Барон фон дер Зайцев (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

— А! Э? Сбитень. Отвар. Компот. О! Взвар! — может чай и известен уже, но только в Китае. Когда ещё португальцы доберутся до Поднебесной. Они ещё только до Африки научились плавать.

— Взвар? Так сварю. Завтра, — кухарка закатила глаза, дескать, ну вот, новая метла, новая блажь, а я-то думала, что бесёнок перебесился.

— Тут сопля плавает. Нельзя ли поставить вторую бочку во дворе, только для кухни. И воду эту через тряпицу чистую наливать.

— Ты, Ванька, совсем с ума сверзился⁈ Муж и эту-то бочку еле успевает наполнять, а две ему и не осилить.

Дед Игорь действительно муж кухарки, и он и водонос, и дроворуб, и дровонос. Правда, надо сказать, что река Аа всего двух десятках метров, а лес… Если из ворот замка выйти, то попадаешь на дорогу в Кеммерн, и дальше она идёт в Ригу, а вот если замок обойти, то попадаешь на большой луг, где всякие коровы с козами и овцами пасутся, а дальше опушка леса с кустами и сам лес. Не так и далеко таскать.

— И бочки нет, та большая одна, а малые мне под огурцы и капусту нужны. Зимою-то как без солений, — продолжала нагнетать бабка Лукерья. Ей можно, до того, как стать кухаркой она была Гришкиной кормилицей. Вот двое их — русских слуг, которые ещё с Суздаля подались бедовать с боярином Зайцем. Практически члены семьи.

А Иоганн не слушал, он очередной прогрессорский проект разрабатывал. Вчерась вечером, но светло ещё было, он обходил замок по кругу, ну просто осмотреться хотел, и вот в кустах у леса росло полно розовых высоких кустов. Это Иван-чай цвёл. А, вроде бы, как раз во время цветения и нужно листья собирать. По крайней мере, жена у Ивана Фёдоровича решила как-то сделать заготовку на зиму этого чая и проштудировала интернет. Все технологии оттуда выудила и Ивану Фёдоровичу поневоле приходилось во всём этот участие принимать. Собирали они как раз в самом начале августа листья. Потом ферментация… Ну там несколькими способами заготавливали. Получался и зелёный чай и чёрный, ну, понятно — коричневый. Технологию ни первую, ни вторую на Руси и здесь в Ливонии не знают. Её украдёт в Китае русский купец. И это будет гораздо позже, через сотни лет.

Почему бы не обеспечить себя чаем на зиму? Во-первых, это вкусно, а во-вторых, чай — это кипячение воды. Понятно, что ещё далеко до холеры, она ещё загнивает где-то в индийских болотах и пока в Европу не попала, но в воде и без холеры всякой всячины хватает. Опять же можно обязать перед кипячением воду для чая фильтровать через ткань, объяснив это технологией, так, баб Лукерья, скусней получится. Вот попробуй. Вкуснее? То-то!

И можно ведь и денежку заработать на этом? Или нельзя? Чтобы чай копорский покупали, нужно чтобы он в моду вошёл, как это стало в реальной истории. Не простое мероприятие с нуля новый товар раскручивать. Это придётся в Риге чайные открывать. И на это нужно о-о-очень много талеров. Помещения, персонал, откаты власть имущим. Кто там в Риге? Фогт? Не, нужно губозакаточную машинку для начала изобрести. Сперва себя на зиму обеспечить. Хотя бы для того, чтобы сопли не пить.

— Герда, мне твоя помощь нужна, — рыжая бестия вздрогнула, словно её со дна колодца призрак окликнул. Чуть на стуле не подпрыгнула. В струнку так точно вытянулась и глаза карие на него вылупила. Призрак замка Моррисвилль заговорил.

— Их? Ик, — проикала через добрую минуту.

— Я, я, натюрлих. Герда, собери всех пацанов, каких сможешь, через час у ворот замка. Будем играть в одну интересную игру. Победителя ждёт приз в один грош, — ударим запрещённым детским трудом по соплям. Э? По соплям в бочке.

Событие семнадцатое

Отдать должное рыжей надо. Иван Фёдорович такого и не ожидал. Она пригнала к воротам целую толпу пацанов. Барончик заготовил, вытребовал, выклянчил у конюха двадцать мешков, а тут толпа человек в тридцать не меньше. Пришлось отсеять самых мелких и ещё раз сходить на конюшню и отбракованные ранее пять мешков дырявых тоже забрать, под осуждающий бу-бу-бу немца.

— Орлы. Адлер (орел по-немецки), — на двух языках пришлось говорить, так как пацаны были не только с Русской деревни, но и с Кеммерна, — вон, видите вдоль леса кусты с красными цветами. Кто первый полный мешок листьев с этих кустов наберёт, тот получит один грош. Кто второй, то вот эту корзину яблок, а кто третий, того Герда покормит горячим хлебом и даст ватрушку с творогом, что бабка Лукерья сейчас печёт. Остальные получат по пфеннигу. Бежать собирать начинаем, как я до трёх досчитаю. Да, стойте! Ещё не всё. Собирать только зелёные листья, сухие и больные не надо. Мешки проверю. Вот теперь всё. Раз, два, три.

Пацаны, толкаясь, бросились к лесу. Грош для победителя, много или мало? Пирожков пяток на рынке купить можно, Курица живая грош стоит. Два — три кило пшеницы сейчас можно купить. Пшеница же раза в полтора, а то и в два дороже ржи. Получается ржи чуть не ведро. Для пацанов грош — это приличные деньги.

Гроши и пфенниги с позапрошлого ещё вечера выменял на один талер Иоганн у управляющего. Целый кошель меди получился. Сейчас, пересчитывая пацанов в ста метрах от себя, Иоганн волноваться стал, а хватит ли пфеннигов, мелких монеток не очень много было.

Не получилось. Дождаться сбора листьев Иван-чая у барончика не получилось. Случилось одновременно три события. И все три ехали всего на двух подводах. Вместе ехали. Две эти телеги с крупными баронскими лошадями Иоганн заметил, как только они из-за поворота в Русскую деревню выехали. А через пять минут они остановились у ворот, где и поджидал пацанов Иван Фёдорович. На первой телеге сидели, переругиваясь плотник Игнациус и управляющий Отто Хольте. На второй возницей был кузнец Гена и рядом, дрыгая ногами сидел тощий нескладный юноша в рясе, из-под которой торчали грязные сапоги, которыми монашек и дрыгал.

— Иоганн…

— Иоганн…

— Иоганн…

Сразу обратились к барончику и управляющий, и плотник, и кузнец, и только монашек, спрыгнув с передка телеги, голосить не стал. Он стоял и спокойно разглядывал Ивана Фёдоровича — ученика.

Вона чё! Это и есть… фон Бок — это-то Иоганн запомнил, а вот как звать? А! Точно. Мартин Лютер, тьфу, Мартин фон Бок — его учитель и монах расстрига, а также недоучившийся студент.

— Иоганн, что ты опять устроил⁈ — рыкнув на плотника с кузнецом, Хольте первым слово взял, указывая на пацанов чего-то орущих у леса. Даже за сто метров галдёж долетал.

— Вам лучше не знать хер Отто.

— Как? — открыл рот управляющий.

— Я шучу. Они собирают листья с кустов. Мне надо.

— Кипрей? Зачем он тебе, опять задумал какую-то пакость, отравить кого решил?

Иоганн открыл было рот, чтобы управляющего немного приструнить, мол, енто прихоть у меня такая баронская, но не успел. Из-за поворота дороги показалось облако мыли из которого намётом выскочило пять всадников. Огромные кони дестриэ под первыми двумя, не только пыль из дороги выбивали, но и дрожь земли вызывали. Ещё бы вес коня под тонну, а отдельные экземпляры и больше весили.

— Барон Отто фон Лаутенберг (Otto von Lauterberg), наконец-то, — прошептал управляющий, но Иоганн услышал. Слово «наконец» ему не понравилось. Выходит, управляющий ждал соседа и по совместительству тестя его отца. Зачем? Сам послал за ним? Опять, таки, зачем?

Рядом с бароном на таком же мощном жеребце в коричневом кафтане с беретом украшенным фазаньим пером гарцевал молодой человек. Доспехов не было, только меч тонкий висел в ножнах на поясе. Подпрыгивал всадник, подпрыгивал меч вместе с ним, пуская зайчики от самоцветов в ножнах и рукояти меча.

Барон Отто фон Лаутенберг на войну не поехал. Не мог поехать. Нету там толку от него. Он — инвалид. Лет пять назад в стычке с восставшими ему попали мечом по пальцам, которые сжимали рукоять его меча. В результате от трёх пальцев остались жалкие огрызки. Всё, больше брать меч правой рукой барон не мог, а левая у него и до того плохо работала. Ранен был в плечо стрелой барон, и стрела попала в кость. Лекари вылечили, но рука в плече стала плохо сгибаться. Однако на коне ездить эти два увечья тестю не мешали.