Верховный Главнокомандующий (СИ) - Зеленин Сергей

Чтоб не подумали — что их Царь в любую минуту может сбежать, я при всех сказал своему шофёру:

— Отгоните подальше машину, Адольф! А то неровен час — какой-нибудь бош её испортит… Не пешком же обратно в Ставку идти?!

— Когда возвратиться, Ваше Величество?

— Как только разобьём немецкую кавалерию — сразу же вертайтесь назад…, — заранее бахвалился я перед поникшими слегка подчинёнными.

Чтоб не гонять автомобиль порожняком, велел взять и довести до ближайшего госпиталя нескольких раненых. В большой императорский автомобиль, их поместилось как бы не дюжина!

Тут же, нежданно-негаданно — как снег на голову, является счастливо улыбающийся мой Генеральный Секретарь и, с ним какой-то задыхающийся от астмы-одышки подполковник в изрядных годах, со древним «Смит-Вессоном» в кобуре — которого втащили на колокольню два дюжих ополченца помоложе его, в непонятных народных рубахах, с берданками за плечами.

Кратко доложив об выполненном задании в штабе V Армейского корпуса, Мордвинов обрадовал:

— Я привёл подкрепление, Государь!

— Слава тебе, Господи! — я перекрестился на ближайший колокол.

— 496-ой стрелковый полк, Ваше Императорское Величество…, — отдуваясь отрапортовал старикан в погонах — видно, потерявший здоровье ещё при штурме Плевны, Севастополя, или даже Измаила, — начальник полка… Подполковник Сергеев.

ПОЛК?!

Целый полк — вот это мазь попёрла мне с утра! Спрашиваю, от счастья затаив дыхание:

— Состав? Вооружение? Сколько пулемётов?

— Приблизительно шестьсот ополченцев из латышей старших возрастов, Ваше Величество…, — докладывает тот, как бы оправдываясь при этом виноватым тоном, — все до единого вооружены берданками — больше, ничего нет! Даже, шинелей… Из офицеров кроме меня — штабс-капитан Аникин, да зауряд-прапорщики.

Словами не описать всю степень моего горького разочарования! Приговорённому к повешению объявляют об помиловании и, тотчас вслед за этим — накидывают на шею удавку и выбивают из-под ног стремянку…

Примерно где-то так.

Бешено гляжу на Мордвинова:

— И, за каким, извиняюсь — хреном, Вы их сюда привели, господин генерал?!

Тот, сильно потупился:

— Первое, что по дороге попалось и ближе всего… Всю ночь форсированным маршем шли на помощь Императору…

Стало, несколько неловко.

— Не извольте сомневаться, Ваше Величество, — заступился за подчинённых подполковник, — геройский народ! Наш полк, в одиночку защищал стык между 5-ой и 10-ой армиями… Выводился в тыл на переформирование, когда господин генерал-адъютант…

Подполковник Сергеев склонил голову, пытаясь укрыть от меня свой горящий гневный взор:

— Рядом стояла гвардия — даже, ни разу не выстрелила нам в защиту! Кавалерия генерала Казнакова [172] сбежала! Боже, какой позор… Я ж, всю свою жизнь уверен был — Гвардия, ЭТО!!! А, «это»… Тьфу!

— Не плюйтесь — здесь, всё же Храм Божий! — строго одёргиваю, — ладно, разберёмся позже и каждому воздадим должное по делам его… Ваши ополченцы устали, поди?

— Прости меня Господи…, — Сергеев, по моему примеру перекрестился на колокол, — люди с ног валятся — не спамши двое суток, не жрамши трое… Ноги сбиты…

Ну, что сказать? «Шо маемо — то маемо»! Как бы, их использовать с умом?

— Господин подполковник, пройдёмте со мною к окну… Видите вон тот лесочек на Юго-западе?

— Так точно, вижу!

— Это, очень важный лесочек! Если немцы его займут, то они отрежут нас от 2-ой Финляндской дивизии. Смертью храбрых погибать не призываю, наоборот: стрельнули пару раз из-за деревьев, да из кусточков и отошли в глубь! Не преследуют? Вернулись и стрельнули ещё пару раз — пусть погибают «смертью храбрых» они… Вот такая тактика! Понятно, господин подполковник?

— Так точно, Ваше…

— Тогда займите тот лесок и отдыхайте там… Пока.

Помявшись и чуть ли не покраснев, пожилой офицер стеснительно попросил:

— Не найдётся ли хлеба, Ваше Величество? Трое суток…

— К сожалению, сами без него сидим, — что, правда — то, правда! — а вот мяса — сколько угодно! Вон, вся улица кониной завалена…

— Смотрите, с человечиной не перепутайте, подполковник! — «чёрно» пошутил Спиридович, — там, после Его Величества и его «Шварцлозе», всё вперемежку!

Так, так, так… Вдруг, вспоминаю:

— Мордвинов! А где пулемёт — тудыть его в качель, а Вас — через коромысло?

— Не попался по пути, Ваше Величество!

— Так какого члениса, Вы здесь стоите и улыбаетесь, как красна девица?! БЕГОМ(!!!) за пулемётом, вашу генеральносекретарскую мать!

Наконец, началось!

— «Сквозь дым летучий, драгуны двинулись как тучи и, все на наш… Село!», — безбожно переиначивая, вновь прочёл я Лермонтова.

— Hurrа…, — еле-еле послышался с опушки леса боевой клич пруссаков, — Hurrа… Hurrа…

В девять часов утра, густые цепи спешенных немецких драгун, колышась — как волны на море, не спеша двинулись в фронтальную атаку на село. Позади цепей, отдельно передвигались кучки по пять-десять человек — пулемётчики. Тут же с флангов и, даже — кое-где по центру опушки, захлопали трёхлинейки и берданки, зачастил было и, тут же смолк «Максим» Заградотряда справа — что не произвело на механически двигающихся немцев, ни малейшего впечатления… Они, казалось, даже этого не заметили!

— Hurrа! — послышалось уже вполне отчётливо, — Hurrа! Hurrа!

Так же не спеша и, крайне деловито на вид, двинулись вперёд отряды кавалерии по флангам — чтоб взять село Галина в «клещи».

— Вот, чёртовы фрицы, — восхищённо воскликнул я, — в бой идут, как на работу!

— HURRA!!! HURRA!!! HURRA!!!

В крайних хатах не было гарнизонов, поэтому драгуны без потерь — подбадривая себя и друг друга редкими выстрелами «на кого Бог пошлёт» и, короткими пулемётными очередями, беспрепятственно вошли в село — лишь ненадолго задержавшись для разбора никем не защищаемых, примитивных баррикад. Слева, их цепи также несколько замешкались — по примеру вчерашних улан, попав на «минное поле» из перевёрнутых мужицких борон.

И получаса с начала атаки не прошло, как фигурки в голубых шинелях замелькали-замельтешили среди садов, огородов, на кривых сельских переулочках и возле самих хат. Выстрелы, слились в один непрерывный стук и грохот — напоминающий град, бьющий по железной крыше.

— HURRA!!! HURRA!!! HURRA!!!

Методично звучащий боевой германский клич — как метроном чудовищной машины уничтожения, захлестнуло хаотичным русским «Ура!» — быстро перешедшим в какое-то звериное рычание:

— Ррррыыы… АААА!!!

Судя по общей картине, бой в селе тотчас перешёл в серию отдельных, часто — рукопашных схваток или выстрелов в упор, в которых хвалённая немецкая организация уже не имела никакого значения. И, даже дальнобойность и скорострельность оружия играла второстепенную роль — всё решало упорство, желание непременно выстоять и победить и, первобытная жестокая ярость…

Чего я и, добивался!

Немного погодя, разом загорелось сразу несколько десятков хат… Село стало быстро заволакивать дымом, в разрывах которого — на открытых местах, можно было наблюдать — как люди в серых и голубоватых шинелях, лишали друг друга жизни всевозможными изощрёнными способами.

А, колокола всё звенели и звенели, уже — не поймёшь какую мелодию…

Я, взяв у денщика свой «Лютцау» (у того, теперь был свой — немецкий кавалерийский карабин «Маузер-98»), напомнил:

— Помним правила стрельбы с возвышенности и берём ниже, господа!

— Помним, помним: целим в ноги — попадаем в голову или грудь…

Конечно, я стрелок первоклассный! Но, пока только в тире: к стрельбе по — не то, чтобы «движущимся», по — мельтешившим мишеням, я ещё не привык! Поэтому, обоймы три высадил впустую… По крайней мере, ни разу не видел — чтоб в кого-нибудь попал.

Только тогда, когда пристрелялся — а сами драгуны подошли поближе, стал иногда замечать — как после моего выстрела «мишень» кулем валилась наземь, медленно оседала или вертелась волчком…