Отрок. Все восемь книг (СИ) - Красницкий Евгений Сергеевич

Ознакомительная версия. Доступно 62 страниц из 309

— Мама! Миньку привезли! Пораненного!

Мишка сначала поспешно принял сидячее положение, чтобы показать, что не так уж он и плох, и только потом сообразил, что Лавр наверняка рассказал матери о его ранении, и сильно обеспокоиться она не должна. Что уж там нарассказывал Лавр матери, осталось неизвестным, но крик "Мишаня!" и слезы в глазах выскочившей откуда-то сбоку матери, никак не соответствовали тяжести повреждений нанесенных Мишкиному организму.

Чтобы как-то отвлечь мать от собственной персоны и сбить ее с истерического настроя, Мишка состроил плаксивую рожу и заныл трагическим тоном:

— Мама, Чифа убили, Чифа моего убили…

И все! Словно прорвало какую-то плотину: тринадцатилетний пацан на полном серьезе разрыдался, пытаясь спрятаться на материнской груди от кошмарного окружающего мира, в котором его столько раз пытались убить, в котором он убивал сам, мира, который спрашивал с него по полному счету, наравне с битыми и рубленными мужиками, не делая скидки ни на возраст, ни на слабость, ни на особые "таланты".

Не стало в этот момент на свете Михаила Андреевича Ратникова, а остался только раненый, напуганный, плачущий мальчишка, добравшийся, наконец-то, домой, к маме, которой можно без слов, одними слезами и всхлипами рассказать о том, как ему плохо, страшно, больно и горестно. Все жуткое напряжение последних дней, которого он сам, кажется и не замечал, но которое постепенно превращало его в натянутую до предела струну, нашло наконец выход, перестав изматывать и разъедать его изнутри.

Детский организм, уловив рядом теплое родное, существо, защищавшее его с первых секунд зарождения жизни, задвинул куда-то в дальний угол сознание взрослого человека, уже и позабывшего о том, что есть на свете женщина, любящая, понимающая и всепрощающая, рядом с которой можно забыть про все страхи обиды, опасности и беды. И там, в темном дальнем углу, взвыл от зависти и отчаяния пришелец из будущих веков, давным-давно похоронивший родителей и начисто утративший представление о том, какими целительными и облегчающими могут быть слезы, пролитые в материнских объятиях.

Мать что- то шептала ему, гладила по голове, даже, кажется, слегка укачивала, как младенца, и было совершенно неважно: что именно шептала мать, о чем пытался рассказать сын — происходило великое чудо исцеления душевных ран, без лекарств, гипноза и прочих медицинских ухищрений, просто от близости двух сущностей, еще так, казалось бы, недавно, бывших едиными, и сейчас, на какое-то время, это единство восстановившими. Впрочем, для матери это всегда будет недавно, сколько бы лет не прошло.

"Да, сэр, видела бы в тот момент своего старшину Младшая стража! Хотя, многие из них вовсе не стали бы смеяться, а позавидовали бы, потому, что их-то вот так уже никто никогда не обнимет. Но каков лорд Корней! Умница, гений, светлая голова! Понял, старый солдат, что запас прочности нервной системы у пацана вот-вот закончится и отправил к матери, к единственному человеку, который может этот запас восстановить. В школах, говорит, не учился… да в какой школе этому обучат? То-то больше половины ратников рванула ему на помощь, как только узнали, что сотник Корней попал в беду. Такое отношение так просто не зарабатывается…".

— Михайла.

Задумавшийся Мишка вздрогнул от шепота незаметно подошедшего Афони.

— Чего?

— Тебе долю дали, так… это… может, мне не договариваться… ну, чтобы ты холопов для меня покупал? Ну, помнишь, ты говорил?

— Да, не нужно договариваться. Видишь, Лука, как будто знал, устроил тебе холопов через меня.

— Слушай, Аристарх с Корнеем подсчитали, получается по две семьи на долю…

— Так ты что, обе хочешь?

— Нет, что ты! Я к тому говорю, что если две, то мне бы ту, где народу поменьше: все-таки трудно мне их до урожая держать будет.

— Да, ладно, сам выберешь, а другую я деду отдам.

— Вот спасибо! Должник я твой, Михайла, если что, ты только скажи.

"А почему бы и нет? Сам же решил, что надо, значит с чего-то придется начинать. Вот сейчас и начнем. Эх, блин, прощай невинность!".

— Ты, вот что. Дедовым возвращением в сотники у нас не все довольны, сам понимаешь. Так что, если чего узнаешь, случайно, хотя бы мелочь какую, предупреди. Ладно?

— Да мы все за Корнея… кому хочешь головы поотрываем!

— Головы не надо, просто предупреди. Мало ли, что услышишь или увидишь…

— Угу…

— Вот и договорились.

"Ладно, хоть это дело утряслось, а то сплошные обломы пошли. «Спортзал» ликвидировали, с Юлькой ничего не получилось…".

Идею проведения эксперимента по ускоренному излечению Юлька приняла с энтузиазмом. Контакт между ними установился даже легче, чем в прошлый раз, Мишка снова почувствовал необыкновенный прилив сил, «услышал» юлькины мысли но… больше ничего не произошло. Как он не пытался сконцентрироваться на своей ране и направить на ее излечение полученную энергию, сколько ни старался вообразить ускоренную регенерацию тканей, рассеченных плоским наконечником стрелы, как ножом, результат оказался нулевым.

Дополнительным подтверждением неудачи послужило и то, что ни слабости, ни сонливости после «сеанса» Мишка не ощутил: энергия как пришла, так и ушла, словно вода сквозь пальцы. Юлька же, как и в прошлый раз, взбодрилась, разрумянилась, но выглядела расстроенной. Очень уж заманчивым было мишкино предложение единым махом излечивать раны.

— Ничего, Юль, не грусти, — попытался успокоить подружку Мишка — мы просто что-то неправильно делаем, вот подживет нога, я к Нинее съезжу, может, она объяснит. Тогда еще раз попробуем.

— Ничего она не объяснит — сама не умеет.

— Ты тоже не умела, а Демку-то мы вытащили. — Мишка вспомнил об умении Юльки мгновенно менять тему разговора, как только он переставал ей нравиться, и решил угостить юную лекарку ее «пилюлями»: — Слушай, а чего ты мне тогда только в самом конце платком махнула? Я головой крутил, крутил, чуть шею не свернул.

— Хотела посмотреть: на сколько у тебя терпения хватит?

— Ну и язва ты, все-таки!

— А ты думал, что платок привез, так я перед тобой половиком стелиться буду?

— Нет, я думал, что ты почувствовала, как мне кличка «Бешеный» подходит, и я тебе опротивел — Сам для себя неожиданно, признался Мишка. — Ты же меня ВСЕГО тогда почувствовала… поняла. Я, ведь и правда, бешеным бываю.

— Ты книжек поменьше у попа читай! — Насмешливо ответила Юлька и, неожиданно посерьезнев, добавила: Да какой же мужик без ярости? Кому он нужен? Только в обоз!

— Боярин — "Бо ярый". Так?

— Слава Богу, не все мозги еще отбили!

— А еще: "Делай, что должен, и будет то, что будет"?

— А как же иначе?

— Бывает и иначе. — Мишка попытался сходу привести какой-нибудь пример, но не успел ничего придумать — Юлька безапелляционно заявила:

— Не бывает! А если бывает, то — не мужик!

— А как же бабы за обозников замуж выходят?

— А и они не бабы. Знал бы ты, сколько уродов с виду обычными людьми кажутся! Только мы — лекарки — и знаем. Иного бы и не лечить, а отравить, чтобы не плодился.

— Что? И это лекарка говорит?

— Ты Чифа привез?

"Блин, опять. Ну как с ней разговаривать?".

— Привез.

— Мы с Мотей могилку выкопали, место хорошее — под деревьями…

Голос у Юльки потеплел, в нем появились завораживающие лекарские интонации.

— Не надо, Юль. — Мишка досадливо поморщился. — Перестань.

— Чего не надо?

— Не действует на меня твой лекарский голос, говори как обычно.

— Подумаешь, очень надо!

Юлька возмущенно фыркнула, и выскочила вон. Понятно: "главный калибр" дал осечку. Мишка вовсе не хотел ее обижать, но по сравнению с тем, как утешала его мать, юлькины психологические экзерсисы показались такими фальшивыми…

— Михайла! — Голос старосты вернул Мишку к действительности. — Уснул, что ли?

— Что, Аристарх Семеныч?

Ознакомительная версия. Доступно 62 страниц из 309