Спящий во тьме - Барлоу Джеффри

Мистер Хантер извлек изо рта сигару и теперь задумчиво созерцал ее, перекатывая между большим пальцем и указательным. Затем поднял взгляд и вкрадчиво осведомился:

– И кто же я такой?

– Разгадка проста. Вот у нас старинные монеты, бронзовые и серебряные. Вот у нас карта. Вот ваза. Все – археологические ценности давно минувшей эпохи. Добавим к этому пурпурную мантию, окровавленное лицо, пастушеский посох – символы ныне вымершей римско-католической церкви. Вы приехали в наш город Солтхед: молодой джентльмен, обладатель самостоятельного дохода, чужак, в руках у которого – все эти сокровища, и не только они, как сами вы отлично знаете. Откуда вы их взяли? Наследство от незамужней тетушки?

– Возможно.

– Понятно. Понятно. Как человек добросовестный, я вынужден задать вам вопрос, мистер Джон Хантер: как именно джентльмен настолько молодой, как вы, не имеющий ни связей, ни родственников, насколько мне известно, приобрел подобные вещи? Вот я, например, отродясь о вас не слышал. Никому из моих коллег, подвизающихся в мире коммерции и на государственной службе, ваше имя тоже ничего не говорит. Словом, никто и никогда о вас слыхом не слыхивал. Никакой информации, вообще никакой, несмотря на подробнейшие изыскания, несмотря на обращения к конфиденциальным источникам как в городе, так и в провинции. – Скряга резко остановился посреди комнаты. – Все это приводит меня к единственно возможному, печальному, но неизбежному выводу.

– Да?

– Вы, мистер Джон Хантер, не только диссидент, но еще и мошенник и вор.

Светский молодой щеголь оправдываться не стал, продолжая наблюдать за собеседником сквозь клубы табачного дыма. Неотрывный взгляд его был тверд; в глазах постепенно разгоралось янтарное пламя.

– Это объяснение кажется мне также единственно логичным. Повторюсь: разгадка проста. Шарлатан и гнусный расхититель предметов искусства и старины – вот ваш гнусный маленький секрет! Вы переезжаете от одного места к другому, из города в город, меняете имена, биографию – и не оставляете никаких следов. Вы похищаете такого рода предметы у законных владельцев: тех, кого вы и вам подобные считают еретиками, а следовательно, церемониться с ними нечего, – и перепродаете сокровища другим с изрядной выгодой для себя. Ловко придумано, сэр! И при этом вы исповедуете свою ложную религию, обращая простецов, а сами живете – и даже в роскоши купаетесь! – за счет торговли ценностями. Показуха, сплошная показуха, как это у вас водится! Вот, сэр, кто вы такой, и вот чем вы занимаетесь. Как вам теперь моя гипотеза, а, мистер Охотник-за-Сокровищами?

Скрестив руки на груди, скряга одарил мистера Хантера одним-единственным свирепым взглядом, в котором ясно читался триумф. Лицемер Иосия был со всей очевидностью доволен собою и тем, как ловко он подытожил результаты следствия. Скряга стоял у каминной решетки, точно некая химера, отвратительный гибрид поверенного и тераторна – высокий, худой, сухопарый, с ног до головы в черном, если не считать ярко-красного жилета; костистые пальцы сцеплены у локтей, набрякший подбородок выдается вперед, ястребиные глаза глядят из-под иссиня-черных бровей, седые пряди развеваются, точно завитой парик барристера.

Разгадка и впрямь казалась простой – до тех пор пока мистер Хантер не шагнул вперед и вновь не ввязался в словесную дуэль.

– Мне дела нет ни до монет, ни до карты, ни даже до керамики: все это – творения смертных рук и, как любые артефакты, со временем превратится в прах. Что думаете обо мне вы и ваш прихлебатель Винч, меня не занимает; я не стану ни подтверждать, ни опровергать ваши бредни. Интересует меня один-единственный вопрос, и пришел я сюда по одной-единственной причине; вам она отлично известна.

– Понятно. Понятно. И впрямь, у меня есть еще одна вещь, заслуживающая вашего внимания, мистер Джон Хантер. Предмет исключительной ценности, в отношении которого мы, возможно, обсудив все «за» и «против», придем к взаимоприемлемой договоренности, – улыбнулся Иосия.

– Никаких договоренностей, – покачал головой молодой джентльмен.

– Вещь эта настолько великолепна и настолько уникальна, что владение ею с лихвой окупит все затраченные усилия и любую предложенную компенсацию. Светскому молодому щеголю с независимым доходом подобные затраты наверняка по средствам, а, мистер Джон Хантер?

– Вы предлагаете мне шанс выкупить мою же собственность, вещь, что ваш неумеха-прихвостень похитил из моего дома?

– Может, он и неумеха, сэр, да только позвольте вам напомнить: это вы пришли ко мне, а не я – к вам. Я вас не приглашал; вы здесь по собственной воле. Вот и замечательно. Опять-таки все очень просто. У меня есть то, что вам нужно. Я живу бизнесом; будет только справедливо, если я воспользуюсь ситуацией к своей выгоде. Я известен как человек добросовестный, мистер Джон Хантер, или как бы уж вас там на самом деле ни звали, и потому весьма уважаем и в городе, и за его пределами.

– Живете бизнесом? – холодно парировал мистер Хантер. – Скорее, разбоем – разве не так называют ваш род занятий городские судьи? Грабеж со взломом. Жульничество. Чистой воды подлость. Мошенник и вор – вы, сэр, а вовсе не я. Вы, и ваш Найтингейл, и двуличный поверенный, которым вы вертите, как хотите.

– Мистер Хантер, я с вами не ссорился. Мы оба – в своем роде бизнесмены. Неужто мы не сумеем прийти к взаимоприемлемому соглашению? К чему нам толковать о мировых судьях и ложных обвинениях, да и о ворах тоже слышать как-то не хочется, особенно из уст такого блестящего виртуоза, как вы!

Мистер Хантер резко выдохнул дым и пригладил пальцем усы. Брови его надменно изогнулись – еще надменнее, чем у скряги, – а огонь в глазах между тем разгорался все ярче.

– Как я могу быть уверен, что интересующий меня предмет у вас? – спросил он. – До сих пор вы не показали мне ровным счетом ничего, кроме нескольких довольно-таки тривиальных безделушек; право же, все они – сущие пустяки. Откуда мне знать, что у вас есть еще что-то? Откуда мне знать, что вы не продали эту вещь давным-давно?

– Да, у меня есть еще кое-что, сэр, не сомневайтесь! – рявкнул Иосия, в кои-то веки говоря правду, – по крайней мере сам он так считал.

– Если так, то позвольте мне сперва взглянуть на эту вещь.

Черные брови скряги сошлись над переносицей, надменный подбородок выпятился, манжеты встопорщились; дышал Иосия глубоко, надменно и учащенно; огромные руки сжимались и разжимались у бедер, точно живые существа.

– Хорошо же, сэр, – проговорил он, отшвыривая окурок сигары в пустой камин. – Я не позволю таким, как вы, ставить мои слова под сомнение. Я – человек не болтливый. Ступайте за мной, мистер Джон Хантер.

Очень мрачный Джон Хантер последовал за мрачнейшим из скряг вверх по мрачной лестнице, мимо мрачно тикающих часов с маятником на лестничной площадке, затем по мрачному коридору до самого его конца и остановился у темной двери. Ключ, извлеченный из кармана скряги, открыл им доступ в мрачную комнату. Гость переступил порог вслед за хозяином и обнаружил, что находится в спальне. Скряга же между тем направился к огромному, покрытому старинной росписью шкафу, возвышающемуся у дальней стены.

– Я – человек добросовестный, мистер Джон Хантер, – торжественным речитативом произнес Иосия. – Вы сами убедитесь: я глупостей не терплю. Глупости – это не для меня. Очень хорошо, сэр. Я и впрямь покажу вам то, за чем вы пришли. Потрясающий трофей, и стоит, вы сами согласитесь, немалых денег.

Скряга проворно отпер шкаф, развернулся лицом к мистеру Хантеру, чтобы пронаблюдать за реакцией светского щеголя, и распахнул дверцы.

– Ну, как вам? – ликующе воскликнул он. – Разве не великолепно? Разве то, что лежит внутри, не стоит целого состояния?

Последовала небольшая пауза, после чего мистер Хантер прошептал:

– То, что внутри, не стоит и ломаного гроша.

Массивная седовласая голова со скрипом развернулась в пазе башни. Цепкие глаза так и впились в шкаф: одного этого взгляда хватило бы, чтобы разнести его на куски. Внутри было темно – и почти пусто. Никакого состояния, никаких потрясающих трофеев. Потрясающий трофей самым потрясающим образом исчез.