдесят шекелей «доброго железа». А нам дали двадцать жетонов[1], причём каждый из них — на десять клинков.

— Получается, четыре таланта доброго железа, — задумавшись на несколько секунд, посчитал я. — Но это только сами клинки весят. А остальное? На отходы, на плату кузнецам, доля деревни и на налоги?

Вот теперь он посмотрел на меня, как на некое чудо.

— Да уж, благословили тебя предки! — пробормотал он. — Считать стал быстро, о вопросах задумываешь, которые только глав рода да старост беспокоят. Ты прав, мы уже считали всё это. До конца года надо не меньше сорока двух талантов доброго железа сделать.

— Четырнадцать плавок? — плюнув на конспирацию, так же быстро пересчитал я. — У нас сейчас середина четвертого месяца, это выходит… Одна плавка каждые шестнадцать дней, так?

— А вот тут ты в лужу плюхнулся, умник! — довольно улыбнулся он. — Хоть считаешь быстро. Но, во-первых, уксуса сейчас нет. Нет пока и нужного количества ягод, их еще собрать нужно. Так что три-четыре недели из своего срока вычти.

— Хорошо, — тут же пересчитал я. — Два раза в месяц! Чуть чаще…

Он явно наслаждался ситуацией.

— Считаешь ты быстро, хоть на базаре людям показывай! Но кое-что ты снова забыл.

— Что?

— Да ты же сам говорил, что извлекать «чёрный камень» можешь только из свежего шлака. А его мы весь выбрали. Так что придётся ещё и плавки из плохой руды делать. В тот раз ты шлак с пяти последних «плавок» переработал, чтобы на одну «добрую плавку» набралось. Вот и считай!

— И считать не стану! — упёрся я. И так видно, что не хватит времени! Но тут что-то не так! Вы ведь. Вы умные и опытные, план втроём считали, и про дополнительные плавки ты уже тогда знал. Значит, видели выход?

— А как же! Есть выход, есть! Но такой… — тут он неопределённо повёл рукой. — Построим вторую печь. Да, это долго, и работников у нас и на одну печь с трудом набирается… Но именно этим аргументом я их и убедил, что надо выкупать родню. Может, даже и самого Тиграна выкупим? Он, говорят, жив ещё, хоть и сильно захворал.

Ох, и непросто дались ему последние слова, ох, как непросто! Брата он любил, разумеется. Но и освобождать место главы рода тоже не хотел. И сам же стыдился этого. Подросток на моём месте этого не заметил бы, ну и я сделал вид, что не вижу. И переключил на другое.

— Я тут посчитал. Если нам придётся не четырнадцать плавок делать, а в шесть раз больше, да по четыре дня на каждую, это одиннадцать месяцев непрерывной работы печи. Ту, что уже имеется, мы можем загрузить на оставшиеся семь с половиной месяцев…

— Нет! — снова прервал меня старик. — Месяца полтора вычти на ремонты, неудавшиеся плавки и прочие неурядицы.

— Тем более! Получается, вторую печь нам уже через два с половиной месяца поставить надо. А лучше — за пару. Неужто успеем?

— Впритык! — нехотя согласился он. — И то, если самый лучший кирпич будем в городе покупать. Наши так быстро не сделают.

— Вот! Но есть и другие выходы! Смотри сам, нам ведь это плохое железо не нужно, а нужен лишь свежий шлак, верно? И чем больше в нём останется железа, тем для нас же и лучше! А что, если плавку намеренно вести так, чтобы чистого железа почти не получилось? И всё в шлаке осталось. Можно ведь так сделать?

— Испортить плавку⁈ Специально⁈ — его возмущению не было предела. Кажется, я только что в его глазах из умников вернулся в категорию «послали ж боги придурка».

— Хорошо! Спрошу иначе. А было так, что кто-то по неумелости железа почти и не получал?

— Случалось… — он неуверенно пожевал губами, затем смущённо отвёл взгляд. Похоже, именно у него это и происходило. — То угля в шихту мало положат, то плавка слишком короткая… Вот и выходил один голый шлак…

— Во-от! — обрадовался я. Мысленно сложил количество руды, обычно получаемой с плавки с тем, которое мы смогли извлечь из шлака. — Одни плюсы! И плавка займёт не четыре дня, а три, и угля меньше израсходуем. Да и извлечь сможем больше, шлак с двух таких «специальных» плавок позволит нам потом одну «добрую» провести.

Он засомневался… Вроде я всё говорил правильно, но… Намеренно портить плавку это же не просто диверсия, это — почти святотатство! Надо «развернуть ситуацию».

— Я вот что думаю, дедушка: случайно получить мало металла — это от неумелости. А в специально сделать так, чтобы железа ни шекеля не получилось — это целое искусство. Тут настоящий мастер нужен!

— Хм… Скажешь тоже, мастер, — неуверенно прокряхтел он. — Хотя… А давай попробуем! Разве я хуже Тиграна, а? Он мастер был в том, чтобы побольше железа вышло, а я — стану мастером в том, чтобы всё железо удержать! И ещё посмотрим, сумеет ли он это повторит!

Тут он прервался, но потом уверенно продолжил:

— Я думаю, для такого боги позволят ему вернуться. Чтобы теперь уже он за меня и моё мастерство порадовался! Так что давай печь к плавке готовить. Зови Тиграна и Дикого!

Гайк оказался ещё хитрее, чем я думал. Он пригласил на окончание плавки старосту и главного кузнеца. И объяснил им всё. Потом привлек меня с моими расчётами. И ведь время выбрал на редкость удачно — отменить плавку уже нельзя, а объяснение, что это не «случайно испортили», а именно работали на такой результат, проявив для этого всё умение, дали заранее.